Диссертация (1149113), страница 10
Текст из файла (страница 10)
Точнее— знают исчерпывающую формулу ответа: «Голос». Парадокс: тело в егосимволико-культурном статусе было создано голосом.Для начала обратимся к одной записи, принадлежащей более поздней, посравнению с рассматриваемой в данном параграфе эпохой. Эта запись быласделана неким Джорджом Троссом в 1690 году — дата, к которой риторикалишилась своего фундаментального положения в обосновании образа человека,оказалась вытесненной из европейского сознания, став всего лишь одной изшкольных дисциплин.
И все же несмотря на датировку и на относительнуюнеизвестностьсоздателязаписи,ееможносчитатьитогомдолгогопротивостояния медицины и риторики в контексте европейской истории XIV–XVI вв., а также наиболее полной формализацией другого принципиальногоотношения того времени, неизменно связанного с первым — отношения тела иголоса.Вот,чтопишетпреподобныйДжорджТросс,священникпресвитерианской церкви и уважаемый член общины Эскетера:50Герметический корпус // Высокий герметизм / Сост. Л. Ю. Лукомский. СПб.: Азбука, ПетербургскоеВостоковедение, 2001.
С. 73-74.43«Меня часто посещали в огромном количестве ужасающие и тревожныеВидения и Голоса, которые (я думаю) не были реальными, но они казались мнетаковыми, и оказывали на меня такое действие, как если бы они были реальными.Я слышал Голос, и мне послышалось, что он был как раз позади меня иговорил мне: “Будь смиреннее, еще смиреннее”, несколько растягивая слова…Послушавшись его, я сорвал с себя чулки, камзол и костюм. И когда я разделсятаким образом, у меня возникло сильное внутреннее убеждение, что я все сделалправильно, в полном соответствии с планом Голоса.Через некоторое время, стоя перед окном, я опять услышал Голос, которыйпобудил меня, чтобы я остриг свои волосы, а я ему ответил: у меня нет ножниц;после этого мне открылось, что это можно сделать ножом.
Но я ответил: у меняего тоже нет. Если бы он у меня был, то я уверен, голос вслед за волосамидобрался бы и до моей глотки и велел бы мне ее перерезать».51В этой записи наличествуют все основные понятия эпохи Ренессанса и всеее основные конфликты: медицина и риторика, тело и Голос, планирование ипредставление, выражение естества и внешние силы, здоровье и порядок.
Планголоса относительно тела и тело, в последний момент ускользающее от порядкасообщаемого ему голосом, — все эти темы были не менее, чем символическаятриада «политика — медицина — архитектура» с телом, синтезируемым всердцевине этого треугольника. Архитектура долгое время сопровождалариторический дискурс, обеспечивая инсценирование тела, — введение его впространство представления. Риторы выступали на площадях просторных исветлых и речь их по степени охвата предмета суждения и по силе освещениязаявленной темы должна была подражать этим площадям; в свою очередьархитектурные проекты, такие как Сфорцинда Филарете или «идеальный город»Леонардо, должны были придавать голос даже немым объектам, телам,попадающим в это пространство. Города говорили о необходимом и естественномобразе жизни, а тела, помещенные в эти пространства, о своей утилитарной51Цит.
по: Фрит К., Джонстон Э. Шизофрения: краткое введение. М.: АСТ, Астрель, 2005. С. 9–10.44значимости (согласно Филарете) или о внутренних намерениях (по версииЛеонардо). Тем не менее, отношения риторики и архитектуры изначальноявлялись не сводимыми. Даже тело, как естественный продукт, рассматривалось вриторике иначе, соответственно, и способ отношения к нему отличался. С однойстороны, и архитектура, и риторика признавали примат естества в теле и согласнообщему для эпохи определению естества видели в нем определенный способсуществования в представлении: так, например, естественный человек — эточеловек,включенныйвпространствополитическогоисоциальногопредставления (гражданин), а естественное тело — это тело, соответствующееопределенному представлению (здоровое, правильно сложенное тело).
С другойстороны, если архитектура (а вместе с ней анатомия в понимании Леонардо)видит своей задачей создание регистра тел относительно их значимости для«здорового функционирования» социального тела (Филарете), или способовнешнения внутренних интенций с редукцией души к мимическим жестам(Леонардо), то для риторики способом представления как тела, так и егоинтенций, служит порядок речи. Отсюда берет начало различие между уровнямиупорядочивания: если архитектура и медицина (анатомия Леонардо) в своейпрактике относительно тела начинают с поверхности, отказываясь от глубины,параллельно предпочитая трансцендентные телу механизмы культурной прививки(свет, вода, площади, эргономика зданий), лишь постепенно сдвигая ее вимманенцию посредством латентных воспитательных практик, результатомкоторых должно явиться прозрачное в очевидности своих интенций тело(«хрустальное тело»), то риторика, напротив, пытается исходить из глубины,планомерно выводя наружу самые сокровенные импульсы внутреннего чувства,озвучивая каждое движение, но в соответствии с определенным планом, всогласии с критериями критической сверки, где главное уже не оппозиция«порядок — беспорядок», как в архитектуре или в медицине, а практикаотделения жизнеспособных элементов, дистинкция «живое/мертвое».
Подлиннаяречь должна быть более здоровой, чем самое здоровое тело, она должна житьсвоей жизнью, т. е. в конечном счете речь должна обладать собственным телом и45быть живым существом: «всякая речь должна быть составлена, словно живоесущество, — у нее должно быть тело с головой и ногами, причем туловище иконечности должны подходить друг другу и соответствовать целому».52 Именноэта метафора Платона будет исповедоваться риторикой Возрождения, и именноона уже после заката эпохи, утратив силу, будет преследовать преподобногоДжорджа Тросса властным призраком — Голосом, у которого есть планыотносительно тела священника («я уверен… голос… добрался бы и до моейглотки и велел бы мне ее перерезать»).ВернемсявXIVвек,в1355год,когдаФранческоПетрарка,основоположник риторического дискурса Ренессанса, публикует «Инвективыпротив врачей», противопоставляя ««механическое» искусствомедициныгуманной заботе свободного искусства риторики.
В отличие от хронологическиболее поздних проектов да Винчи Петрарка противопоставляет душу как объектзаботы свободного искусства риторики — телу, как объекту «расчленяемому»аналитико-механическимискусствоммедицины.Тело,включенноевпространство представления, для него не просто определенным образомструктурированное, здоровое тело (этого можно добиться «механическими»средствами медицины), но наделенное голосом, а значит живое, одушевленноетело. Согласно Петрарке речь — воодушевляет, т. е. наделяет душой, вводит впространство существования, очеловечивает своих слушателей. Это особого родалекарство, гораздо более мощное по своей консистенции, нежели лекарство,прописываемое медиками, так как оно регулирует не уровень здоровья, а наделяетправом жизни или лишает такового. «Через свой дар поэты научились некромсать хворые тела, но обогащать души».53 Поэтому и искусство вычлененияэффектов поверхности — симптоматика анатомии или архитектуры — находитсяв подчиненииу искусства риторики.«Таким образом, все искусства,изобретенные для заботы о душе, управляют теми искусствами, которые были52Платон.
Федр // Платон. Собрание сочинений.: в 4 т. М.: Мысль, 1993. Т. 2. С. 174.53Petrarca F. Invectives against a physician // Petrarca F. Invectives / Ed. D. Marsh. Сambridge, Massachusetts:Harvard University Press, 2003. P. 29.46изобретены ради заботы о теле».54 Однако, помимо ремесленной иерархии, здесьимеется и еще один уровень отношения: заботясь о жизни, вместо обеспечениязаботы о здоровье риторика выделяет не просто «склонные к убийству» или кфилософствованию тела, без внимания к душе, но определяет наличие жизни втеле с помощью замеров его социальных биоритмов. Анатомия и архитектураимеют дело с живыми или мертвыми телами (так Альберти посвящает обширныеглавы своего трактата «О зодчестве» строению гробниц),55 но ни анатомия, ниархитектура не имеют дело с мертвецами, «гуляющими по улицам».
Конечно,Филарете в проекте Сфорцинды пытался скрыть от взгляда общества непрошедшихсверкусвсеобщимсоциальныхагентов—преступников,проституток, нищих, но он осознавал всю необходимость их, пусть и скрытого,присутствия в обществе и, конечно, никак не предполагал, что согласно логикериторического дискурса, сделать их молчаливыми — означает приравнять кбезумцам или умертвить.Какие же тела, согласно Петрарке, являются живыми? Те, что наделеныголосом; тела, не остающиеся в стороне от риторического дискурса, способныезаявить о себе как о гражданине посредством взятия публичного слова.
Однакослово не является автономным продуктом, оно берется как бы взаймы уговорящего, или у уже высказавшегося, и именно ритор обладает правом наделятьсвоих слушателей этой способностью. «У тебя есть отличный повод для того,чтобы благодарить меня всю оставшуюся жизнь, — пишет Петрарка в«Инвективах», — из немого безголосого существа ты превратился в остроумногоирассудительногособрата».56Превращениевконтекстесказанногоприравнивается к инициации, а она, в свою очередь, — к «воодушевлению»,наделению душой. Без поддержки ритора и взятия слова, не существует ни54Idid, p. 135.55Согласно Ж. Лакану, в основании всего искусства архитектуры лежит труп.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
