Диссертация (1149113), страница 32
Текст из файла (страница 32)
Тем не менее, для того,чтобылучшепредставитьсебевеськомплексопытаэкранированнойдействительности, с которым приходится иметь дело человеку дигитальнойэпохи,икоторыйпостепенностановитсядлясовременногосознаниядоминантным форматом действительности, нам необходимо еще раз в несколькоином аспекте проследить путь развития технологий, ведущих к новому статусутелесности, к новым моделям ориентации в мире. Как отмечает Роб ванКраненбург в своем исследовании под названием «Интернет вещей»: будучискорее навыком ориентации в мире «понятие «технологии» изначально касалосьметода — повседневного «знания как», и только со времен Всемирной Выставки1851 года технология стала ассоциироваться с машинами».224 Попытаемся жепрокомментировать указанное замечание.Всемирную Выставку, проводившуюся с 1 мая по 15 октября 1851 года, втрадиционном для политических манифестаций месте — королевском Гайд-паркеЛондона, как и гораздо более популяризированный современной культурой«Титаник» обычно рассматривают как историческую вершину капитализма, каксимвол индустриальной силы западноевропейской цивилизации.
Но если Титаникагонией своей гибели свидетельствовал о хрупкости и болезненной уязвимости224Van Kranenburg R. Internet of Things. A critique of ambient technology and the all-seeing network of RFID.Amsterdam: Insitute of Network Cultures, 2008. P.11.145капиталистически-ориентированного проекта модерна, тем самым подводя некуючерту под суммой достижений эпохи, то Всемирная Выставка за полвека докрушения Титаника и последующих культурных катастроф еще только открываласценуготовящейсятрагедии.Грандиозностьюсвоегозамыслаимонументальностью его реализации, она вводила современников в экстатическоевоодушевления историческими успехами — победой над природой, над временеми над случаем — была свидетельством подлинного торжества технократическоймощи новоевропейского рассудка, его мировой экспансии, незыблемости иустойчивости, провозглашаемых им ценностей.
Для Фридриха Энгельса,описывавшего положение рабочего класса в Англии за несколько лет до открытиявыставки, сама столица мирового капитализма — Лондон, встретивший философабесчисленнымиверфями,домами,кораблями,многотысячнымитолпами,циркулирующими по улицам города, сам по себе был такой всемирной выставкой.Он смотрел на эту ярмарку капиталистического тщеславия с тем же удивлением, скаким благочестивые буржуа будут созерцать в утренних газетах статистическиеданные о грандиозном событии Выставки. И, тем не менее, несмотря на подобиевпечатлений, внимание Энгельса в Лондоне было приковано вовсе не к тому, чтоспустя недолгое время будет очаровывать его современников, гуляющих по Гайдпарку шагом,освоеннымв череде неспешных променадов по квази-естественным ландшафтам английских пейзажных парков.
Гораздо в большейстепени,чемтехническимарсеналомцивилизации,волейисториисосредоточенного в одном городе, Лондон увлекает Энгельса суммой дефектов,представленных в физиогномических портретах современников. Его занимаетцена, которой покупался успех в проекте покорения природы, те жертвы состороны человека, которые привели его к формам власти над стихией,немыслимой для предшествующих поколений. И надо заметить, что речь идет непросто о череде травм, служащих метами прогресса в истории становлениясамосознания, — ведь любой замысел, так или иначе, требует для своегоосуществления жертвы, — прежде всего речь идет о неслыханной ранее щедрости— о жертве самой человеческой природой: «начинаешь замечать, что лондонцам146пришлось пожертвовать лучшими чертами своей человеческой природы, чтобысоздать все те чудеса цивилизации, которыми полон их город, что заложенные вкаждом из них сотни сил остались без применения и были подавлены для того,чтобы немногие из этих сил получили полное развитие и могли ещё умножитьсяпосредством соединения с силами остальных».225 Жертва — если мы говорим состороныбодрствующегоновоевропейскогосамосознания—иликражачеловеческой природы, — если мы говорим от лица того, кто не знает, что былжертвой — вызывалась той же причиной, благодаря действию которой росла иукреплялась материальная мощь индустриальной цивилизации.
Ее «порча»поддерживалась тем же импульсом, благодаря которому рафинировалосьизящество отличительных черткапиталистической формации и умножалосьбогатство ее культурных производных. Имя этому импульсу — специализация:специализация знания и специализация труда.Стремление к специализации и разделению труда, возрастающая в процессеэтойспециализациискоростьпроизводства226иневиданнаяпреждепроизводственная эффективность — вот, тот агональный стимул, которыйзаставляет живое вещество труда оживлять костную материю капитала. Для своейэкспансии капиталу требовалась все новая и новая кровь, и высокий процентпотребления, «выкачки» этой крови имел свой объективный коррелят в процессах«деформации»теларабочего.Последнеетакжеспециализировалосьифрагментировалось, становясь все менее аффективным, все менее экстатическим,все менее подверженным паразитарным действиям души.
Аристотель в «Физике»противопоставлял понятие «случай» (τύχη) понятию «самопроизвольности» (τὸαὐτόματον). Поглотившая жизненный мир физика производственных процессовсмешала и исказила содержание обоих понятий: истолковав самопроизвольностькак «случай», как произвол могущих внезапно разгореться страстей души, она225Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения: в 50 т.
М.:Государственное издательство политической литературы, 1955. Т. 2. С.263.226Или, если мы говорим о науке, – скорость постановки вопросов и разделения проблемных областейблагодаря специализации научных дисциплин.147устранила его в форме автоматизации повседневности. То, что еще моглоисходить от согласия телесной воли с разумной природой души в условияхтотальногоавтоматизма,существованияобъявлялосьрецидивомвстихииустойчивогои рассматривалось в качестве попытки внесения негативноговклада в гармонию социального порядка, еще более нетерпимого к случаю, чемпорядок природы. «Паренье тел, в которых дрожь / сменилась благостьюпокоя».227 Комплекс аффективных состояний, традиционно опознаваемых вистории, литературе и личном опыте под названием душа, был переименован вкомплекс«дефективныхпроизводственныхмодусов»,могущийбытьобезвреженным при «помощи операции, которая сводит индивида к статусумеханизма, машины».228 «Получается такое положение, что человек (рабочий)чувствует себя свободно действующим только при выполнении своих животныхфункций — при еде, питье, в половом акте».229 Негодный субъект специализациивсе еще способен «думать и наслаждаться («голова и яйца», как прямо говоритСад)»,230 однако думает он и наслаждается он уже в тех же количественныхединицах, в каких исчисляется и производственная прибыль.Апофатическое измерение качества в парадигматической матрице Новоговремени оказывается полностью спроецировано на плоскость количественныхпоказателей.
Подобная реорганизация жизненного мира, а вместе с ним ителесности, как единственного способа присутствия в этом мире позволяет иливовсе заменить «живое тело» (в терминологии Гуссерля — Leib) машиной (теломкак суммой техник, «корпусом», в терминологии Гуссерля — Koerper) или жевстроить тело в качестве материальной детали или набора деталей в ужеимеющуюся материально-техническую конфигурацию индустриальной машины.Речь, конечно, уже не идет только о теле рабочего и его размещении в схеме227Верникова Б.
Прямое родство : Стихотворения 1975—1990 гг. Одесса : Обл. упр. по печати, 1991. С.43228Энафф М. Изобретение тела либертена. С. 77.229Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года // Маркс К., Энгельс Ф. Из раннихпроизведений М. : Госполитиздат, 1956. С. 564.230Энафф М.
Изобретение тела либертена. С. 77.148фабричного производства. Когда вся природа оказывается фабрикой, аэкзистенция как способ отношения человека к миру транскрибируется не черезязык и труд (обе сферы принадлежат когитативному спектру желанию), а скореечерез процессы отчуждения языка от смысла, а труда от качественной егосоставляющей, — мы понимаем, что процессы автоматизации превзошли границыпромышленногопроизводстваивыступаюттеперьпроизводственнымиоператорами всей действительности.
Если, как это заметил еще Сэмюэль Баттлер,подлинная эффективность машины состоит не в производстве вещественного, а впроизводстве психического, — ведь машина производит не вещи, а события исостояния, в том числе и состояния души, — то подлинная задача нового временисостояла в том, чтобы изобрести тот самый, духовный автомат, о котором грезилеще Паскаль. Человек обманывает природу (в том числе и свою собственнуюприроду) применяя машину, — эту объективированную хитрость в отношенииприроды, — но природа не оставляет технические махинации безнаказанными. Изукорененности в теле в качестве изначальной направленности на взаимодействиес сущим, с окружающими людьми и проживаемыми событиями, из способаобращения к миру, иными словами из той формы эстетического переживания,которую гуманисты Ренессанса называли ars vitae — «искусство жизни» —техника, через сочетание с эпистемологическим запросом Нового времени,превращается сначала в инструмент перевода стихийной природы в наборподконтрольных факторов, а затем в техницированный способ организациимышления и процессов жизни, получающий свое крайнее выражение в явленияхспециализации и автоматизма, а свой материально-объективированный коррелят впромышленных и общественных автоматах (например, в бюрократии).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
