Диссертация (1149110), страница 22
Текст из файла (страница 22)
Герасимовым еще в 2013 году в докладе «Основные тенденции развитияформ и способов применения ВС, актуальные задачи военной науки по ихсовершенствованию»191.ВназванномдокладеГерасимовотсылаетсякпримерамамериканских операций «Буря в пустыне» (1991) и «Свобода Ираку» (2003), атакже к событиям «арабской весны» (2011).
Начальник Генштаба отмечаетновые специфические способы и средства ведения боевых действий, вчастности применение «политических, экономических, информационных,гуманитарных и других невоенных мер, реализуемых с задействованиемпротестного потенциала населения»192. Начальник Генерального Штабанесколько раз подчеркивает принципиальную значимость информации и еераспространения, указывая, что в современных условиях она как частьневоенных мер может превосходить традиционные военные: «Возросла рольневоенных способов в достижении политических и стратегических целей,191См.
Герасимов В. В. Основные тенденции развития форм и способов применения ВС,актуальные задачи военной науки по их совершенствованию//Вестник Академии военныхнаук, № 1 (42), 2013. С. 24-29192Там же. С. 24114которые в ряде случаев по своей эффективности значительно превзошливоенные средства»193.Один из ключевых тезисов озвученной программы нелинейныхспособов ведения боевых действий говорит о том, что чисто военные события,должныопределенным«Информационноеобразомпротивоборствоподдерживатьсяоткрываетширокиеинформационно:асимметричныевозможности по снижению боевого потенциала противника.
В СевернойАфрике мы стали свидетелями действенности технологий воздействия нагосударственные структуры и население с помощью информационных сетей(курсивмой–Д.С.).Необходимосовершенствоватьдействиявинформационном пространстве, в том числе по защите собственных сетей иобъектов»194.Можно предположить, что вслед за словами государственногослужащего такого высокого ранга, как начальник Генштаба, отечественнымимасс-медианагосударственномуровнепроизошлофиксированиегиперсимуляции как инструмента медийного (информационного) воздействия.Должностьвоенногокорреспондентастановитсядолжностьювоеннослужащего не существующих пока «информационных войск».На примере медийного пространства украинского конфликтаможнобылонаблюдать,какроссийскиежурналистысопровождалиополченцев Донбасса в наиболее значимых боях, подробно освещая ихдействия, бытовые условия жизни.
Зачастую и сами ополченцы шли в бои савтоматом в одной руке и видеокамерой в другой, успевая в скором временивыложить в Сеть отснятые материалы высокого качества (особенно любилоэтим заниматься подразделение «Спарта» под командованием полевогокомандира с позывным «Моторола»).193Герасимов В. В. Основные тенденции развития форм и способов применения ВС,актуальные задачи военной науки по их совершенствованию//Вестник Академии военныхнаук, № 1 (42), 2013.
С. 24194Там же. С. 27115Существуя в едином информационном поле с государством,событийное наполнение российского теле- или Интернет-контента стремилосьпо-новомувоспроизводитьгосударственныеценностивкатегорияхпостмодерна. Ризомность или гибридность российского телевидения здесьпроявляется в сочетании продукции высокого качества с продукцией свысоким уровнем символической агрессии, иронии и лицемерия.Сложившаяся в России медиаиндустрия выработала иммунитет наопределенные локальные или мировые события последнего десятилетия: ониосвещаются в рамках стандартных матриц. События единичные и частные привставке их в контекст такой матрицы становятся общезначимыми итотальными. Контексты при этом могут быть весьма спонтанными инестабильными: например, сначала настойчиво продвигается идея защиты ивозвращения «русского мира», а затем принимаются «Минские оглашения» ипроисходит публичный отказ от идеи Новороссии.
Реальное событиепротивостояния сторон конфликта заслоняется медиасобытием и оказываетсяпо ту сторону или за скобками гиперсимуляции масс-медиа.В таких условиях гиперсимуляции (на примере украинскогоконфликта) актуальным медиа событие делает не его уникальность, азрелищная вовлеченность всех участников масс-медийного взаимодействия,когда, бесконечно отражаясь в медийных зеркалах, медиа событие становитсяочереднойсамореферирующейкопиейкопииили«отражениемотраженного»195.Но интересно, что зачастую виртуальное событие становитсяопределяющим для принятия вполне реальных политических решений дляобеих сторон медийного конфликта, как можно было видеть в случаеукраинского конфликта. «Снафф-фильмы, освобождающие “реальную вещь”,являются, быть может, окончательной истиной виртуальной реальности.195Игнатович Е.
Событие и современный философ//Опыт и чувственное в культуресовременности. Философско-антропологические аспекты/ Предисл. Петровской Е. В. – М.2004. С. 47116Существуетвнутренняясвязьмеждувиртуализациейреальностиибесконечным причинением телу более сильной боли, чем обычно…»196. Массмедиа сняли маску, показав истинных себя.Б. Гройс отмечал, что индивиду присуще подозрение в том, чтовнутри себя медиа устроены иначе, чем на поверхности. Появлениенеожиданного и нестандартного позволяет субъекту предположить, какработают масс-медиа: «Только благодаря таким "другим" знакам у зрителявозникает впечатление: вот наконец-то субмедиальный другой выдал,разоблачил себя, показал свою внутреннюю сущность.
Только чужеродноекажется нам откровенным»197.Не потому ли иностранная пресса, после украинских событий,обрушилась с такой силой на российскую, что увидела в ней претензию наснятиеореоламедийногоспокойствия?«Необычное,"безумное"высказывание, как правило, кажется нам ложным – но в то же самое времяоткровенным, аутентичным, характерным. <…> Так, знаки военного,революционного, прямого и неумолимого насилия, а также знаки безумия,экстазаибезудержногоэротическогожеланиякажутсяособеннооткровенными, ведь они, по общему мнению, выявляют опасную и жестокуюреальность, скрывающуюся за иллюзорным дружелюбием господствующегостатус-кво.
В этом смысле откровенность образует оппозицию вежливости:совершенно спонтанно мы ассоциируем "вежливость" с обманом, а грубость –с прямотой, аутентичностью и откровенностью»198. Такой неожиданный ирезкий прорыв в субмедиальное, по Б. Гройсу, выглядит честным иоткровенным, обнажая реальную сущность медиа. Точно так же происходит ис развязкой сюжета фильма ужасов, чему предшествует так держащий196Жижек С. Добро пожаловать в пустыню Реального/ Пер. с англ.
А. Смирного – М.: Фонд«Прагматика культуры», 2002. С. 20197Гройс Б. Феноменология медиальной откровенности//Под подозрением. Феноменологиямедиа. М.: Изд-во «Художественный журнал», 2006. С. 61198Там же. С. 62-63117зрителей в напряжении саспенс. Событие на экране – это референт,позволяющий подозревать масс-медиа.Впрочем, кадры ярких военных операций и их информационнаяподдержка всевозможными комментаторами не чисто российское изобретение.Так, американцы очень живо передавали события войн в Ираке сначала в 1991году, а потом и еще более реалистично в 2003 и позже.
Славой Жижекуказывает на прямое взаимодействие между официальными лицами Белогодома и представителями Голливуда после террористических атак 11 сентября:«В начале ноября (очевидно 2002 года – Д. С.) прошел ряд встреч междусоветниками Белого дома и воротилами Голливуда, на которых обсуждаласькоординация действий военных и Голливуда в “войне против террора”. Онидолжны были донести не только до американцев, но и до зрителейголливудских фильмов во всем мире правильное идеологическое послание»199.Десятилетием ранее операцию «Буря в пустыне», ставшей первойтелевизионной войной, прекрасно описывает Ж. Бодрийяр в эссе «Войны вЗаливе не было», которую он, перефразировав классика, обозначил как«отсутствие политики, продолжаемое другими средствами». «Так же какпсихическое или экран психики превращает все болезни в симптомы <…> таки война, превратившись в информацию, перестает быть реальной войной истановится войной виртуальной, в некотором роде симптоматической»200 пишет Бодрийяр.
Реальность сама по себе становится страшна для обывателя,проникая в его микромир. Но Бодрийяр говорит, что эта война есть хорошосрежессированный (точнее симулированный) спектакль со своими героями,злодеями, красивыми кадрами и ракурсами. Строго следуя внутренней логикепостмодерна, сценарий спектакля лишен конкретного автора. Везде есть«лидер нации», но он скорее такой же участник и зритель всегопроисходящего.Война в современности во многом проходит так, как ее освещают (и вопрос199200Жижек С. Добро пожаловать в пустыню Реального/ Пер.
с англ. А.Смирного. С. 24Baudrillard, J. The Gulf War didn’t take place. Indiana University press, 1995. P. 40-41118первичности войны перед ее освещением еще не очевиден), и победа одной изсторон зачастую зависит от выбора верного ракурса. Визуализация насилияделает из него крайне пригодное для потребления медиасобытие. Событийновизуальный поток в пространстве масс-медиа очень насыщенный, но именноон мешает посмотреть на то, чего не видно: «Его воздействие усиливается ещеи за счет невероятных количественных показателей. Число жертв, природныйилитехническийэквиваленте,катаклизм, одновременноколичествомасс-медийныхвыраженныйтрансляций,в денежномкомментариев,интерпретаций и, наконец, зрителей, — все это как гигантская система зеркалбез конца отражает Событие <…>»201.Вотдельныхслучаяхгальванизациядовольнопассивногосоциального тела через событийное наполнение медиасреды имеет неплохойрезультат. Так было после решения президента США Буша-младшего овведении войск в Афганистан после атак 11 сентября.
Так было и в России входе известных украинских событий. В 2014 и первой половине 2015 годавоздействие российских масс-медиа в создании образа врага возымело свойэффект именно при помощи событийного препарирования. Так, по даннымЛевада-центра, на февраль 2015 года у россиян сформировалось худшее запоследние 25 лет отношение к Западу и к США в частности, а точнеенегативно к Штатам относились 81% опрошенных россиян, а к Евросоюзу71%202. Как видно, конфликт в соседнем государстве экстраполировался натретьи страны, являющиеся, по мнению масс-медиа, главными виновникамиэтого конфликта.Однако далеко не только последние военные конфликты исвязанные с ними информационные войны привлекают наше внимание.
Естьидругие отрефлексированные примеры медиа-снаффов в социально-201Игнатович Е. Событие и современный философ // Опыт и чувственное в культуресовременности. Философско-антропологические аспекты/ Предисл. Петровской Е.В., С. 47202См. Левада-центр. Отношение к странам//http://www.levada.ru/indikatory/otnoshenie-kstranam/119философской традиции. Современный международный терроризм – оченьяркий пример символической войны в поле медиа. Терроризму важны нестолько масштабы реальных человеческих и материальных потерь (хотя этоимеет большое медийное значение), сколько символический ущерб,разбалансировка сферы обыденного, и, как следствие, привлечениевнимания общества к своим действиям и созданию огромного социальногорезонанса.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
