Диссертация (1149037), страница 17
Текст из файла (страница 17)
Даже выбор жанра — «трактат» — этодемонстративное «начинаем всё сначала»134. Для человека, наблюдавшего легкостьс которой рушатся и обращаются в ничто самые глубокие теоретическиепостроения и чопорные догматы, сама форма «стабильного» и «определенного»отношения к миру более не кажется привлекательной.Мир подвижен, неустойчив, а наша культура мысли (в форме науки,философии) по-прежнему описывает его как то, что всегда есть и прибываетнеизменным (речь идет о начале ХХ в.).
Названные трактаты в той или инойстепени «обнаруживают» этот мир иначе — прежде всего как некоторое«внимание» направленное к миру, в силу которого он есть. Давайте обратимся ктем фрагментам трактатов, которые в большей мере проясняют вопросы стиляработ Розанова и Витгенштейна.Афоризм, с которого начинается «Логико-философский трактат», указываетна то, что мир Витгенштейна — это пространство неустойчивости. В переводеВ.
Руднева он звучит следующим образом: «Мир — это всё, чему случаетсябыть»135 (Die Welt ist alles, was der Fall ist), что также может быть дословнопереведено как «мир есть все, что есть Случай», т. е. мир есть то, что имеет местоблагодаря случаю. Афоризм подчеркивает случайность, нестабильность мира,который может «быть» и может «не быть» перед вниманием (взглядом). Такоепрочтение процедуры восприятия, внимание Витгенштейна к уникальности егообразования, можно заметить и в другом фрагменте: «Мир — совокупностьФактов, но не Вещей»136.
Кажется, что здесь Витгенштейн противоречит здравомусмыслу, в соответствии с которым мир как раз является совокупностью вещей. Нопо Витгенштейну, реально существуют не Вещи, но только Вещи в их соединении134Микиртумов И.Б. Личность Людвига Витгенштейна // Человек читающий = Homo legens: сб. статей. —М.: Школьная библиотека, 2006. С. 91.135Витгенштейн Л. Tractatus logico-philosophicus (с параллельными комментариями В.
Руднева) // Витгенштейн Л.Избр. работы. — М.: Издательский дом «Территория будущего», 2005. С. 18. (Работа цитируется в переводеВ. Руднева).136Витгенштейн Л. Tractatus logico-philosophicus . С.20.84с другими Вещами, что и есть Факты. Таким образом, понятие Факта, представляясобой отношение вещи к другим вещам, косвенным образом подразумеваетналичие внимающего этим отношениям: дерево существует в нашем восприятиине просто как дерево, но всегда каким-то определенным образом, сосуществуя сдругими фактами, например: дерево, что растет в саду рядом с домом, или что оно— тополь и с него опадает пух.
В связи с этим задача философии состоит не втом, чтобы изучать вещи, но в исследовании Фактов, т.е. тех положений, которыепринимают вещи, будучи соединены друг с другом. «Факты в логическомпространстве и составляют Мир»137. При этом понятие Факта через связь спонятием «атомарного факта» («положения вещей» в переводе В. Руднева)выступает узловым соединением двух «бытийных» состояний: актуального ивозможного. «В Логике нет ничего случайного: если Вещь может встречаться вПоложенииВещей,тоВозможностьПоложенияВещейдолжнабытьпредопределена в самой Вещи»138. Так Факт — это мир актуализировавшихсяПоложений Вещи, а Положение Вещей есть все пространство возможныхотношений и связей Вещи с другими Вещами, т.е. — это мир потенциальныхположений.
Переход от сферы реальности (вещи, факты) к сфере знаковпроисходит у Витгенштейна в понятии «образ» («картина»). Согласно преданию,толчком для афоризма «Картина — это модель Реальности»139 послужил комикс,где последовательно изображалась автомобильная катастрофа. В картиннойтеории впервые в полную силу звучит лейтмотив изоморфизма междуустройством Мира и устройством языка, определяющий всю доктрину «Трактата»и придающий миру, описываемому в нем, некоторые мифологического черты. Вцелом, пространство трактата расширено на два уровня бытия: возможного иактуального, так мысль, согласно тезису Витгенштейна, «содержит Возможностьмыслимой ею ситуации. Мыслимое тем самым является Возможным» 140.
Мысльопределяет не только действительное, но и возможное, в этой ситуации носитель137Там же. С. 22.Там же. С. 24.139Там же. С. 44.140Там же. С. 55.13885внимания и мышления (т. е. человек) располагает возможностью не только«высказать то, как обстоит дело, но и содержит в своем мыслительном аппаратевесь арсенал возможных направлений событий или положений дел» 141. Такимобразом, мысль — то, что находится в состоянии перехода от потенциального кактуальному, и в силу этого обладает большим содержанием, чем, когда ужеперешла через эту границу, став чем-то уже окончательно определенным. В такомконтексте может быть прояснен смысл письма отправленного ВитгенштейномБ. Расселу, собиравшемуся ехать с лекциями в Америку, в котором Людвигнаписал следующее: «Лучшие пожелания Вашим лекциям в Америке! Возможно,это даст Вам по крайней мере более благоприятную возможность рассказать им освоих мыслях, а не просто сухих результатах.
ЭТО именно то, что было бынаибольшей ценностью для Вашей аудитории — узнать Ваши мысли, а не сухиерезультаты»142.Вданномпредставляетсяисамслучае,процессподростапонятиеммысли,и«мысль»,вероятно,сопутствующийейинформационный фон, в силу которого она владеет большими возможностямидля рождения новых смыслов. Мир у Витгенштейна, таким образом, есть лишьчастица и минута потенциального мира, — и это во многом напоминаетконцепцию В. Розанова.Этот небольшой разбор содержания тезисов-афоризмов Витгенштейнадолжен помочь уяснить определенные смысловые коннотации между «Логикофилософским трактатом» и книгой «О понимании».
Как и трактат Витгенштейна,«Опонимании»постулируетмирнезавершенным,таящимвсебенеопределенность возможностей быть либо познаваемым, либо скрывающимся.Розанов устанавливает два плана бытия: стороны бытия и схемы разума, которымв той же степени, что и пространству логико-философского трактата чуждаиерархичность. Розанов устанавливает равновозможные когнитивные ситуациимежду человеком (схемы разума) и космосом (стороны бытия): 1) мир познаваем,если стороны бытия и схемы разума совпадают; 2) мир не познаваем, т.к.141142Там же.Там же.
С. 422–423.86указанное совпадение отсутствует в бытии. Оставляя возможность длякогнитивного коллапса, Розанов предпочитает принять изоморфизм схеммышления и сторон бытия, что, в свою очередь, также открывает возможностидля мифологического строительства, которое у Розанова выразилось сразу внескольких формах: в мифологизации собственной фигуры и мифологизациикультурно-исторического пространства.
Трактат Розанова, появившийся какреакция на проблемы современной науки, представляет критику концепциинаучного познания, содержание которой близко по характеру к мыслям,высказанным Витгенштейном на страницах своего «Логико — философскоготрактата». Обвинение Розанова состоит в том, что наука слишком увлекласьабстрактным изучением положения вещей в мире, знание которых ничего не даетчеловеческому уму, и разучилась воспринимать мир как нечто целое.Предлагаемый Розановым новый метод отношения к миру (понимание) направленна исследование отношения и связей между вещами в мире; этот методисследования предполагает непременное присутствие человека и человечности вопыте вглядывания в мир.Из изоморфности мышления и бытия в гносеологической концепцииРозанова, как ранее было указано, следует тот вывод, что мир, воспринимаемыйсубъектом и выстраивающийся в его мышлении согласно определенным схемам,является в наибольшей степени отражением того, кем является сам творящийсубъект.
Как и Витгенштейн, Розанов исследует вопросы связанные садекватностью познания и возможностями передачи личного восприятия, приэтом проблема такой передачи связывается у него с проблемой наиболее полноговыражения собственного «Я». В работе «О понимании» Розанов приходит кубеждению, что человек, по сути, подлинно может рассказать только о самомсебе, обо всем остальном лишь «выдумывает и путает» — это становитсясвоеобразной мифологемой Розанова и все его последующее литературноетворчествостремитсякмаксимальнополномувыражениюавторскойсубъективности. В соответствии с концепцией Розанова, для человека его жизнь87— и есть все бытие, весь мир. Он пишет, что только там, где «субъект и объект —одно, исчезает неправда»143.
Данное утверждение перекликается с воззрениямиВитгенштейна, изложенными в трактате, где он отмечает, что «...границы речи,единственной речи которую из всех я понимаю, указывают на границы моегоМира»144, и что «я есть мой мир (микрокосм)»145 . При разборе текстаВитгенштейна мы отметили, что в мире его трактата пространство возможностейприравнено к пространству актуального, что они состоят в том отношении, чтоактуальное есть как бы «частный случай» возможного бытия и они вместепредставляютнеиерархизированныеуровнилогическогоисследования.Обращаясь к воспоминаниям Розанова о своем трактате, мы встречаемся соследующим заметками: «Ведь все «О понимании» — пропитано у менясоотношением зерна и из него вырастающего дерева, а в сущности просто —роста, живого роста.
«Растет» и — кончено. Тогда, за набивкою табаку у менявозникло: да кой черт Д.С. Милль выдумывал, сочинял, какая «цель у человека»,когда я есмь «растущий» и мне надо знать: «куда, во что (дерево) я расту,выращиваюсь», а не что мне поставить («искусственная вещь», «табуретка»)перед собою»146.Теперь, если мы обратимся к стилистике указанных трактатов, то, вероятно,должны будем ощутить некоторую растерянность. «Логико-философский трактат»развиваетидеюсовершенногоязыка,вкоторомбыкаждомузнакусоответствовало только одно значение, — но при этом является собраниемафоризмов, толкованию которых посвящены сотни серьезных исследовательскихработ, до сих пор не вполне определившиеся в отношении смысловогосодержания указанных афоризмов.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
