Диссертация (1149037), страница 18
Текст из файла (страница 18)
Да и сама композиция трактата Витгенштейна,где последние предложения предисловия пересекаются с последними тезисамикниги, подобно музыкальной экспозиции сонетов, и где тезис (Die Welt ist alles,was der Fall ist) представляет собой метрически организованный полноударный143Розанов В.В. О понимании.
С. 301.Витгенштейн Л. Tractatus logico-philosophicus. С. 182.145Там же. С. 183.146Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени. — М.: Захаров, 2001. С. 98.14488147стих четырехстопного ямба , — отсылает нас, скорее, к музыкальным ипоэтическим, и в конечном итоге, стилистическим исследованиям. Трактат «Опонимании», написанный схоластическим и сдержанным языком, в попытке бытьисключительно научным и, одновременно, универсальным по своему стилю,наоборот, представляет собой апологию личностного знания, которому побольшей степени чужда универсальность.
Текст «Логико-философского трактата»представляет собой примерно 80 страниц текста, по форме похожего на тезисоычего-то невероятно огромного — столь сжато и концентрировано изложениемыслей в этом произведении. Трактат Розанова составляет свыше 600 страниц,больше всего напоминающих какой-то неимоверно громоздкий план будущейновой науки.Стиль трактатов Витгенштейна и Розанова во многом только кажетсянаучным и позитивистским, претендующим на доказательность. На самом деле,это «примитивизм, который сопровождается тривиализацией и символизациейсодержания»148.
Эта тривиализация и символизация может быть рассмотрена какособая настроенность текста на избегание какого-то окончательного смысла изначения, попытка его стать метафорой, символом, музыкой (у Витгенштейна и уРозанова мотив обращения к музыке как в трактате, так и в последующих работахрегулярно прослеживается) — тем, что окажется наиболее приближенным к«внутренним состояниям» человека, а не его убеждениям. И действительно,Витгенштейн уделяет особое внимание языку, он для него не набор простыхзначений. «Речь, — пишет Витгенштейн, — маскирует мысль. И так, что повнешней форме этой маски равно нельзя заключить о форме замаскированноймысли; поскольку внешняя форма маскировки вовсе не имеет целью выявитьформу тела»149.
Символизация предоставляет возможность расширить содержаниевысказывания и выйти за границы одного определенного значения, заключенногов понятии, схватить весь «момент» бытия, как актуального, так и в еговозможностях, потенциях. В работах, в которых особое внимание уделяется147Витгенштейн Л. Tractatus logico-philosophicus.
С. 20.Микиртумов И.Б. Личность Людвига Витгенштейна. С. 92.149Витгенштейн Л. Tractatus logico-philosophicus. С. 87.14889стилю, происходит нарушение привычного порядка сочетаемости слов, ихупотребление и расположение в тексте задается стремлением выстроить их всогласии с внутренним ритмом и тоном. Эта стилистическая работа лишь в тоймере произвольна, в какой отражает работу философа по приспособлению языка(словаря) к выражению внутреннего ритма, и в той степени непроизвольна,насколько этот внутренний ритм есть порождение биографии, жизненного опытаи момента.
Сказанное о стиле «Логико-философского трактата» в равной степениприменимо и ко всему последующему творчеству Витгенштейна. Его стиль непонятен «типичному ученому», который навсегда застыл в рамках понятий«прогресс» или «постоянное усложнение знания». Типичный ученый понимает«ясность» как следование заданному стилю аргументации, и такая позицияочевидно чужда Витгенштейну. Он избирает жанр заметок, стиль письмаВитгенштейна характеризуется простотой и ясностью фраз, им свойственноритмичное построение.
В «Философских исследованиях» он иногда выбираетформу диалога, вопросов и ответов, а иногда, как в трактате, конденсируется наафоризмах, при этом в его стиле отсутствуют литературные украшения и научнаятерминология. В связи с изложенным можно привести два определения понятия«стиль», которые также характеризуют отношение Витгенштейна к написаниюсвоего трактата: 1) он есть некоторое отклонение от нормы150, т.е. предполагаетработу над преодолением устоявшихся в языке форм сочетания слов; 2) он«работает не словами, а моментами мира, ценностями мира и жизни, и лишь темсамым определяет собой отношение к материалу, слову…»151 (т.е.
стиль всегдаотражает биографию, особенности восприятия человека а также определеннуюкультурную доминанту, которая, возможно, определяет сами особенностивосприятия). У Витгенштейна есть два противоречащих друг другу тезиса,которые как раз могут отражать взаимосвязи между свободой суждений и ихпредустановленностью.150Первоеговоритосвободе:«яестьмойМирБалли Ш.
Французская стилистика. — М.,1969.Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М.:Искусство, 1986. С. 159.15190152(микрокосмос)» , второе утверждает, что «мир не зависит от моей воли»153, чтоможет означать, что и «Я» не зависит от своей воли.В работах Витгенштейна ставится также вопрос о роли читателя иинтерпретации текста. Проблема интерпретации особенно остро стоит там, гдеречь идет о стиле, поскольку текст (устный и письменный), нарушившийпосредством стилистических приемов (метафора, сравнение, аналогия, инверсия ит.д.) установленный в языке порядок сочетаемости и употребления слов, уже нестоль понятен и очевиден для адресата. Текст, нацеленный на сохранение в себеэтой внутренней интонации и ритма, сближается по своему характеру смузыкальным произведением, в отношении которого вопрос интерпретациииграет первостепенную роль, ибо какой определенный смысл имеет музыка, когдау нот есть только звучание, но нет установленного значения?В трактате «О понимании» стиль также играет большую роль, но егозначение в книге затенено от нас непривычной для Розанова сдержанностьюязыка, из-за которой многие писавшие и исследовавшие его творчество, простоотбрасывали этот труд как чуждый Розанову или скупо характеризовали его как«хорошо усвоенное гегельянство»154.
В этой книге, действительно, труднораспознать Розанова, в ней «нет ни тени блестящего, острого стиля, которымотмечены позднейшие труды Розанова»155. Содержательно работа, как уже ранееотмечалось, посвящена проблемам гносеологии, в обширных главах представленыразвернутые размышления о природе целесообразности, причинности, связяхмышления и языка, возможностях и границах человеческого познания. Как и«Логико-философский трактат», «О понимании» далек от позитивистского инаучного характера, в нем, конечно, присутствуют элементы некоторойстилизацииподпредъявляемыминаучныйкнемутруд(схематическоетребованиямипостроениедоказательности,трактата),собоснованности,фактологичности. Многих, вероятно, не удовлетворит или даже разозлит то, что152Витгенштейн Л.
Tractatus logico-philosophicus . С. 183.Там же. С. 212.154Голлербах Э. В.В. Розанов. Жизнь и творчество // Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени. — М.: Захаров,2001, С. 97.155Там же.15391трактате не удастся найти лаконичных выводов, что каждая глава стремится вконце поставить некоторую новую задачу, обнаружить незавершенность толькочто разработанной схемы. Может показаться, что весь труд чтения такоготрактата напрасен, и что это схоластика самого дурного толка.
Неоценима заслугаВ.В. Бибихина, написавшего Предисловие «Время читать Розанова к изданиюкниги «О понимании», который красивым жестом, ходом мыслей снял штампы(стилизация, гегельянство, славянофильство и т.д.), наложенные на эту работуРозанова. «Разум не имеет никакого существования…он есть пустое ничто…совершенная пустота»156. Комментируя этот тезис из трактата, Бибихин пишет,что «настоящее чтение и понимание подобных тезисов начнется может бытьтолько в XXI веке… это чистое новое начало мысли по размаху и широтесравнимо с греческим»157.Сдержанный ритм и тон стиля, свойственные этой книге Розанова, отражаетдвижение мысли по тропам погружения в себя, «когда мысль так свободна, ненадо бояться от нее насилия или ограниченности. Сами ошибки будут ее учить.Она не привязана даже к знаку и записи. Розанов не будет никогда анализировать,как он пишет.
Как то так. Все зависит от «неуловимого», неподдающемусяникакому анализу сочетания слов, которое бессознательно употреблял автор,которому непреодолимо покоряется читатель»158. Значение книги «О понимании»еще с большей широтой открывается, когда мы обращаемся к стилистике позднихработ Розанова, поскольку по отношению к ним данная работа выступаетнекоторой «координатой» возможностей и целей.Если продолжить развитие параллелей между Витгенштейном и Розановымс намерением указать на значение стиля в философском исследовании и егоизоморфности самому философскому языку, то можно обратиться еще к двумработам, названных авторов: «Уединенное» Розанова и «Культура и ценность»Витгенштейна. В обеих работах на первый взгляд кажется несомненнойорганизация текста по принципу линейной композиции: упорядочивание156Розанов В.В.
О понимании. С. 34.Бибихин В.В. Время читать Розанова. С. XVI.158Там же. С. XI.15792фрагментов происходит по хронологическому признаку от более ранних к болеепоздним записям. Между тем, представляется, что это только «внешний» ходмысли, а то, что на самом деле организует текст и определяет выбор фрагментовдля включения в «рассказ» искусно скрыто. Линейная композиция удобна дляизложения «последовательности фактов» и любого вида «биографий», однаковышеназванные работы ни в коем случае не являются развитием некоторой«биографии» или догматической мысли.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
