Диссертация (1149037), страница 16
Текст из файла (страница 16)
Если в книге «О понимании» было представленоформальное рассмотрение понятий причинности и целесообразности и тольконамечены некоторые особенности роли целесообразности в истории, топоследующеефилософскоетворчествопродолжаетразработкутемыцелесообразности в истории на основании глубоко и разностороннего анализакультурных феноменов.Последующее творчество Розанова существенно изменилось по своемужанру (трактат сменился фельетонами), темам (вопросы гносеологии сменилисьинтересом к проблемам пола, религии и т. д.) — но по характеру своего интересаи предмету внимания осталось в границах книги «О понимании», а именно:Розанова всё так же волновала тема кризиса современной культуры и осознанияроли человека в процедуре познания и в истории; стремление убеждений имнений стать идеологией, потерять личностный характер.Исследователи стилистики поздних розановских текстов приписываютследующие характеристики его стилю: антиномичность, исповедальность,спонтанность письма.
С другой стороны, исповедальность, так же, как испонтанность стиля письма Розанова, неизбежно связана с его убеждением, чточеловек, по сути, подлинно может рассказать только о самом себе, обо всемостальномлишь«выдумываетипутает»,—убеждением,котороесформировалось именно в его первой гносеологической работе. Более того,человек, рассказывая о мире, на самом деле рассказывает о самом себе, при этомнемаловажно и то, как он это делает. В соответствии с концепцией Розанова, длячеловека его жизнь — и есть все бытие, весь мир; и т. к. каждая жизнь уникальна,78перед каждым открывается свой собственный всегда чуть особенный от другихмир.
Он пишет, что истинное отношение может быть только к самому себе,только там, где «субъект и объект — одно, исчезает неправда»132. Но при этомбудет верно и обратное — автор, пишущий о мире как он его воспринимает,рассказывает, в том числе и о самом себе. И раз так, то страшнее любой внешнейцензуры внутренняя окаменелость.Резюмируя анализ трактата, можно сформулировать следующие общиевыводы относительно гносеологических ориентиров Розанова:1.Антропоцентризм. Государство, религия, право, этика, наука —формы реализации творческого духа. Все эти понятия связаны с идеейцелесообразностиилидолжного.Посредствомэтихформ,присущихчеловеческому бытию, происходит борьба между идеальным началом, исходящимиз человека и состоящим в его творческой способности вносить в бытие новыесмыслы и цели, и между естественной связью вещей и явлений, которая лежит вприроде. Посредством вышеназванных форм человек вносит в мир определеннуюструктуру и упорядоченность, впервые соотнесенную с целесообразностью.2.Установка на субъективизм, которая проявляется в том, что в трактатепроблема соотношения «схем разума» и «сторон бытия» разрешается путемсовершениемволевого,анедискурсивноговыборавпользуидеицелесообразности.3.Схоластичность и аналитичность, связанные с дроблением понятий насоответствующие формы (как правило, две или три)4.Ориентированность в аргументации на принцип «пояснения», а недоказательства.
Пояснения, как правило, отсылают к повседневному опыту.5.Общая риторичность построения философской аргументации, т.е.апелляциякформализованнымэлоквенции.132Розанов В.В. Религия и культура. С. 301.стереотипамтрадиционнойклассической79§ 2. Гносеологические идеи в контексте западноевропейской мыслиВ начале этой главы был несколько раз выдвинут тезис о том, чтопостановка Розановым проблемы «понимания» позволяет сравнивать его сдругими представителями философии, в работах которых так или иначезатрагивалась эта тема. В связи с тем, что обращение к термину «понимание» взападноевропейской традиции происходит в работах философов ХХ в.,отнесенных в историографии к этапу неклассической философии, подобныесравнения представляется еще более интересными в виду возможности выявлениявгносеологическойсистемеРозановаэлементовнеклассическогостилямышления.
В данном параграфе этот тезис будет рассмотрен более подробно, и вкачестве аргументации будет проведен компаративный анализ творчестваРозанова и его концепции понимания с более поздними неклассическиминаправлениямивфилософии—аналитическойфилософииязыка(Л.Витгенштейн), герменевтикой (Г.Г. Гадамер), постмодернизмом (Ж. Деррида).Как уже ранее говорилось, в философии вопрос стиля языка и мышлениядавно стал дискуссионным. Одним из наиболее ярких примеров полемики по этойтематикеможетпослужитьписьмо,направленноев1992г.группойаналитических философов в редакцию газеты The Times, в котором был высказанпротест против присуждения Жаку Дерриде ученой степени в области философии.В основе письма лежали два замечания.
Первое замечание состояло вутверждении, что работы Деррида по своему языку не отвечают требованиям«ясности и строгости», предъявляемым к философским исследованиям. Второезамечание звучало куда более категорично и утверждало, что Деррида в принципене является философом. Представители аналитической философии так пояснилисвою позицию: несмотря на то, что Жак Деррида, несомненно, является ярким иоригинальным писателем, бесподобным в ловкости и хитрости своей игры считателем, он совершенно не соответствует требованиям философской научности.Стиль его письма намеренно запутанный и откровенно сопротивляющийся80попыткам прояснить смысл его работ принес французской философии дурнуюславу.
Тем же, кому удается пробиться сквозь туман его языка к тому, чтоскрывается за ним — содержанию текста — обнаруживают, что там нет ничего,кроме «лживой или тривиальной» критики ценностей разума, истины и науки 133.Отвечая критикам, Деррида указал, что вопрос стиля — это вопрос философиивообще. Из этого небольшого диспута, мы можем заключить, что для современнойфилософии не до конца прояснены взаимосвязи содержания философской мыслии языка философии.
Уже то, что была поднята такая тема, наглядно демонстрируетнам, в какой степени важен вопрос стиля письма и мышления для современнойфилософии. Это пробуждающееся внимание к формам философского дискурса,риторике, метафорам, моделям и композиции языка имеет своей целью неассимилировать философию с литературой (обе стороны указанного вышедиспутаявляютсяпротивникамиэтойидеи),носкорееуказываетнанеобходимость прояснить характер связей между ними и исследовать пути,которыми современная философия пытается пробиться к тому, что, согласноХайдеггеру, есть «должное-быть-помыслимым».Чтобы прояснить истоки очерченной проблемы, следует обратиться кфигурам, у которых впервые были остро поставлены вопросы стилистикифилософского языка и философского мышления.
Для западноевропейскойфилософии такими ключевыми фигурами становятся Ницше, Гадамер иВитгенштейн, для русской философии — Василий Розанов, Павел Флоренский.ЕслисравнениеРозановаиНицшедостаточночастовстречаетсявисследовательской литературе и, как правило, касается развернутой ими критикиценностей европейской культуры, то сравнение Розанова и Витгенштейна ранеене предпринимались, и между тем, оно представляет наибольшей интерес в силуособого внимания, которое было уделено в их творчестве вопросам философииязыка.
Сами по себе эти фигуры — Розанов и Витгенштейн — могут считаться133Smith В. et al. Open letter against Derrida receiving an honorary doctorate from Cambridge University // The Times(London). Saturday. May 9, 1992. URL http://courses.nus.edu.sg/course/elljwp/againstdsdegree.htm (перевод автора),(дата обращения: 10.03.2013).81достаточно исследованными в философской литературе, о каждом из нихнаписано необозримое количество монографий и статей, однако на вопросы стиляи его роли в произведениях указанных персоналий обратили внимание лишьнемногие исследователи творчества:среди исследователейВитгенштейнавопросом стиля заинтересовались Алан Яник (Allan Janik), Чарльз Альтери(Charles Altieri), Ян Цвикки (Jan Zwicky), в отношении творчества Розанова —В.Б.
Шкловский, А.И. Фомин, Е.П. Карташова, В.Г. Сукач, В.Л. Махлин,И.В. Горина. Поэтому целью данного параграфа является сравнительный анализРозанова и Витгенштейна в ракурсе их стилистической работы, котораясформировала последующие изыскания в области языка.Обратимся сначала к сочинениям Витгенштейна. Один из исследователейтворчества Витгенштейна, Яник, отмечая использование в работах Витгенштейнавопросов, на которые не предполагается давать ответы, и таких стилистическихприемов как аналогии, афоризмы и неординарные сравнения, говорит, чтоВитгенштейн необычайно сложен для анализа. Его стилистическая «темность»ярко контрастирует с работами других представителей аналитической философии,таких как, например, Р.
Карнап или Н. Гудман. Традиционная аналитическаяфилософия не проводит различия между формой и содержанием, логическими иэмпирическими утверждениями, между фактом и ценностью, между философом иего произведением. Тем самым значение авторской биографии и автобиографиидля исследования текста представляется незначительным или даже непригодным.С другой стороны, Витгенштейн, один из первых представителей аналитическойфилософии, был очарован теми формами философского письма, которые внаибольшей степени являют читателю автора, делая его центральной фигуройтекста.
Однако отношение аналитической философии к Витгенштейну также нестоль однозначно, и рассмотрение этого отношения вполне может прояснитьспецифику изложенного выше диспута (а именно, в какой мере стиль текстазначим для философской работы и является ли вопрос стиля вопросом философиивообще).82Витгенштейн в своем творчестве сконцентрировался на ярких выражениях,но при этом не озадачивает себя необходимостью привести аргументы в ихподдержку.
В этом плане, как будет показано далее, можно выделить общиечерты в работах Витгенштейна и Розанова. Последнего до сих пор многиевоспринимают не иначе как провокационного журналиста или эпатажногоэксцентрика. Несмотря на то, что его работы регулярно цитируются на различныхфилософских конференциях, вопрос о возможности признании его философомтакже поднимается достаточно остро. С другой стороны, философский характерего произведений и стремление провести философский анализ любого событияповседневности, позволяет нам рассматривать его как философа культуры. ИВитгенштейн, и Розанов не склонны к методической работе по обоснованиювыдвигаемых положений, они оба одинаково равнодушны к доказательной частисвоих теоретических убеждений.
Для иллюстрации обоснованности сравненияэтих ярких и самобытных мыслителей, мы можем обратиться к двум наиболее«научным» по своему характеру работам: «Логико-философскому трактату»Витгенштейна и трактату «О понимании» В. Розанова.Между написанием трактата Розанова (1886 г.) и Витгенштейна (1918 г.)прошло 32 года, но в какой-то степени время не разделяет, но связывает их: ониотносятся к разным периодам одной эпохи, в которой доминирует чувстворазочарования,сопровождавшеегибельрациональнойи,одновременно,романтической культуры XIX в. Розановский трактат возникает на фонепредчувствия бед и как предупреждение об опасности: в современностиобразовались «колоссальные пустоты», разрывы между человеком и миром,которые Розанов хочет преодолеть новым отношением к миру и методом познания— пониманием.
«Логико-философский трактат» пишется Витгенштейном уже вокопах Первой мировой войны, засвидетельствовавшей крах и разрушениестолпов гуманистической культуры.Несмотря на стилистические и предметные различия между этимитрактатами, по своему духу и характеру они необычайно близки друг другу: их83сближает то, что они написаны людьми с чувством «вкуса» и «стиля», которые, ненаходя прочных основ в пошатнувшихся ценностях культуры, обращаются в глубьсебя с надеждой найти новые опоры.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
