Диссертация (1149009), страница 20
Текст из файла (страница 20)
Как и ряд других неомарксистов онсвязывает функционирование идеологии не с сознанием, а с процессами,происходящиминауровнебессознательного.«Наделеонаглубокобессознательна, причем даже тогда, когда она принимает (как, например, вдомарксовой философии) рефлексивные формы»120, - утверждает французскийфилософ. Однако идеологическое воздействие понимается им как воздействиецелостной структуры, реализуемой посредством разветвленной сети ИАГ(идеологическихполитическуюаппаратовсистему,государства,профсоюзы,включающихкультурныешколу,учреждения,семью,спорт,информационные центры и другие)121, собственно и конституирующей субъектчерез участие конкретных индивидуумов в ритуалах материальных практик тогоили иного ИАГ.
Ни о каких самостоятельных, независимых от ИАГ, интенциях всознании индивидов не может быть и речи. Субъекта без обусловленностивнешними структурами в принципе не существуетАльтюссер не признает сущностное отличие феномена утопии от идеологии,о чем мы уже говорили выше. «Конечно, идеология – это система представлений;но эти представления чаще всего не имеют ничего общего с «сознанием»; чащевсего это образы, порой – понятия, но на огромное большинство людей ониоказывают влияние как структуры, т.е.
минуя опосредующее звено их«сознания». Они суть воспринимаемые-признаваемые-переживаемые (percusacceptes-subis)объектыкультуры,которыевоздействуютналюдейфункционально, посредством такого процесса, который для них самих остаетсяскрытым»122.Эта структура в конечном итоге сводится к «некой воле, надеждеили ностальгии», которые могут иметь самую разную направленность: 120Альтюссер Л. За Маркса. М.2006, с. 330Альтюссер Л. Идеология и идеологические аппараты государства (заметки дляисследования),«Неприкосновенный запас» 2011, №3 (77)122Альтюссер Л.
За Маркса. М. 2006, с. 33012197 «Идеология, таким образом, есть выражение отношения людей к их «миру», т.е.(сверхдетерминированное) единство реального и воображаемого отношений креальным условиям их существования. В идеологии реальное отношениенеизбежно завуалировано (investi) отношением воображаемым, которое скореевыражает некую волю (консервативную, конформистскую, реформистскую илиреволюционную),надеждуилиностальгию,чемописываеткакую-тореальность»123.Вернемся к основополагающей для нас оппозиции утопии и идеологии.Альтюссер, как мы уже отметили, эту оппозицию не признает, так как, по егомнению, феномен утопии есть всего лишь одно из проявлений идеологии, котораяникогда не исчезает. Даже в бесклассовом обществе - о чем философ увереннозаявляет:«согласнопринципамисторическогоматериализмадажекоммунистическое общество совершенно немыслимо без идеологии»124.
Однакодоказательства,приводимыевзащитуэтоготезиса,обосновывающегонесерьезность притязаний утопии, выглядят весьма шатко: «По-видимому,человеческие сообщества не способны существовать без этих специфическихформаций, этих систем представлений (различных уровней сложности),которыми являются идеологии»125. Оборот «по-видимому» появляется врассуждении «Марксизм и гуманизм» из работы«За Маркса» отнюдь неслучайно.
Альтюссер понимает шаткость своего довода и впоследствиивозвращается к вопросу об идеологии при коммунизме: «Но как мы видели, дажев классовом обществе идеология оказывает влияние и на сам господствующийкласс, внося свой вклад в его формирование, преобразуя его установки такимобразом, чтобы адаптировать его к реальным условиям его существования(примеромздесьможетслужитьюридическаясвобода);отсюдасочевидностью следует, что в идеологии (как системе представлений,характерных для масс) нуждается любое общество, которое формирует и 123Там же с.
331Там же с. 329125Там же с. 32812498 преобразует своих членов таким образом, чтобы они могли соответствоватьтребованиям, диктуемым условиями их существования»126. Однако данныйаргумент, несмотря на многословие, также весьма неубедителен и держится, посути, на утверждении сомнительной «очевидности», что лишь вызываетдополнительные вопросы к концепции идеологии, разработанной французскимфилософом.2.4.4 Идеология и общественная тотальность.
Феномен овеществления.Классовое сознание и утопическое измерение марксизмаНаиболее адекватной современной социальной теории и целям нашегоисследования является критика идеологии с позиции общественной тотальности,основывающаяся на том, что сами по себе факты действительности мало чтозначат, ибо каждый факт опосредован тотальностью всего общества. Постижениетотальности должно предшествовать постижению фактов, ибо идеология, всоответствии с учением Маркса, есть феномен антагонистической общественнойтотальности, скрывающей«нетождественного»ивнутренние противоречия через отождествлениеприравнивание«неравного».Чтоипроисходитпосредством их связи в лоне всеобщего овеществления или «своеобразногоассимилированиязадающегосявещамиобщественныхдоминирующейвотношенийкапиталистическомипереживаний»127,обществеформойпредметности – предметностью товара, решающим образом влияющей на всеаспекты человеческой жизни. 126Там же с.
333-334Лукач Г. История и классовое сознание. Исследования по марксистской диалектике. М. 2003, с.18512799 «Когда все без исключения потребительские стоимости выступают вкачестветоваров,ониприобретаютновуюобъективность,новуювещественность, которую они не имели во время простого спорадическогообменаи в которой уничтожается, исчезает их изначальная, подлиннаявещественность»128. ТакобъясняетвенгерскийфилософДьердЛукач129подоснову феномена овеществления, в ходе развития капитализма все глубже ивсе более судьбоносно покрывающего сознание людей.
Именно феноменовеществления отныне определяет производство и функционирование идеологии.Это был один из ключевых моментов истории, когда прежние сакральныепринципы древних мифов и традиционных религий окончательно уступают иподчиняются при конструировании идеологии его величеству товару. Теперь«ложное сознание» больше не санкционируется, как в прежние античные ифеодальныевременасамостоятельным и могущественным принципом Бога,мудрым и независимым царем или мифическим героем. Хотя Бог, царь и геройпродолжают присутствовать в идеологическом сознании человека.
Однако отнынеони существуют в ином качестве – они низводятся до означающих или брендовтех или иных товаров. «Буржуазия сэкономила на Боге, экономя на жизнилюдей»130, - иронично заметил ситуационист Рауль Ванейгем. На уровнеидеологии несводимое к знаку символическое бытие сакрального навсегдапрекращает свое существование. Его место занимает «хронотоп мелочности инизкой мысли»131.Другой вопрос, что некоторые из этих образов и символов,помимо идеологического использования, несли в себе также возможностьутопического прочтения, с раскрытием истин противоположных идеологии. Наэту проблему указывал, в частности, Эрнст Блох.В качественно новой ситуации, порождаемой всеобщим господствомпредметности товара, происходит устаревание и девальвация прежних способов 128Там же с.188В отечественной литературе философа чаще называют Георгом - в соответствии снемецким эквивалентом венгерского имени Дьерд130Ванейгем Р.
Революция повседневной жизни. Трактат об умении жить для молодыхпоколений. - М.2005, с.159131Там же с.158129100 социального познания. Уже в самом стремлении зафиксировать действительность«как она есть» подспудно обнаруживается идеологизация. Ибо отныне любой«факт» этой действительности опосредован системой капиталистическогопроизводства, обмена и потребления. Ввиду этого замечающая только «факты»позитивистская социология, а также разновидности марксизма, по своей сутисводимые к ней, например, марксизм таких теоретиков II Интернационала, какКаутский или Бернштейн, или же советский марксизм Бухарина-Сталина,оказываютсятеоретическибеспомощнымивпониманиидиалектическихотношений феноменов базиса и надстройки, и в понимании функционированияидеологии в частности.
Неудивительно, что адекватная времени социальнаятеория,появившаяся в период между двумя мировыми войнами, открытопротивопоставляет себя прежним установкам позитивистской социологии иэкономического редукционизма. Решающим образом ее становление связано спереосмыслением в марксистском духе понятий и категорий гегелевскойдиалектики. Или с, так называемым, прочтением Маркса «через Гегеля»,исторически совпавшим с открытием европейскими интеллектуалами «раннего»или «гегельянского» Маркса «Экономически-философских рукописей 1844 года».Важнейшую роль в этом процессе «радикальной гегельянизации» марксизмасыграл Д. Лукач, а также философы Франкфуртской школы, при всех различияхмежду ними132.Хотя в своей знаменитой книге «История и классовое сознание» (1923) ДьердЛукач в отличие от своего друга по Гейдельбергскому университету Эрнста Блохапрямо и не обращается к понятиям утопии и утопического измерения марксизма,его представления об овеществлении, классовом сознании и роли пролетариатакак всеспасающего субъект-объекта истории производят впечатление именно 132 Сказанное о «радикальной гегельянизации» марксизма философами Франкфуртскойшколы в полной мере справедливо для Герберта Маркузе, в отношении других, например, Т.Адорно, принадлежность к этой тенденции или ее признание неоднозначно или сомнительно.Подробнее о различиях внутри ранней Франкфуртской школы по поводу марксистского«открытия» Гегеля в 1920-1930-х и знаковой работы Лукача «История и классовое сознание»см.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
