Диссертация (1148823), страница 10
Текст из файла (страница 10)
Сиб. отд-ние,1990. С.322.113Интересно, что самого себя Эдип называет сыном Тюхе:'Egë d' ™mautÕn pa‹da tÁj TÚchj nšmwntÁj eâ didoÚshj oÙk ¢timasq»somai.TÁj g¦r pšfuka mhtrÒj«Я же, считающий себя самого сыном TÚch, / Дающей благо, не буду покрыт позором. / Ибоя рожден от этой матери» (Царь Эдип, ст.
1080 – 1083).Здесь и далее греческий текст «Царя Эдипа» цитируется по изданию: Sophocles. Oedipus theking // Sophocles. The Plays and Fragments / Ed. by Richard Claverhouse Jebb. Cambridge, 2010(Перевод наш. – С.К.).48Эдипу: «Ты убил?». Эдип отвечает: «Я убил» (”Ekanej – / ”Ekanon) (ст. 543–544)114. И дальше, в переводе Зелинского, Эдип говорит: «Однако…нет вины» (ст.544–546)115 . Греческий тест такой: ”Ecei dš moi – ….– prÕj d…kaj ti (имеется намне – ….
– по праву (справедливости)») (ст. 544–546)116, затем следуетобъяснение: 'Egë fr£sw/ kaˆ g¦r ¥nouj ™fÒneusa kaˆ êlesa·/ nÒmJ d kaqarÒj,¥idrij ™j tÒd' Ãlqon ( «Я объясню: / Будучи безумным, убил и погубил. / Передзаконом чист, сделал это по неведению») (ст. 548–551)117.Речь не идет о «виновности» Эдипа: произошедшее – убийство отца –совершено им по праву (prÕj d…kaj).
Именно к нему и апеллирует Эдип, когдадает объяснение происходящему. Он не нарушает границ справедливости – егодействия носили характер самозащиты, перед законом он чист (nÒmJ d’ kaqarÒj).Но что тогда значит совершаемый им самосуд, разве он не является признаниемимответственностизасодеянное,а,следовательно,и«виновности»?«Виновность» в смысле a‡tioj, как уже говорилось, всегда связана с нарушениемграниц дозволенного. И именно здесь возникает противоречивая ситуация.
Содной стороны Эдип нарушает исходные для человека запреты на убийство икровосмешение, с другой стороны –главным аргументом в защиту его«невиновности» как в убийстве отца, так и в женитьбе на матери является егонезнание. Собственно, это противоречие затрагивает проблему взаимоотношенийбытия и мышления: мысль о том, кто я есть, может не совпадать с тем, кто я естьна самом деле. С бытием мы встречаемся только в мышлении. Слова Парменида отом, что «одно и то же – мышление и то, о чем мысль возникает » (Лебедев. 28,фр.
В8 34)118 несут всегда в себе истину настоящего – вечного теперь, отрицаяпрошлое и будущее. Положение человека в мире, «двухголового», – этоположение, дающее возможность раздваивающегося понимания. Трагедия114Здесь и далее греческий текст «Эдипа в Колоне» цитируется по изданию: Sophocles. Oedipusat Colonus // Sophocles.
The Plays and Fragments / Ed. by Richard Claverhouse Jebb. Cambridge,2010 (Перевод наш. – С.К.).115Софокл. Эдип в Колоне // Софокл. Драмы / В переводе Ф. Ф. Зелинского. М.: Наука, 1990.116Перевод наш. – С.К.117Перевод наш. – С.К.118Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1: От эпических теокосмогоний довозникновения атомистики / Пер.
А. В. Лебедева. М.: Наука, 1989.49возникает там, где это понимание (докса) касается не просто чего-то иного, акасается человека лично.Две формы, в которых существует Эдип–одновременно мужа и сына, в отношении Иокасты – жены и матери, оказываютсявполне возможными в действительности (бытии), но немыслимыми для знанияэтой самой действительности (мышления). Притом, что никакой границы междубытием и мышлением не существует, в противоречии (оппозиции) оказываютсяне бытие и мышление, а то, как мы мыслим это наше бытие. Бытие – едино, Эдип,открывая две формы своего бытия, существующие в нем одновременно, –открывает самого себя как единое самотождественное бытие.
Бытие невозможноувидеть в вещах – в этом, собственно, смысл лишения себя зрения Эдипом, а не впризнании им собственной «виновности».Хотя вопрос «виновности» Эдипанебезоснователен. Он действительно переходит границы, но речь идет не обубийстве отца и женитьбе на матери – в этом он оправдан. Граница, которуюпереходит Эдип, и человек вообще, которую держит Ананке «в оковах», отделяетбытие – единое и самотождественное – от небытия. И в этом смысле – человеквсегда «виновен». Каждый новый момент времени делает человека не равнымсамому себе, небытие прошлого и будущего таят опасность встречи с собойдругим – неизвестным.
Собственно, проблема того, как человек может бытьсоотнесен с собой другим, оставаясь при этом самим собой, и высвечивается втрагедии: роковой случай, ставящий героя на границу бытия, где он не совпадаетс самим собой, в итоге ведет к одному – нахождению самого себя.Другой пример, затрагивающий ту же проблему – «невиновности», но вдругом смысле, это оправдание Ореста за убийство матери в трагедии Эсхила«Эвмениды» судом ареопага.
Убийство Орестом матери имело единственнуюцель – месть за отца как восстановление справедливости. Он не преступник: им недвижет никакая корысть в отличие от его матери, в нем нет порочного ²bri~,который с необходимостью вел бы его к преступлению. В отличие от убийства,совершенного Эдипом по незнанию, действия Ореста носят абсолютноосознанный характер, за которые он готов нести ответственность.
На суде Орестговорит: a„t…an d' œcw tÁj toàde mhtrÕj toà fÒnou. («Я несу вину за это убийство50матери») (Эвмениды, ст. 579)119. Но суд оправдывает его. Причина оправдания –признание справедливости им содеянного.И опять такая же двойственнаяситуация, как в «Царе Эдипе», но имеющая совсем другой характер. Орест,несомненно, переступил границы дозволенного, убив свою мать, – и он неотрицает своей «виновности». Но в то же самое время он уверен и в законностисовершаемого им возмездия. Неоднозначность ситуации – спор Дике с Дике(xumbale‹, D…kv D…ka) (Хоэфоры, ст. 461)120, ставит Ореста перед выбором –границей, нужно заметить, что хотя боги и постоянно вмешиваются в действияОреста, выбор он все-таки совершает самостоятельно.
И оказывается, что a‡tiojкак переход границ дозволенного может быть оправдан не только незнанием,роковыми случайностями, что мы видели в отношении Царя Эдипа, но иосознанным переступанием этих границ, если совершаемое неправомерноедействиенаправленонавосстановлениесправедливости,иведетквосстановлению границ общего миропорядка.Итак, какие выводы мы можем сделать в отношении значения слова a‡tioj, атакже уже встречающегося в текстах слова a„t…a, в лирической поэзии и трагедии(VII-V вв до н.э).
Значения данного слова по-прежнему остаются в тех жезаданных Гомером и Гесиодом границах понимания его как «виновности» в томже определенном смысле: этической оценки поведения человека переступающегозаданные границы, меру. Меняются, собственно, критерии оценки поведениячеловека. Человек начинает осознать себя полисным существом, что ведет к егоразрыву со своим родом, к самоопределению человека. Одним из напрямуюсвязанных с a‡tioj (a„t…a) понятием, а иногда и отождествляемое с ним, являетсятакая характеристика человека как Ûbrij – наглости, дерзости, которая ввергаетчеловека в неблаговидные дела и выводит за границы дозволенного. Менееочевидное понятие, но наиболее значимое в греческой лирике и трагедии119Греческий текст «Эвменид» цитируется по изданию: Aeschylus.
Eumenides // Aeschylus.Eumenides / Ed. by Alan H. Sommerstein. Cambridge, 1989 (Перевод наш. – С.К.).120Греческий текст «Хоэфор» цитируется по изданию: Aeschylus. Libation-Bearer // Aeschylus.Libation-Bearer / Ed. by Herbert Weir Smyth. Cambridge, 1926.51связанное с a‡tioj (a„t…a) – это представление о справедливости.
Собственно, длягреческой лирики и трагедии оно становится главным критерием оценкиповедениячеловекавотношенииегоa‡tiojили¢na…tioj.Главнымизаконодателями осуществления справедливости с одной стороны по-прежнемуостаются боги, но с другой стороны мы видимропот человека нанесправедливость богов, допускающих людей «безвинными» (например, Солон,Феогнид), а также видим, что неправомерное действие, если оно совершается воимя справедливости, может быть расценено в отношении человека и как«невиновность» (Эсхил).
Это все ведет к тому, что «виновность» a‡tioj в судеареопага становится если еще не юридическим термином, то во всяком случаенеобходимым понятием судебного разбирательства. И последнее: взаимосвязьa‡tioj с представлениями о судьбе. Столкновение человека с непостижимойзакономерностью божественной судьбы, которое вследствие незнания ее ислучайности ведет человека к нарушению установленных богами границмиропорядка, ставит вопрос: как понимать такого рода «виновность». И хотярешение этого вопроса связано все с той же проблемой – самоопределениемчеловека, мы видим, что осмысление мифологемы судьбы как необходимости ислучайности, делает их важными философскими понятиями, например, уДемокрита.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
