Диссертация (1148763), страница 19
Текст из файла (страница 19)
50. Батай Ж. Литература и зло // Батай Ж. Теория религии. Литература и зло. Минск: Современный литератор,2000. С. 171.100 См.: Фрейд З. Положение о двух принципах психической деятельности // Фрейд З. Основные психологическиетеории в психоанализе. Очерк истории психоанализа: Сборник. СПб.: «Алетейя», 1998. С. 98-107.99 85установленные этим принципом запреты, выйти по ту его сторону.
Результат женарушения закона – не удовольствие, а боль. Это болезненное удовольствиеЛакан и называет наслаждением»101. Наслаждение поэтому выступает не простокак крайняя форма удовольствия, а как удовольствие избыточное, не вписываемоев рамки запрета, такое удовольствие, которое (вопреки принципу удовольствия)может связываться с неудовольствием.
Поэтому наслаждение связано со смертью,оно переживается там, где человек выходит на границу собственной конечности,оказывается на грани собственного уничтожения, переживание которого безсомненияоказываетсяболезненным,онопереживаетсявтрансгрессии.Оказываясь по ту сторону запрета, наслаждение оказывается так же и по тусторону языковых структур, поскольку сам язык оказывается порождениемзапрета, языком пользы, и потому, в отличие от удовольствия, «наслаждениевсегда несказуемо»102. Будучи трансгрессивным, наслаждение открывает доступ ксокровенному миру, который «противостоит реальному как чрезмерность – мере,безумие – разуму, опьянение – ясному сознанию»103, поскольку само понятиемеры – это понятие профанного мира, в котором человек оказывается вподчинении у норм и законов социума.Резюмируя, хочется отметить, что непроизводительная трата являетсяоснованием эротизма, а значит – и жизни.
Так, если у Фрейда Эрос являетсяпринципом сохранения и умножения жизни, он реализуется в полученииудовольствия и избегании смерти и потому он умерен. Для Батая же эротизмактуализируется в бессмысленном расточительстве, сама непроизводительнаятрата эротична. Истинная жизнь не может корениться в накоплении и сохранении,она себя не бережет. В трате реализуется стремление к смерти, но смерть естьвсего лишь изнанка жизни, ее двигатель. По-настоящему мертвым оказывается вэтом случае как раз не растрачиваемое, а наоборот – накапливаемое исохраняемое.
Как писал Бодрийяр, современная ситуация социальности сводится 101 Мазин В.А. Введение в Лакана. [Электронный ресурс]:http://modernlib.ru/books/mazin_viktor_aronovich/vvedenie_v_lakana/read/ (дата обращения: 15.02.2015)102 Барт Р. Удовольствие от текста // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994. С. 478.103 Батай Ж. Проклятая часть. Опыт общей экономии. С. 141.
86кпотреблениюинакоплениюсмерти,социальноепредставляетсобой«пространство, заполненное мертвым трудом, мертвыми, контролируемымибюрократией связями, мертвыми языками и синтагмами. <…> Оно естьаккумуляция смерти»104. Трансгрессия же предлагает человеку доступ кдействительной, щедро расходуемой жизни, через опыт смерти, траты – доступ кнаслаждению.
Отказ от пользы и служения является основой суверенности,которая открывает перед человеком мир трансгрессии и мир свободы, котораявовсе не ограничивается свободой другого. Именно суверенность оказываетсяоснованием и условием трансгрессии.7. Суверенность как основа трансгрессииВ контексте нашего рассуждения мы уже не раз обращались к концептусуверенности, но до сих пор не посвящали ему достаточного внимания. Еслитрансгрессия – это движение к пределу возможного, охраняемому запретом, то, содной стороны, суверенность представляется тем, что делает трансгрессиювозможной, и в самой трансгрессии, с другой стороны, находит выражениесуверенная сущность человека.Говоря о том, к чему человечество пришло в ходе своего развития, Батайвынужденконстатировать«провалчеловечества»,причинойкоторогопостулируется рабский человек, «отвращающий взгляд от того, что не приноситпользы; от того, что ничему не служит» 105 .
Торжество рабской культурызнаменует собой упадок той человеческой породы, которую можно назвать«кастой господ», предпочитающей суверенные ценности. Суверенность, окоторой здесь идет речь, отличается от государственного суверенитета, хотя,конечно, они тесно связаны, «речь идет о том, что в человеческой жизнипротивоположно рабству или подчинению»106.
Под рабством в данном контекстеследует понимать не столько конкретную подчиненность некоторому господину,но скорее подчиненность установленному строю вещей, нарушить который у 104 Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. Екатеринбург, 2000.
С. 85.Батай Ж. История эротизма. С. 8.106Батай Ж. Суверенность. С. 313.105 87человека не достает внутренних оснований. Суверенность противостоит рабству вэтом смысле не столько как господство, как это имеет место в концепции Гегеля,сколько как свобода и самодостаточность. «Суверенно то, что ничему не служит,что реализует себя по ту сторону полезности»107, суверенность, таким образом,противоположна труду, напротив – в отличие от рабского человека человексуверенный не склонен к труду, он потребляет продукты чужого труда визлишестве.
По Батаю, суверенная жизнь начинается тогда, когда открываютсянеограниченные возможности жизни, она проявляется в отрицании любойпользы, она действует вне этого понятия. Суверенность самостоятельна потому,что позволяет себе выходить за рамки.Вообще, развитие идеи суверенности как господства имеет долгую историюв контексте истории философии, поскольку проблема отношений междугосподином и рабом оказывается ключевой при осмыслении общественныхотношений в целом.Проблематика соотношения господства и рабстваподнимается еще у Аристотеля, который считал отношение между последнимиосновой функционирования полиса. Эти статусы являются врожденными: так,господин по природе своей приказывает, а основная добродетель раба –повиноваться.
Таким образом, если человек от рождения является рабом, то онникогда не сможет стать господином, а господин всегда будет сохранять свойстатус, в какой бы ситуации он не оказался. Раб есть собственность семьи, уже уАристотеля он предстает как орудие, как вещь, в то время как господин далек отмира вещей, возвышается над ним. Поскольку раб – вещь, к нему должноотноситься как к одушевленной вещи, но не как к свободному человеку. Раб, поАристотелю, это тот, «кто, по природе, принадлежит не самому себе, а другому, ипри этом все-таки человек» 108 . Соответственно, господин – это тот, ктопринадлежит только себе и существует для себя.
Такое понимание суверенногочеловекав целом сохраняется в различных философских концепциях,посвящённых данной проблематике, и находит свое отражение и в философии 107 Тимофеева О. Введение в эротическую философию Ж.Батая. С. 43.Аристотель.
Политика // Соч.: В 4 тт. Т. 4. – М.,1983. С. 382108 88Батая,которыйвоспринимаетипереосмысливаетпредшествующуюфилософскую традицию. Мы обращаемся именно к батаевскому концептусуверенности,посколькусчитаем,чтоключевыеаспектыфилософиисуверенности нашли в его философской системе наиболее развернутоепредставление. Но для целостного понимания идеи суверенности мы должныобратиться также и к тем теориям, которые в итоге легли в основу философиисуверенности, а именно – к диалектике господства и рабства у Гегеля и кницшеанской концепции сверх-человека, и посмотреть, каким образом эти теориинаходят свое воплощение в концепции суверенности Батая.7.1.
Гегельянская диалектика господства и рабстваВ философской концепции Г.В.Ф. Гегеля взаимодействие господина и рабазадает точку отсчета истории человеческой цивилизации. Гегелевский господин внекотором роде становится предтечей того Суверенного человека, о которомговорит Батай. Тематизация господства в гегелевской «Феноменологии духа»неразрывно связана с понятием рабства. Гегель моделирует ситуацию:встречаются два индивида, и между ними возникает напряженность, посколькукаждый хочет быть признанным в качестве господина ситуации.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
