Диссертация (1148763), страница 11
Текст из файла (страница 11)
Человек, в таком случае, вынужден сам себяотделитьотнеразличеннойприроды,иэтопроисходитврезультатесамоограничения. В этом контексте первейшей известной человечеству формойграницы становится табу, с помощью которого человек отделяет себя отприродного мира и определяет самое себя.При всем том, граница, которая отделяет человека от внешнего природногомира и служит способом саморефлексии, может быть осознана только лишь в еепреодолении, то есть в акте трансгрессии: «Всякое осознание того или иного 48 См.: Гайденко П.П.
Прорыв к трансцендентному. Новая онтология ХХ века. М.: Республика, 1997. Фихте И.Г. Основа общего наукоучения // Сочинения в двух томах. Т.1. СПб.: Мифрил, 1993. С. 114.49 50установления как границы (как подтверждает история человечества) есть, всущности, признак того, что эта граница пройдена»50. Таким образом, граница нетолько познается в акте трансгрессии, но и устанавливается в результате оного.Условно говоря, запретность деяния познается в его совершении. Именно на этомпостроены разнообразные и, вместе с тем, схожие мифы о грехопадении, врезультате которого человек оказался брошен в жизнь.
Соответственно,трансгрессия, которая порождает границу, есть трансгрессия восходящая,поскольку именно она конструирует социальное бытие, обусловленное законами,нисходящая же трансгрессия всегда имеет дело с уже наличествующимиграницами и потому является нарушением уже устоявшихся запретов.Такая трансгрессия зачастую находит свое выражение в индивидуальнойжизниконкретногоиндивида.Онанаправленанавыходзаграницыобщепринятого порядка, который ограничивает влечения человека. Она позволяетчеловеку на мгновение прикоснуться к его животной сути, выпустить наружу тоагрессивное существо, которое в ходе развития было задвинуто на дальниерубежи подсознания.
Ведь, как уже известно, все те влечения, которые былипризнаны недопустимыми и выведены за рамки законы, от этого никуда неисчезли. И трансгрессия оказывается в этом случае способом на краткий мигвыйти за рамки дозволенного, чтобы затем вернуться в строй закона. Такаятрансгрессивная деятельность может принимать различные формы выражения ипо-разному вписывается в социум, но о каких бы практиках трансгрессии ни шларечь, неизменным остается одно – каждый участник действа с самого началапонимает, что совершает нечто запрещенное и осуждаемое с точки зрения законаи/или общественной морали. Таким образом, трансгрессия нисходящая нарушаетдействующие границы, которые очерчивают социум и гарантируют емубезопасность. Но от такого нарушения закон никуда не исчезает, поскольку затрансгрессией всегда следует восстановление профанного миропорядка, и всезнают, что запрет не может быть нарушен безнаказанно. 50 Гайденко П.П.
Прорыв к трансцендентному. Новая онтология ХХ века. C. 218 51Так, трансгрессия нисходящая зачастую имеет негативную коннотацию,поскольку направлена на нарушение привычно-полезного порядка вещей.Трансгрессия же восходящая заключает в себе конструктивное начало. Ее можнонекоторым образом сравнить с эволюционным процессом развития жизни.Начиная с первого акта трансгрессии, положившего собой начало социума, можнопродолжитьэтуцепочкутрансгрессий,которыеповлиялинаразвитиекультурных, научных и других ценностей.
И если трансгрессия – это оспариваниепределов, то в данном случае речь идет о пределах познанного универсума. То,что сейчас является культурным достоянием, изначально представляло собойвопиющую трансгрессию границ понятного мира. К примеру, научныедостиженияГалилеяиБрунобылижесточайшейтрансгрессиейтогомировосприятия, которое базировалось на христианских убеждениях. И Галилей,и Бруно нарушили границу общепринятого, вышли за нее и положили тем самымначало новой науке. Такая трансгрессия нарушает пределы, но не возвращаетсязатем в привычный мир, она открывает путь в неизведанное. «Любой прорыв впознании чего-либо, в раскрытии тайны, всегда связан с выходом за границы, спреодолением запрета»51, а потому, любое открытие, любое новаторство, будь тоноваторство в сфере науки или искусства, есть трансгрессия, поскольку являетсявыходом за пределы известного. Эта мысль, конечно, не нова, еще Достоевский всвоем бессмертном романе писал о том, что каждым творческим актом,«создающим новое учение или общественное установление, совершаетсяпреступление по отношению к прежде существовавшим учениям и законам»52.Чаще всего результат новаторства не получает сиюминутного одобрения, но современем то, что считалось недопустимым, становится новой нормой, поэтомулюди, которым доступно «новое слово», не просто могут, но должны нарушатьгосподствующую парадигму.
Говоря словами Раскольникова, «все, не то чтовеликие, но и чуть-чуть из колеи выходящие люди, то есть чуть-чуть дажеспособные сказать что-нибудь новенькое, должны, по природе своей, быть 51 Зимин В. А. Функция трансгрессии (Проблема нарушения границ между полами и поколениями на материалефильма П.Альмодовара «Всё о моей матери») // Психоанализ и искусство. Сборник.
М.: Когито-Центр, 2011. C. 12 52 Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология ХХ века. С. 242. 52непременно преступниками, - более или менее, разумеется»53. Творческий порывтребует жертв, говорит он, но эти жертвы необходимы для развития социума,культуры, науки. Таким образом, восходящая трансгрессия может пониматься вопределенном смысле как двигатель культуры.Резюмируя, можно сказать, что трансгрессия реализуется человеком в двухнаправлениях. В первом случае мы имеем дело с трансгрессией социальнонравственных норм. Во втором же случае речь идет о трансгрессии, которая,путем нарушения границ общепринятой и общеизвестной парадигмы, выводитсоциум на новый культурный уровень, совершает прорыв в области науки илиискусства и, тем самым, провозглашает новые культурные ценности.
И еслисоциальнаятрансгрессияявляетсярезультатомразвитияобщества,тотрансгрессия культурная оказывается тем двигателем, который делает подобноеразвитие возможным.3. Концептуальная романтизация зверяЖизнь человека в социуме регламентирована запретом и его производными.В ходе развития культуры запрет эволюционирует, и уже мало что в его формеговорит о причине его возникновения. Причина же в общем и целом может бытьопределена как страх смерти.
На том этапе, когда некое существо, которомусуждено в итоге стать человеком, начинает осознавать смертность всего живого исвою собственную, оно испытывает ужас от неотвратимости смерти. В результатеэтогоосознаниявосприятиеархаическимчеловекомприродногомираприобретает невротический характер: во всех явлениях природы он наблюдаетхаотический разгул смерти и отказывается пребывать в этом разрушительномхаосе.Источникомразрушительнойэнергииприродычеловекполагаетприродную ярость, которая ярче и нагляднее всего проявляется в жизниживотного. Соответственно, чтобы обезопасить себя, человек стремится покинутьмир природы и исключить из своего собственного, уже человеческого, мира всевозможные проявления ярости. 53 Достоевский Ф.М.
Преступление и наказание. М.: Дрофа, 2006. С. 263. 53Выделяя себя из природного порядка, человек строит свой мир исходя изобщей идеи, согласно которой он должен быть непохож на мир природы.Еслиприрода погружена в хаос, человек приводит собственную жизнь в порядок,подчиненный стремлению к пользе.
Если в природе жизнь подвергаетсянеумеренной растрате, то в социуме должно иметь место накопление исохранение жизни. И если обитателями природной среды являются животные,которым чужды понятия пользы и цели, то человек должен максимальноотдалиться от животного. Животная жизнь и все ее непосредственныеотправления начинают вызывать отвращение, поэтому те аспекты человеческойжизнедеятельности, которые человек унаследовал от своего животного предка,сакрализуются и попадают под запрет. Покинув животный мир, человек начинаетотноситься к животному исходя из тех запретов, которые разделяют дозволенноеи недозволенное или, говоря иначе, хорошее и плохое.
Поскольку поведениеживотного не соответствует законам человеческого социума, которые человексклонен экстраполировать на весь мир, оно относится в область сакрального, ивосприятие животного человеком начинает ценностно и культурно окрашиваться.При всем том важно заметить, что существование животного в себенеоднородно. С одной стороны, оно может быть взято как средоточие природнойнеобходимости.
В этом смысле животное несвободно: оно подчинено законамприроды,инстинкту,которыйтребуетотживотногостремитьсякприспособлению, самосохранению и воспроизводству. Действительно, животноев своей естественной среде не зависит от требований и законов морали, которымируководствуется человек, однако его жизнь организована другими мощнымиформами зависимости – в первую очередь естественным порядком вещей.Поэтому животное как таковое не суверенно, более того, человек в состоянииподчинить животное своей воле, одомашнить его и использовать как безликоеорудие труда или средство развлечения. Совсем другое дело – зверь. Еслиживотное – это раб природы, то зверь – это безумное животное, которые сбросилос себя инстинкт самосохранения, которое мчится к пропасти, без жалости иразбора разрушаявсенасвоемпути.54Жизньживотногоупорядоченанеобходимостью, жизнь зверя, напротив, суверенна и иррациональна.
Всякоеживотное в первую очередь подчинено слепому следованию естественномупорядку вещей. Но всякое животное также является носителем этого ничем неограниченного и необъяснимого дикого звериного безумия, которое вынуждаетживотное действовать вопреки своей природе и разрешаться в ничто. Так,лошадь, которая «понесла», сбросила и убила всадника, демонстрирует неестественный порядок, но эксцесс и трансгрессию конечной определенностисвоей натуры. Именно это вызывает в человеке одновременно ужас иблагоговение, отвращение и зависть.Первойреакциейчеловеканаэтубессмысленнуюзверинуюнеопределенность и безмерность становится отрицание.
Если животное в своейупорядочивающей, но неразумной жизнедеятельности может уподоблятьсячеловеку, то непредсказуемость и безжалостность зверя вызывает страх. Будучипотомком животного, человек смутно осознает, что в равной степени заключает всебе и это звериное ядро, которое должно быть взято под стражу, ограниченозапретом. Восприятие зверя как чего-то нежеланного для человека и обществасохранилось и по сей день в семантических структурах языка. Так, в русскомязыке, само слово «зверь» обладает конкретно негативной коннотацией, котораяпрослеживается, например, в однокоренном слове «зверство».
В английскомязыке мы можем наблюдать похожую ситуацию: слово «beast» имеет, кромепрочих, такие значения, как «жестокий» и «изверг», а производное «beastliness»может быть переведено как «грубость, непристойность, гадость». Соответственно,в смысловом плане зверь противопоставляется человеку, будучи носителемкачеств, которые полагаются неприемлемыми в рамках социума. Таким образом,слово «зверь» предстает ценностно-окрашенным понятием, отсылает нас копределенным коннотациям, указывающим на все те характеристики животного,которые человек отрицает сам в себе. Поэтому мы в данном исследованииобращаться к животному не как к существу, подчиненному дарвиновскойнеобходимости, но в первую очередь как к зверю, который просвечивает закаждым животным. Именно восприятие животного как зверя и соответственное 55отношение к нему и к тем качествам, которые наследуются от него, задаютопределенное содержание трансгрессивного опыта.С одной стороны, человек пытается вытеснить звериное начало из своейжизни.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
