Диссертация (1148763), страница 12
Текст из файла (страница 12)
Тем не менее, несмотря ни на какие усилия, он не может изменить факт,который тщетно стремится позабыть: именно зверь выступает прямым предкомчеловека. Фактически, своим существованием человек обязан тому животному,которое в определенный исторический момент «отрицает себя и становится,таким образом, субъектом первого исторического или, скорее, доисторическогоотрицания»54. «Человек – это тот, кто настойчиво отрицает и вытесняет фактсвоего естественного происхождения»55, который столь болезненно переживаетсячеловеком.
В наследство от зверя человек получает свою телесность,обуреваемую многочисленными влечениями, но эти влечения подавляются иограничиваются строгими принципами морально-нравственного поведения, ипоэтому само тело начинает отчуждаться и попадает под запрет:«Человекподвергает запрету не просто безразличную природу, а прежде всего собственноетело, украшая и одевая его.
Культура формируется в отказе от этого животноготела, обозначая его как низкое, непристойное» 56. В своем движении отрицаниявсякой звериности, человек подвергает вытеснению также и все животное в себе,поскольку за всяким животным в его предзаданности прячется потенциальныйзверь.
Соответственно, не только зверь, но и просто животное становитсяобъектом запрета. Желание быть непохожим на зверя распространяется на всесферы жизнедеятельности человека, поэтому не только для архаических людей,но и для людей современных зверь остается той точкой отсчета, по которойопределяется – подтверждается или отрицается – их человечность.Есть несколько элементарных аспектов, которые человек вынужденнонаследует от животного, но и в которых он стремится от него отличаться.
Исходяиз способов отправления этих элементарных потребностей, человек стоит выше 54 Тимофеева О. Негативное животное // Stasis. 2013. № 1. C. 306. Тимофеева О. Введение в эротическую философию Ж.Батая. С. 1456 Там же.
С. 5455 56животного, но только в большей или в меньшей степени. То есть человечностьраспределена между людьми не поровну, но в зависимости от того, насколькоболее или менее человеческим является тот способ, которым человекудовлетворяет эти потребности. По этому поводу Батай пишет: «Мало кого нетошнило когда-нибудь от того, что другой человек более похож на животное;такая большая или меньшая степень человечности вызывает первоначальныеценностные суждения, обосновывающие собой отвращение и симпатию»57. Так,разница между человеком и животным оказывается фундаментальной основойсоциума, поскольку именно на ней выстраивается понимание того, что должно ичто недолжно, «если это различие стирается, и понятия человека и животногосовпадают между собой, <…> то исчезают различия также и между бытием иничто, допустимым и недопустимым, божественным и демоническим»58.Такойподходкопределениюстепеничеловечностистановитсяфундаментом для возникновения всех возможных видов дискриминации,поскольку в целом неравенство между людьми выстраивается исходя из того, чтоодин человек в чем-либо не похож на другого, и эта непохожесть воспринимаетсякак противоречие норме.
Все, что не соответствует норме, должно искореняться,поскольку нарушение норм ставит общество под угрозу. Более того, этим можетобъясняться жестокость, с которой люди зачастую склонны относиться кобъектам дискриминации: изначальный запрет убийства (читай: насилия)распространяется на отношение человека к человеку, животное же, к примеру, невходит в эту парадигму, поскольку животное не есть человек.
Архаическийчеловек, безусловно, не строил свои отношения с природой по такому принципу,поскольку для него животное все еще являлось непосредственным предком. Современем же развитие культуры все больше опосредует взгляд человека наприроду, человек забывает или вытесняет многие явления, которые объединяютего с животным, однако общая идея, что человек не чета животному, остается. Иесли запреты действуют внутри социума, то по отношению к животному человек 57 Батай Ж. Суверенность // Батай Ж. Проклятая часть.
Сакральная социология. М.: Ладомир, 2006. С. 412. Агамбен Дж. Открытое: человек и животное. М., 2012. С. 32 58 57может поступать по собственному разумению, поскольку полагает, что стоитвыше зверя. Такой подход распространяется и на любого другого индивида,который по тем или иным признакам не похож на остальную массу «нормальных»людей. Отрицая его человечность, другие находят в этом основание обращаться сним как угодно иначе, кроме как по-человечески.Однако это только один из аспектов, в котором проявляются непростыеотношения между человеком и зверем, и их производные. Можно говорить, чтовзаимоотношения человека со зверем, а чаще даже – с идеей зверя, построены надинамическом взаимодействии отвращения и желания, запрета и трансгрессии.Зверь, как и сама природа, воспринимался людьми как представитель сакральногомира.
И хотя человек стремился отдалиться от животного, он тосковал поутраченной суверенности зверя. Мысль о звере-прародителе стала основойрелигиозного мировосприятия, согласно которому определенное животноеприобретало черты божества, не испытывающего необходимость соблюдатьзапреты, которыми человек себя ограничил. Архаический человек видел себянаследником зверя, что нашло свое выражение в тотемизме, где зверь являлся, содной стороны, покровителем и защитником человека, а с другой –неуправляемой силой, которой нужно подчиняться, иначе она, не признаваячеловеческих запретов, может излить на людей всю свою животную ярость.Исходя из того, что люди отождествляли себя с определенными животными, ониполагали, что «зверь не может не ведать основополагающего закона, не знать, чтоего яростные порывы сами по себе являются нарушением этого закона; зверьпреступает закон по самой своей сути, осознанно и суверенно»59. Зверь ведомяростью, он позволяет ярости руководить его действиями, и в этом выражаетсяего суверенность.
Люди так не поступают, так как они сами ограничили своюсвободу, делегировав ее божеству и, тем самым, вождю или священнику, которыйзамещал бы божество на земле. 59 Батай Ж. Эротика. С. 547. 58Зверь, таким образом, воспринимался как отец, к которому человек-дитяотносился со смешанными чувствами любви и ненависти, и эта модельвзаимоотношений, согласно Фрейду, каждое поколение воспроизводится вотношениях родителя и ребенка. Определяя себя, человек вынужден обращаться кживотному как к своему источнику, сравнивать себя с ним, находить общее иразличное и, на основе этих сходств и различий, строить восприятие самого себя.И поскольку человек обращается к зверю с человеческих позиций, сам зверьначинает мифологизироваться и приобретает некоторые человеческие черты.Можно говорить о том, что в ходе самоопределения индивид обнаруживает себя вподвешенном состоянии в промежутке между животным и идеальным образомчеловека (каким следует быть).
Так, человек никогда не завершен, потому что онвсегда пребывает в движении от животного к собственно человеку. Дж. Агамбенобъясняет положение человека следующим образом: «…Человек фактически непредставляет собой ни биологически детерминированный род, ни раз и навсегдаопределенную субстанцию; скорее это поле диалектических напряжений, котороебудучи пронизанным цезурами, постоянно – по меньшей мере, виртуально, –делится на «антропоморфную» животность и на воплощающуюся в нейчеловечность.
Исторический человек существует только в таком напряжении: онможет быть человечным лишь постольку, поскольку трансцендирует ипреображает несущее его «антропоморфное» животное, лишь постольку,поскольку как раз посредством своей отрицающей деятельности он способенпреодолеть и – при необходимости – уничтожить собственную животность»60.Поэтому животное остается той точкой отсчета, которую человек сам себеполагает и к которой обращается в процессе саморефлексии.Безусловно, в ходе истории человек романтизирует животное, и еслиизначально глядя на себя самого, человек видел в себе звериные черты, которыестремился искоренить, то теперь глядя на животное, он начал видеть в немхарактеристики, которые фактически присущи только человеку и не могутпринадлежать зверю.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
