Диссертация (1148382), страница 19
Текст из файла (страница 19)
И ответы на них даются в формеопределения предельно абстрактных понятий и категорий240: «Совесть –это…», «человек – это…», «пространство – это…», «время – это…». Вот, какописывает процесс Казеннов: философы «от Платона до Гегеля создали /…/способ такого мышления, когда предмет (процесс) сначала возводится вМолотков Александр. Выплеснули «ребенка» // Лит. газета. 2009.
№ 31. С. 5; Хоружий Сергей. Две-триРоссии спустя // Лит. газета. 2009. № 14. С. 3.238Ачильдиев Сергей. Интеллигенция: место в истории // Звезда. 2011. № 12. С. 168-177.239Казеннов А. С. Указ. соч. С. 12.240Пашинцев Е. В. Предметные основания философской культуры // Философская культура мышления: сборник научно-исследовательских статей.
Челябинск, 2004. Вып. 2. С. 61-71. Отметим, что понятийность свойственна и публицистике, о чем писал М. С. Черепахов. Однако, по его же меткому примечанию, публицистычаще всего имеют дело с понятиями значительно менее высокой степени абстрактности, чем философы. (Черепахов М.
С. Проблемы теории публицистики. С. 132-133).23782мысль, в понятие, а затем рассматривается с помощью других понятий как соответствующий себе самому и своему понятию. Понятие предмета (процесса)ставится затем в систематическую связь с другими понятиями, выражающимидругие свойства предмета или его связи с другими предметами»241.Подобной «игрой в предельные понятия» (слово «игра» здесь примененоисключительно в фигуральном смысле, так как авторы отдаются указанномузанятию с полной самоотдачей и серьезностью) зачастую занимается публицистика, будучи философской.
Так, писатель и публицист Ю. В. Буйда в пятомномере «Октября» за 2012 г. пытался, исходя из современного российскогоопыта, определить понятия «свобода» и «воля»242. Доктор культурологии, профессор МГУ В. С. Елистратов занимался толкованием термина «Интернет», вкотором видел «всю информацию о прошлом и настоящем человечества»243.Выяснив же, что стоит за словесной оболочкой того или иного понятия,автор изучает законы бытования этого «нечто». Журналист и культурологК.
Г. Фрумкин, например, познает кризис в литературе, разбирая, какие и каким образом она выполняет функции244. Историк и философ А. М. Буровскийвыясняет, почему более развитые общества пытаются навязать стандарты гуманности менее развитым странам с помощью оружия245. Использование философских понятий соответствующим образом меняет и язык (стиль изложения) публицистики – он терминологизируется, тем самым приближаясь к философско-академическому стандарту.Однако вернемся к публикации А. Троицкой.
Как уже отмечалось, чтобыдостигнуть сути высказывания, автор пользуется неким «подручным средством», в данном примере – высказыванием Н. А. Бердяева. Обращение к содержанию философских концепций, действительно, часто служит еще однойТам же. С. 13.Буйда Юрий. Свобода и воля // Октябрь. 2012. № 1. С. 137-140.243Елистратов Владимир. Интернет-нирвана Стива Джобса // Октябрь.
2012. № 2. C. 152-155.244Фрумкин Константин. Три кризиса художественной литературы // Нева. 2009. № 4. C. 170-180.245Буровский Андрей. Европейский гуманизм versus традиции // Нева. 2012. № 12. C. 176-186.24124283ступенью, помогающей публицистике подниматься к философскому предмету. В предшествующей главе мы отметили, что разные эпохи сподвигалиотечественную публицистику на использование различных «приступок».
ДляБелинского это был Г. Гегель, отчасти – Л. Фейербах, К. Маркс, для Чернышевского – материалистическая философия, для «перестроечных» журналистов – идеи русского религиозного ренессанса.Сегодняшняя публицистика часто обращается к концептуальным наработкам веховства, что отчасти объясняется большой дискуссией, проведенной«Литературной газетой» к 100-летию «Вех».
Идеи сборника или отдельных егоавторов используются в 21 из 165 исследованных работ – они, как, правило,являются основанием для конструирования новых («новых-старых») идеалов.Несомненным влиянием среди философских публицистов как газетного, так ижурнального профиля, обладает К. Маркс, на чью концепцию авторы ссылаются 8 раз. Критикуя современную действительность, публицисты «Литературной газеты» нередко опираются на разработки французских постмодернистов (Ж.
Бодрийяр, Р. Барт, Ж. Деррида). Вместе с тем, философские основания журнальной публицистики более разнообразны. Ее авторы основываютсвои построения на взглядах ряда современных западных философов – отХ. Арендт до Г. Дебора, от Р. Бодеи до М. Бланшо.Значит ли это, что философская публицистика способна только заимствовать готовые идеи (один из современных отечественных исследователейвслед за Платоном и Кантом назвал такую позицию «филодоксией» – любовьюк чужому мнению246), но не порождать их самостоятельно? Отнюдь нет. Некоторые публицисты творчески взаимодействуют с известными концепциями.Например, в 2012 г. В. И. Рокотов напечатал в «Литературной газете» эссе, гдепроанализировал разлом советского общества, используя терминологиюЗ.
Фрейда («Танатос», «Эрос»). Устоявшиеся понятия, примененные к кон-Муравьев А. Н. Философия или филодоксия в высшей школе // Вестник Ленингр. гос. ун-та им.А. С. Пушкина. Серия «Философия». 2009. № 4. Том 2. С. 24.24684кретной социально-исторической действительности, приобрели новое наполнение. Под «Танатосом» подразумевался социальный пессимизм, охватившийсоветскую интеллигенцию в 1960-е гг. и выразившийся в фильмах «Июльскийдождь», «Короткие встречи», «Три дня Виктора Чернышева», «Долгая счастливая жизнь», «Крылья». По мнению Рокотова, именно «Танатос» привел кразвитию диссидентского движения, а затем развалу Советского Союза. «Любое определение бесполезно, если оно не досталось тебе в результате пережитой трагедии. Когда за спиной – миллионы жертв “времени перемен”, а впереди маячит новая катастрофа с последствиями, уже необратимыми, ты имеешь полное право переосмыслить открытие гения и дать собственное определение воли к смерти.
Ты даже обязан всмотреться в этот феномен, творящийбеду»247, – объяснил свою мотивацию журналист.Рассмотрев, как функционирует философская публицистика философови публицистов, возможно вывести общие черты. Главной станет двойственнаяструктура предмета, включающего в себя и специфически-философский, ипублицистический дискурсы. Далее, философия частично отказывается отсвоих свойств, обогащаясь целевыми, методологическими, жанровыми, стилистическими признаками публицистики. В публицистике же происходит обратная мутация – она обретает указанные черты философии.
Однако и в первом,и во втором случае очевидно наслоение редуцированных философских характеристик на полноценно развитые публицистические. Таким образом, философская публицистика представляет собой своего рода «базис» публицистики,над которым имеется философская «надстройка».
Другими словами, философская публицистика адаптирует к решению публицистических задач философскую культуру мышления. Под философской культурой понимается способность «ставить и решать философские проблемы», умение усваивать «философские знания», в том числе информацию о содержании различных философских учений и концепций, приобщение к феноменам философской мысли и247Рокотов Валерий. Танатос и Эрос. История войны // Лит. газета.
2012. № 32-33. С. 10.85философского языка, овладение развитой системой предельных философскихпонятий и категорий248.Это дает возможность более точно сформулировать определение философской публицистики. Философская публицистика – это публицистика, адаптирующая к решению публицистических задач философскую культуру мышления. Авторы таких текстов ставят и разрешают актуальные социально-политические проблемы с помощью обращения к основным вопросам человеческого бытия и мышления, обращаются к развитой системе философских категорий и понятий, используют в публицистических поисках содержание различных философских концепций.В это определение с необходимыми коррективами вписываются два явления, предварительно выбранные в качестве философской публицистики впервой главе – («стилистически облегченная», хотя теперь точнее будет сказать, – «публицистически заостренная» – философия и публицистика, тянущаяся к предельным смыслам).Определение философской публицистики подводит к вопросу об еепредназначении.