Диссертация (1148275), страница 35
Текст из файла (страница 35)
von. Gabriele d'Annunzio // Hofmannsthal H. von . Gesammelte Werke inEinzelausgaben. Prosa I. Frankfurt a. M., 1956. S. 158.468Цит.по: Hoberg A. Aus halbvergessenen Lande. S.123469Herzmanovsky-Orlando F. von Der Briefwechsel mit Alfred Kubin 1903 bis 1952. S. 82. Письмо от 11.10.1914г.470В действительности в Царстве грез герой оказывается в еще более давней исторической эпохе,предшествующей революции 1848 года, о чем он по приезде восторженно сообщает в письме своему другуФрицу, под которым подразумевается коллега и друг автора, австрийский художник и писатель Фриц фонХерцмановски-Орландо: «Вообще же здесь все только старинное, люди живут как наши деды дореволюции...» (74).156мотивов, формирующих особый тип параллельного мира, существующеговне зависимости от исторического времени.Противопоставление фантастической истории миру фей и сказоквосемнадцатого века является одним из основополагающих положений вработе Шарля Нодье «О фантастическом в литературе» (1830)471.
Эту идеюподхватывает в XX веке его соотечественник Роже Кайюа в своей работе«Картина фантастического. От сказки к science fiction»472, называя отношениесказочного и фантастического к действительности основным критерием ихразличия. Если в сказке «иной мир» – мир чудесного, как его именует Кайюа,кажется естественным, то в фантастике он являет собой прорыв, вторжение вдействительность, в связи с чем фантастический и реальный мирыоказываютсявотношениинепримиримости,вражды,чуждостипоотношению друг к другу. «В фантастике сверхъестественное предстает ввиде трещины в универсальной взаимосвязи. Чудо приобретает рользапрещенного вторжения, действующего устрашающе, и из мира, в которомдо этого все было благостно и неколебимо, исчезает присущая емунадежность», – пишет Кайюа473.
Благодаря сказочным мотивам детство герояприобретает в романе особый статус. Подобно сказке, представляющейсобой, по Кайюа, «мир чудесного, противостоящий реальному миру, но неразрушающий их взаимосвязи», не вторгающийся в действительность и неконкурирующий с ней 474 , мир детства, облекаемый в сказочные мотивы,соприкасается с понятием вечности, выступая пространством обособленным,вневременным,возвышающимсякакнадбудничной,такинадфантастической действительностью.Свое желание поехать в фантастическую страну художник объясняеттягой к свежим впечатлениям, необходимостью поиска свежего материала471Нодье Ч. О фантастическом в литературе // Литературные манифесты западноевропейских романтиков.М. 1980.
С. 404-412.472R.Caillois. Das Bild des phantastischen. Vom Märchen bis zum Science fiction // Phaicon 1. Frankfurt a. M.1974. S. 44-84.473Caillois R. Das Bild des Phantastischen. Vom Märchen bis zum Science fiction. S. 46.474Цит. по: Jacquemin G. Über das Phantastische in der Literatur // Phaicon 2. Frankfurt a. M., 1975. S. 35.157для творческого вдохновения, а также чрезвычайно привлекательнойденежной суммой в размере ста тысяч марок, предоставленной ему агентомГаучем от имени основателя Царства грез.
Однако неявным, ощущаемымлишь на уровне подсознания толчком к путешествию является неожиданнопопавший в руки героя предмет из прошлого – портрет школьного друга,приобретающий в романе ту же функцию «машины времени», что и старыевещи в романе Пауля Шеербарта «Император Утопии» («Der Kaiser vonUtopia», 1904): «У господина Бартмана было такое чувство, словно онпогружается во все это старье, ˂...˃ что он ощущает это прошлое почтиживым, и он болтал о впечатлениях своего детства и связывал их со всемиэтими старыми вещами, и постоянно повторял, что вот так среди старыхвещей живешь совсем в другом мире, и что таким людям, которые живутсреди старых вещей в другом мире, нельзя мешать и вырывать их оттуда»475.Под влиянием одного только портрета школьного друга, КлаусаПатеры, полученного от агента Франца Гауча вместе с официальнымприглашением переселиться в империю грез, прошлое материализуется вживую, почти осязаемую данность: «И при взгляде на этот портрет, оченьточно передававший сходство, огромный временной интервал словно сжалсяв моем сознании.
Передо мной возникли длинные, желтые коридорызальцбургской гимназии, я словно воочию увидел старого школьногошвейцара с большим зобом ˂...˃ И еще я увидел себя, стоящим среди другихучеников, а рядом с собой – Клауса» (13). Портрет, отсылающий к забытымдням детства, приобретает для героя магическое значение, в то время какпередавший портрет агент Гауч напоминает сказочного посредника, функциякоторого, по Проппу, «состоит в том, чтобы вызвать отправку героя издома» 476 . Сферу сказочного затрагивает и сам Гауч, вслух ироничнопредполагая, что недоверчивый художник, сомневающийся в существованииЦарства грез, возможно, принимает его за «лгуна или сказочника» 477 .475Scheerbart P. Der Kaiser von Utopia. Gr.-Lichterfelde, 1904.
S. 79.Пропп В. Морфология волшебной сказки. М., 1998. С.29.477Kubin A. Die andere Seite. S. 10.476158Сказочным ореолом наполняется и образ Патеры, чья судьба развивается всоответствии со сказочным сюжетом: сироту усыновляют приемныеродители, они умирают в один день, и герой получает неожиданноебогатство. В судьбе Патеры, а затем и самого художника, важную рольиграет магическая цифра три, типичная в сказке: известно, что художникпосещает вместе с Патерой зальцбургскую гимназию в течение трех лет;приемные родители Патеры скончались через три года после егоусыновления; художник трижды пытается попасть во дворец к Патере; он тригода пребывает в Царстве грез и, соответственно, возвращается во внешниймир примерно в тридцать три года. И, наконец, географически определимыймаршрут следования героя в Царство грез заканчивается в Самарканде, гдегерой на улицах и площадях то и дело наталкивается на «сценки из "Тысячии одной ночи"» (38).Возникающие в романе сказочные мотивы волшебной вещи,посредника, героя-искателя 478 , способствующие поездке героя в Царствогрез, скорее всего, были навеяны Кубину восточной сказкой «Ватек»(«Vathek», 1782) английского писателя Уильяма Бекфорда (1760-1844),которую он иллюстрировал в период с 1905 по 1907 годы по просьбе ФранцаБляйа, ее переводчика на немецкий язык479.
Отправленные издателю готовыеиллюстрации по финансовым соображениям не были опубликованы, и«арабская сказка» вышла в издательстве Юлиуса Цайтлера в 1907 года безработ Кубина 480 . Присутствующие в обоих текстах «волшебные вещи»содержат обращенное к герою вербальное высказывание, побуждающее его кдействию: в сказке Бекфорда на сабле, полученной Ватеком от индийцачужестранца, появляются загадочные, меняющиеся надписи, заставляющие478Пропп В. Морфология волшебной сказки. С.32.Beckford W. Vathek. Dt.
Übersetzung von Franz Blei. Leipzig, 1907.480К сожалению, иллюстрации Кубина к «Ватеку», за исключением одной, датированной 1907/08 гг., покане обнаружены. Д. Хайсерер указывает на три иллюстрации к роману, связанные с восточной тематикой,которые могли «перекочевать» из проиллюстрированной Кубином книги английского писателя.
Речь идет оверблюжьем караване, храме у озера, а также иллюстрации, изображающей огонь в подземном зале. Мотивверблюжьего каравана появляется также в работах: «Перевоз сокровища» («Transport eines Schatzes», ок.1908), «Ездок на верблюде» («Kamelreiter», ок. 1905/08), « Поезд, идущий по пустыне» («Zug durch dieWüste», 1911). Cм.: Heißerer D. Wort und Linie. Kubin im literarischen München zwischen 1898 und 1909. S.7680.479159его отправиться в путешествие; в «Другой стороне» в футляре с портретомПатеры художник обнаруживает и написанный им от руки призывотправляться в путь. Возможно, под влиянием сказки Бекфорда Кубинразрабатывает и образ жителей предместья, аборигенов здешних мест, такназываемых голубоглазых.
«Это были старики выраженного монгольскоготипа, одетые в матовые оранжево-желтые халаты. ˂...˃ это было очень гордоеплемя, ведшее свое происхождение по прямой линии от Чингисхана. ˂...˃Самым красивым в этих людях были их пронзительно-голубые, хотя и помонгольскираскосыглаза»(145),–отмечаетрассказчик,впервыепосетивший предместье, расположенное на другом берегу реки.Именно со сказкой «Ватек» Й.
Метцнер связывает возрождениеинтереса к литературной обработке материала о древнем племени«преадамитов», существовавшем на земле до сотворения Адама481. Правда, вотличие от Бекфорда, Кубин поселяет свой древний народ не в подземныймир, а на другой, противоположный городу, берег реки482, а его основноеотличие от прочих горожан состоит в том числе в пронзительно голубомцвете глаз, который, как будет показано, апеллирует не только к «голубомуцветку» романтиков, как полагает А. Хевиг,483 но и к их детской природе.Переходхудожниканадругойберегрекиизнакомствосголубоглазыми дает импульс для странной грезы, возвращающей героя ксамому раннему этапу его жизни. Это сновидение, выделенное в отдельную481См.: Metzner J.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
