Диссертация (1148187), страница 30
Текст из файла (страница 30)
Эти характеристики формируют современную я-концепциюинформантки, которую она стремится аргументировать и донести до слушателя.От тематизации я-образа информантка обращается к значимой в её повествовании темепоколения. Пассаж открывается субъективным оцениванием поколения как «не очень удачного»и определением самого содержания этого понятия.
«Сейчас мне уже сорок с лишним и ясмотрю, кто-то умер, кто-то спился, т.е. поколение, в общем, не очень удачное… Можетбыть, как раз времена Брежнева». По мысли отечественного социолога Здравомысловой[Здравомыслова, 2008], эмпирически поколение идентифицируется в двух аспектах, которыемы обнаружили в повествовании биографанта. Во-первых, это мы-идентификация людей,переживших сходный социокультурный опыт: «Мы родились, когда был Хрущёв, когда молокобыло по льготной цене». Во-вторых, поколение отражает структурное условие, ту социальнуюсреду и событийность, которые формируют жизненный путь человека [Здравомыслова, 2008, с.169]. Второй аспект поколения информант раскрывает через рассказ о том, как одевалималеньких детей, констатируя бедность советских людей и дефицит товаров. Информанткаотмечает, что благодаря руководящей позиции матери у неё всегда были «новинки», колготки,например, и она «была очень счастлива, и было жалко всех остальных», «оделась и пошла»,«могла позволить себе долго спать».
Таким образом, подтверждается наша гипотезаотносительно руководящей позиции матери: для рассказа Лары релевантна именновозможность доступа к материальным ресурсам за счёт привилегированного положения еёматери в системе властных отношений. Интересна противоречивость идентификацииинформанта с поколением: с одной стороны, она солидаризируется с ровесниками: «как развремена Брежнева.
Мы родились, когда был Хрущёв, когда молоко было по льготной цене». Сдругой стороны, она подчёркивает и оценивает своё привилегированное положение: «…у менямама была всё-таки важным человеком… Я была очень счастлива и было жалко всехостальных». По сути, идентификация с поколением представляет собой символическоеобъединение с людьми на основе общности судьбы, «прожитой жизни как она есть» [Наумова,2006, с.161]. Поколение брежневского «застоя»1 представляется информантом как «общностьлюдей суровой судьбы»: «…кто-то умер, кто-то спился… поколение не очень удачное». Онаосознаёт свои корни, истоки и рассказывает об этих людях, как людях «суровой судьбы», себяпредставляя на их фоне человеком счастливой «благополучной судьбы» [Наумова, 2006, с. 163].1Так это поколение определяет известный социолог Юрий Левада.
К нему относятся люди, родившиеся в 19441968 гг. [Левада, 2001]112Брежневские времена в целом она характеризует как «жуткие», подробно, с примерамираскрывая значение этой характеристики: «Все одинаковое с одной стороны, а с другой… всеочень бедного уровня. Ну, вот это были брежневские времена. Хоть все безобразно, ноединообразно. Никто не должен выделяться». Бедность и единообразие ― норма советскоговремени,богатство―неприлично.Такинформанткаописываетэмпирическуюиидеологическую реальность советского человека, ту систему ограничений, в которой онвынужден был существовать: принудительный аскетизм, примитивизация потребительскихзапросов людей до уровня выживания; антиэлитарные установки, формирующие человека«массовидного»,лишённогоиндивидуальности[Гудков,2007,с.23].Искусственносоздаваемую бедность («немногое, но для всех» [Гудков, 2007]) она демонстрирует на примересоветской школы: «Если ребенок приходил в школу с золотыми сережками, заставляли снять,потому что это было неприлично.
Даже там, в 8-ом, 10-ом классе – неприлично. Ну, это была,ну, такая общая, что ли, культура. Это не было каким-то позорным, это не осуждали, но этосразу отслеживали и запрещали». Богатых не было, были «дети из неблагополучных семей»,которым помогали, но богатых не было. Таким образом, тема судьбы человека в советскомгосударстве в биографическом повествовании Лары раскрывается через нормативные аспектырегламентации повседневной жизни советских людей, отражающие последствия условийдефицита в контексте планово-распределительной экономики.Информантка оценивает влияние такой вынужденной системы регламентации жизнисоветского человека и его результаты, проявившиеся с её точки зрения, в неспособности людейадаптироваться к новым социально-экономическим реалиям: «Я думаю, что многих этозадавило что ли, потому что люди были многие несильные вот среди моих друзей, не былокакого-то бесстрашия, какого-то доверия самому себе.
Вот эта неуверенность потомвылилась в то, что многие стали спиваться. Особенно мужчины. Вот у меня из класса толькодва человека занимаются бизнесом, так серьезно. Все остальные, кого я знала, на мой взгляд,не нашли себя, не реализовали. Женщины рано растолстели…» В данной секвенции художниквновь обращается к дихотомии страх/бесстрашие. Бесстрашие ― это дискурсивный символдоктрины «практического» буддизма Оле Нидала. Бесстрашие ― одно из качеств, которымдолжен обладать йогин или йогиня, т.е. «мужчина или женщина, которые практическиприменяют буддизм в жизни, независимо от социальных норм и надёжности своей жизненнойситуации…» [Нидал, 2012, с.
593]. Особенность дискурсивного символа ― возможность егосубъективной интерпретации. В контексте приведённой секвенции бесстрашие трактуется как«доверие самому себе», способность устоять под давлением государственной системы,сохранить свою индивидуальность. Это и способность к освоению нового, отличного от того,что предлагается самим государством, например, освоение новых для постсоветской113действительности видов трудовой деятельности: «Вот у меня из класса только два человеказанимаются бизнесом так серьёзно.
Все остальные… не нашли себя, не реализовали… многиестали спиваться», ― с нашей точки зрения, речь идёт о доверии себе в противовес довериюгосударству. Как отмечает отечественный социолог Л. Гудков, резюмируя основныехарактеристики модели советского человека, созданной Ю. Левадой, в условиях социальнойтрансформацииобщества«государственно-патерналистскиеустановкиоказываютсязначимыми для большей части населения страны, так как в условиях падения жизненногоуровня и экономики у основной массы нет ресурсов для независимого от государствасуществования» [Гудков, 2007, с.
27]. Таким образом, в субъективной смысловой перспективеинформантки, только двое из её одноклассников рискнули довериться себе, а не ждать опеки отгосударства, не побоялись стать «богатыми» (серьёзный бизнес), другие «были несильные», «ненашли себя не реализовали» в новых условиях рынка, «стали спиваться».В контексте понимающего прочтения приведённых пассажей по-иному представляетсясеквенция начала интервью, в которой Лара рассказывает, что любила эксперименты. Теперь еёвопрос «смогу ли я перебороть страх» обретает социально-исторический и событийныйконтекст: сможет ли она довериться себе, выработать некую индивидуальную, относительнонезависимую жизненную стратегию, найти и реализовать себя в новых рыночных условиях,сможет ли быть «бесстрашной».Сразу после характеристики поколения брежневского «застоя» она отмечает: «Яродилась в 64-ом… Я знала, что в Питере есть что-то интересное, что-то происходит».
Такона снова констатирует свою временную и социокультурную соотнесенность с поколением издесь же отсылает нас в далёкое по отношению к её детству будущему ― переезду в Петербург.На данном этапе интерпретации биографического повествования эта отсылка выглядит какнекая интрига её жизненного пути: «смогу ли я перебороть страх… Я знала, что в Питереесть что-то интересное, что-то происходит».Далее информант возвращается к нормативному биографическому повествованию,тематизации школы и семьи, что необходимо для сохранения внутренней логикибиографическогорассказа.Онасообщает,чтопосещалахудожественнуюшколу,организовывала комсомольские собрания и входила в школьную редколлегию.
С однойстороны, эти факты свидетельствуют об активной жизненной позиции и идентификации сфигурой матери, которая была «важным человеком», «руководителем». С другой стороны,важно подчеркнуть, что активное участие в школьных общественных организацияхдемонстрирует её включённость в социальные общности различного уровня: семья, класс,комсомольская организация, группа в художественной школе, ― и следовательно признание ипринятие ценностно-нормативного порядка этих общностей.114Прадед Лары был священником, а бабушка, живущая с ними, очень религиозна.Неоднократные попытки старшего поколения приобщить её к православию были безуспешны:«Меняпытались крестить.
Но каждый раз, когда это собирались сделать, я заболевала илипросто говорила, что не хочу». Многочисленные книги и гравюры на православнуюрелигиозную тематику, которые были у художника дома (т.к. с ними жила религиозная бабушка― прим. И.В.) были интересны ей как «художественная ценность». Основной смысл этойсеквенции показать, что, несмотря на достаточно сильную религиозность старшего поколениясемьи, она никоим образом не отразилась ни на её картине мира, ни на ценностно-нормативномпорядке действия.Далее информантка обрывает последовательность событий биографии и обращается ковремени учёбы в Мухинском училище в 1990-м году в Ленинграде.
Таким образом, периоддетства, наполняемый тематизациями родительской семьи, поколения, школы и др., сменяетсясмысловым периодом, который мы обозначили как «На первом курсе» (1990-1991 гг.). Однакоинформация, полученная в ходе всего биографического интервью, позволяет нам утверждать,что после школы информантка осталась жить в родном городе, вышла замуж и в 19 лет родиладочь. В период 1983-1990 гг. она посвятила себя семье, воспитанию дочери, домашнему очагу.Этап замужества и появления ребёнка (19-26 лет), значимые для женщины, намереннопропускаются.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
