Диссертация (1148187), страница 20
Текст из файла (страница 20)
231]. Непосредственным следствиемраспада советского общества как монокультуры стала дезориентация населения, утратаидентификации на индивидуальном и групповом уровнях, на уровне общества в целом.Произошла массовая десинхронизация социального и индивидуального времени, нашедшаявыражение в разрушении биографий, неочевидности взаимосвязи прошлого, настоящего ибудущего.
Индивидуальная биография формируется как осмысление жизненного пути черезсоотнесениепрошлогоибудущего,перспективныхжизненныхпланов.Усилениенеопределённости повседневных ситуаций и формирование непредопределённости социальногоразвития породили ощущение хаоса, выпадение из социального времени и как следствиеразрушение биографий. Ионин подчеркивает, что в восприятии субъекта именно планируемоебудущее обеспечивает единство и целостность биографии, поэтому при исчезновении73содержащейся в культуре и зафиксированной в соответствующих институтах объективнойосновы планирования будущего, биография разрушается [Ионин, 2004, С. 232].На смену единой символической системе советского государства пришел духовныйвакуум, в который хлынули образцы потребительской культуры с Запада.
Американскийсоциолог и политолог М. Буравой замечает, что коммунистический режим распался, потому чтоон исчерпал себя, но не потому, что был вытеснен другой идеологией [Буравой, 2000].Общество оказалось предоставлено само себе, столкнувшись лицом к лицу с новойреальностьюрыночнойкапиталистическойэкономики.Политическаясистемабылаориентирована в той или иной степени на поддержание новых классов, обогащающихся за счетбиржевых сделок, в то время как рядовые граждане должны были самостоятельно осмысливатьновую реальность, строить стратегии выживания в условиях рынка и защищаться от егонепривычной логики и философии ― овеществления труда, денег и земли [Буравой, 2000].Неолиберализм стал идеологией политической элиты и новых классов, обогащающихся за счетбеднеющего населения, но не рядовых россиян.Трагический характер, который приобрели социальные изменения в 1990-е годы сталипричиной устойчивого недоверия граждан к институтам власти.
Н. Наумова отмечает, чтосоциальные изменения воспринимались гражданами скорее как стихийные неуправляемыепроцессы наподобие природных явлений, катастроф, чем как целенаправленно осуществляемыереформы [Наумова, 1995]. События 1990-х породили ощущения незащищенности от бедности ибездомности (55,1%) одиночества и заброшенности (43,3 %), чувства, что «жизнь зашла втупик» (51, 5%)1 [Лапин, 1996, С. 4].С 1990 г. по 2010 г. Центр изучения социокультурных изменений (ЦИСИ) Институтафилософии РАН каждые четыре года проводит Всероссийский мониторинг «Ценности иинтересы населения России».
По итогам опросов специалисты Центра осуществляют оценкусоциального самочувствия россиян. Социальное самочувствие ― это комплексный феномен,понимаемый как субъективное восприятие людьми смысла своей жизни в контексте прошлогои предвосхищаемого будущего, ценностно-эмоциональное отношение к своему социальномуположению,уровнюудовлетворениясвоихпотребностей,оценкаповседневныхвзаимодействий с другими людьми, социальными институтами и т.д.
[Лапин, 2007, С. 41]Руководитель ЦИСИ Н. Лапин характеризуя динамику социального самочувствия, отмечает,что после его значительного спада в 1990-е гг. начался постепенный подъём, однако, егоулучшению препятствует ряд факторов, сохраняющихся и устойчиво воспроизводящихся с2002 г. в различных сферах жизнедеятельности. К этим факторам относятся, во-первых,1Исследование проводилось коллективом социологов при Центре исследования динамики ценностей приИнституте философии РАН. Опрос осуществлялся в 1994 году по всероссийской выборке, охватывающей все видынаселённых пунктов.
Всего было проинтервьюировано 1062 респондента [Лапин, 1996].74инновационный застой в сфере экономики в большинстве регионов страны, обусловленныйневыполнением в должной мере утвержденной Стратегии инновационного развития. Этоположение дел тормозит формирование постиндустриальной экономики, расширение секторауслуг, наукоёмких производств, образование новых рынков продукции, создание новыхрабочих мест [Лапин, 2011].Второйзастойнойобластьюявляетсяполитико-правоваясфера:сохраняетсянезащищённость граждан от главных социальных опасностей: бедности, преступности ипроизвола чиновников1.
Пять самых важных прав и свобод для россиян, право на безопасностьи защиту личности; право на личную собственность; равенство перед законом; право на труд;право на образование, являются самыми нарушаемыми [Лапин, 2007, 2011]. По-прежнемусохраняется недоверие граждан к институтам власти, россияне характеризуют их каккоррумпированные, не ориентированные на интересы людей, обслуживающие только своипотребности. Признавая символическую значимость ведущих общественных институтов(президент, церковь, армия), граждане крайне низко оценивают их эффективность,констатируют рассогласованность своих представлений о том, как должны выполнять своифункции названные институты, и их реальной практической деятельностью. Недоверие квластисопровождаетсясознаниемсобственнойневозможностивлиятьнапринятиеадминистративных решений разного уровня, низкой степенью гражданской активности ипризнания индивидуальной ответственности [Гудков, 2012].Третья застойная сфера охватывает как социальную, так и культурную подсистемы ихарактеризуется низкой управляемостью и отсутствием институтов саморазвития региональныхсообществ и российского общества в целом, институтов, которые должны помогать человекуразвиваться и реализовывать свой потенциал.
Лапин подчёркивает, что социокультурныепортреты регионов, составленные по результатам мониторинга, свидетельствуют о наличиизначительного человеческого потенциала, который в очень малой степени преобразуется вкультурный и социальный капитал [Лапин, 2011]. Руководитель центра социокультурныхисследований заключает, что наличие застойных сфер жизнедеятельности сдерживает развитиерегионов России, а, следовательно, препятствует улучшению качества и стандартов жизнироссиян, улучшению их социального самочувствия.Ещё одним штрихом к портрету социального самочувствия российских граждан являетсяинтенсивность близости и общения между людьми. Лапин рассчитал средний коэффициент1Результаты мониторинга 2010 г. показывают, что 60% населения испытывает страх перед преступностью, столькоже перед бедностью, 50% чувствуют себя незащищёнными от произвола чиновников и 45 % от произволаправоохранительных органов [Лапин, 2011, с.
6].75интенсивности межслоевой близости1 населения и зафиксировал, что, например, с 2002 г. по2006 г. он снизился с 6,8 до 3,7 [Лапин, 2007, c. 46]. Он отмечает, что в целом, снижениеинтенсивности общения и близости вполне соответствует тенденциям индивидуализациисовременного общества. Однако такие тенденции могут порождать чувства одиночества иотчуждённости от других людей. Так, в 2006 г. в большом городе коэффициент поселенческойблизости составлял 2,2, что означает, что каждый третий горожанин не чувствует близости сдругими жителями города, он «как бы одинок» [Лапин, 2007, С. 47]С нашей точки зрения, близость и интенсивность общения между людьми тесно связаныс доверием во взаимоотношениях.
Директор Левада-центра Л. Гудков отмечает, что в России вцелом наблюдается низкий уровень доверия между людьми, однако эта характеристиканеравномерно распределена по городам и другим населённым пунктам. Если в селе уровеньнедовериясоставляет72%,товмегаполисе52%к28%и38%доверяющихсоответственно2[Гудков, 2012, С. 18]. Среда мегаполиса более сложная, динамичная,требующая от людей участия в большом количестве интеракций и освоения разных ролей.Парадоксально, но в большом городе острее чувствуется отчужденность человека, отсутствиеблизости, солидарности с другими горожанами, поэтому формируется потребность в новыхформах взаимодействия граждан между собой и с социальными институтами.
По мнениюГудкова, в городской среде существует запрос на преобразование институциональной системыв сторону её соответствия западным стандартам универсалистского и правового типов [Гудков,2012]. В мегаполисах горожане участвуют в различных сообществах и ориентируются наформы доверия, отличающиеся от связей в рамках традиционных общностей.Небольшой обзор тенденций, существующих в российском обществе как в 1990-е, так и2000-е гг. и по настоящее время позволяет констатировать наличие социальных смещений,характеризующих неэффективность функционирования разнообразных социальных (в широкомсмысле) институтов и обозначающих отсутствие действенных и легитимных способов решенияряда социальных, экономических, правовых, культурных проблем. Существование застойныхсфер жизнедеятельности общества означает, что социальные смещения консервируются,приобретают устойчивый характер и воспроизводятся в различных подсистемах.Структурныеусловия,существующиевконтекстесоциальнойтрансформациироссийского общества, сами по себе не определяют процесс конверсии, но они создаютвероятностьтого,чтоспособырешенияпроблемальтернативныеконвенциональнопредлагаемым секулярным обществом станут привлекательными для граждан.
Для того чтобы1Коэффициент интенсивной близости представляет собой соотношение процента отметивших наличие близости кпроценту отметивших отсутствие близости [Лапин,2007].2ISSP, 2007, Россия, N=1000, в % к числу опрошенных [Гудков, 2012, С.18]76понять, как в такой макросоциальной среде религиозная конверсия становится возможной,необходимо рассмотреть культурную политику, проводимую религиозной организацией.Культурнаяполитикарелигиознойорганизациихарактеризуетсясоотношениемценностно-нормативного комплекса религиозного сообщества с ценностями и нормамиобщества, степенью их соответствия или противопоставленности, возможности использованияэтого соотношения для конкуренции с другими религиозными организациями.
КультурнаяполитикаПетербургскойбуддийскойобщиныКармаКагью,представляющейЦентрализованную религиозную организацию Российская Ассоциация Буддистов АлмазногоПути Традиции Карма Кагью, реализуется на основе нескольких принципов. Первый принципкультурной политики буддийского сообщества ― активное стремление к интеграции всоциокультурное пространство города и страны. Немецкий социолог религии Лукманн отметилпротиворечие, которое в целом характерно для современной социальной формы религии: еёограниченное положение в социальной структуре общества, сопряжённое с уменьшениемвозможностей контроля и регламентации поведения и мышления, и основной функциейрелигии ― помещения человека в особую религиозно-символическую реальность [Lukmann,1999].
Разрешение этого противоречия осуществляется современными общинами Карма Кагьючерез радикальное обновление облика буддизма, связанное с освоением ценностной системыдемократического общества, расставлением акцентов на ценностных ориентирах наиболее емусоответствующих и адаптацией нормативной регламентации поведения к современнойурбанизированной среде. Черты, отмечаемые исследователями как присущие современныммирским буддийским общинам в целом, в полной мере соответствуют культурной политикеКарма Кагью. Для доктрины и нормативной системы карма кагью характерен упор науверенности в своих силах, оптимизме и социальном активизме. Отмеченные ценностныедоминанты вполне сопоставимы с ценностями современного гражданского общества ―индивидуализмом, подчёркиванием позитивной природы людей и верой в прогресс,стремлением изменить людей и общество [Tamney, 2007]. Ценности религиозной и этническойтолерантности, равенства прав и свобод и их защита, бережное отношение к природе,непричинение вреда другим людям, осознание взаимозависимости и взаимообусловленностисуществования человека, общества, природы, ― эти духовно-нравственные ориентирыбуддийской традиции отвечают потребности современного индивида в альтернативах культурепотребления, рыночной философии овеществления труда и ресурсов 1 [см.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
