Диссертация (1148187), страница 19
Текст из файла (страница 19)
В 1990 году вышел в свет закон «О свободевероисповеданий», который стал отправной точкой постепенного формирования рынкарелигиозных товаров и услуг (в терминах теории рационального выбора религии). Несмотря насвоё название, по сути, закон гарантировал гражданам страны свободу совести: право иметь какрелигиозные, так и атеистические убеждения, возможность их реализовывать в рамках,установленных законом.
С падением «железного занавеса» и появлением правовой основы,легитимирующей деятельность религиозных групп, организаций и их лидеров на территорииРоссии, в социокультурном пространстве Российской Федерации началось возрождениетрадиционных религиозных идеологий, и появились многочисленные религиозные миссионерыс Запада.
Деятельность иностранных представителей религиозных конфессий, религиозных69харизматических лидеров далеко не всегда вызывала позитивное отношение, как самихроссиян, так и представителей традиционных российских религий. Желание и стремлениероссийской православной церкви иметь особый статус среди религиозных конфессий,негативные опыты, связанные с деятельностью «деструктивных культов» и сект, а так же ряддругих факторов стимулировали ревизию закона, изменение ряда его положений.
В 1997 годубыл принят закон «О свободе совести и религиозных объединениях», в преамбуле которогоотмечается «особая роль православия в истории России», указывается на необходимостьпроявления уважения к христианству, исламу, буддизму и другим религиям, составляющим«неотъемлемую часть исторического наследия России» [Стецкевич, 2006, с.262- 265]. Законгарантировал равенство всех граждан перед законом, их право на самостоятельное определениесвоей религиозной принадлежности и своего отношения к религии, детально регламентировалпорядок создания, регистрации и ликвидации религиозных организаций.
Как замечаетотечественный исследователь М. Стецкевич, поправки 1997 года намечают тенденциюранжирования конфессий по критерию их традиционности [Стецкевич, 2006, с. 264].Необходимо отметить, что в новой социально-правовой реальности постсоветского государстватрадиционное сопряжение религии с определенной этнической группой, существовавшее вдореволюционной России, перестало работать. Религиозная жизнь этносов становится намногоболее разнообразна, появляются новые национально-культурные формы: православные татары,русские буддисты, русские мусульмане и т.д. [Филатов, 2009].
Российские мегаполисыстановятся благотворной почвой для существования многих новых религиозных движений,групп нью эйдж, традиционных и нетрадиционных религиозных конфессий.Другим важным макросоциальным условием, создающим предпосылки для религиознойконверсии и тесно связанным с либерализацией религиозной жизни, является сам характерсовременной религии и религиозности. Ещё в 1967 году социолог религии Т.
Лукман в своеймонографии «Невидимая религия» [Lukmann, 1967] выделил различные социальные формырелигии, охарактеризовав современную форму как приватизированную религию илиструктурную приватизацию религии [Lukmann, 1999]. Возникновение данной социальнойформы религии обусловлено процессами структурной дифференциации институтов политики,экономики, культуры, их функциональной специализацией и выработкой собственнойвнутренней логики, не определяемой религиозными догматами.
Эти процессы обозначилиутрату религией своей прежней роли как института тотальной регламентации всех сфержизнедеятельности, легитимации власти, и её перемещение в сферу частной жизни индивида.Можно считать, что в России формально начало этим процессам положил декрет «Об70отделении церкви от государства и школы от церкви»1, принятый 20 января 1918 года.
Однакона деле религия была изгнана из всех сфер жизнедеятельности советских граждан и понастоящему стать «частным делом» индивида она смогла лишь после распада СоветскогоСоюзаиликвидациитоталитарнойполитическойсистемы.Сегодняисследователиконстатируют включённость нашей страны в общемировые тенденции индивидуализациирелигиозности и жизни в целом [Фурман, 2006]. Религиозная и социальная идентичностииндивида превращаются из аскриптивных характеристик в характеристики достижительные,которые необходимо выбрать, освоить, обосновать.Однако плюрализация, либерализация и структурная приватизация религии сами по себене создают достаточных оснований для приобретения религиозной конверсией массовогохарактера (т.е. когда речь идет не о единичных случаях, а о довольно распространённомявлении).
Как показало наше теоретическое исследование, в подсистемах политики, экономики,культуры должны происходить специфические социальные смещения, проявляющиеся в том,что способы решения проблем, предлагаемые конвенциональными социальными институтами,утрачивают свою эффективность и/или легитимность. В такой ситуации нетрадиционныерелигиозныесообществастановятсятемиинститутами,которыемогутпредложитьальтернативные и в определенном жизненном контексте эффективные способы решения техили иных проблем.Особенностью российской макросоциальной ситуации является наличие социальныхсмещений во всех подсистемах общества. Современный этап общественного развития России,квалифицируемый учёными как всесторонняя социальная трансформация, сопряжен сразличными противоречиями, существующими в политической, экономической, культурнойсферах.Социальнаятрансформацияпонимаетсякакпреобразованиевсехсфержизнедеятельности общества из одного качественного состояния в другое, охватывающий какструктурные измерения социума (его институты), так и субъектные (внутренний мир человека).Основнымицелямисоциальнойтрансформацииявляетсяпостроениеполитическойдемократии, рыночной экономики и гражданского общества.
Отечественные исследователивыделяют следующие этапы этого процесса: 1985-1991 ― «перестройка», 1990-е ―радикальные социально-экономические реформы, 2000-2008 ― этап частичной стабилизацииновых структур и процессов, 2009- и далее ― мировой финансово-экономический кризис иновая историческая альтернатива траекторий развития России: «стагнация или модернизациявозникших структур и процессов» [Лапин, 2011, с.3; Осипов, 2008].1Необходимо отметить, что процессы структурной дифференциации институтов и их функциональнойспециализации начались на этапе ранней либерализации российского общества в конце 1850-1860-х гг. какследствие реформ, проводимых Александром II. Намерение о создании светского государства было высказаноВременным правительством, которое в июле 1917 года приняло постановление «О свободе совести».71Для понимания того, чем является социальная трансформация в России и какимиособенностями она обладает, обратимся к работе авторитетного отечественного исследователяН.Ф.
Наумовой «Человек и модернизация России» [Наумова, 2006]. Наумова характеризуетсоциальную трансформацию в России как процесс запаздывающей или рецидивирующеймодернизации. Исследовательница называет роковые ошибки, совершённые политическимиэлитами при проведении реформ сверху, которые и определили характер процесса социальноэкономических преобразований. К таким ошибкам относится, во-первых, недооценка самогопереходного общества, непонимание того, что это особое состояние социальной системы, длякоторого свойственны свои логика и механизмы развития. Во-вторых, в качестве образцамодернизации политиками была выбрана не «мягкая» европейская модель, предполагающаяпоступательный характер реформ и преемственность, заботу о слабых группах населения, аамериканская, «жесткая» модель, для которой характерна жесткая и конкурентная борьба завыживание.
Такая стратегия привела к высокой социальной цене реформ, колоссальнойполяризации общества. В-третьих, из-за неиспользования стартового культурного капиталаобщества новые ценности и нормы оказались лишены какой-либо реальной основы,неукорененыипсихологическинасильственныпоотношениюкомногимлюдям.Принудительное навязывание новых норм и ценностей и высокая социальная цена реформсформировали отношение народа к власти как силе враждебной, которая преследуетисключительно свои интересы [Наумова, 2006, с. 15-18].
Нежелание и неумение политическихэлит снизить социальную цену реформ привело радикальному расхождению в мироощущениивласти и народа. Для большей части населения России проведение реформ переживалось какситуация коллективного стресса. Наумова подводит нас к мысли о том, что «российскаязапаздывающая модернизация ― это повторяющиеся ситуации ярко выраженного ипродолжительного социального стресса» [Наумова, 2006, с.
28]. Понимание основныххарактеристик социальной трансформации в России делает очевидным, что социальныесмещения во всех подсистемах общества являются неотъемлемым спутником этого процесса.Cогласно индексу Бертельсманна, фиксирующему эффективность и успешностьосуществления социальной трансформации, Россия находится на 107 месте среди 128 стран, чтосвидетельствует о слабом управлении трансформационными процессами 1 [Лапин, 2011]. Впериод радикальных экономических реформ происходило значительное ухудшение уровняжизни население. Свертывание социальных программ, падение производства вместо егоэффективного преобразования, ликвидация предприятий, массовое перемещение работников изгосударственной сферы в коммерческую, часто сопровождаемое снижением их квалификацииили невостребованностью профессиональных навыков, криминализация экономики ― эти и1Данные приведены на 2010 год.72другие процессы, происходящие в экономической сфере, привели к сокращению валовоговнутреннего продукта в 2 раза, снижению занятости, росту безработицы.
В период с 1992 годапо 1999 численность безработных возросла в 2,5 раза [Римашевская, 2000]. Были сильнодеформированы или разрушены каналы социальной мобильности и механизмы социальнойстратификации [Осипов, 2008]. Многие испытали нисходящую социальную мобильность нафоне тех немногих, кому удалось неслыханно обогатиться в ситуации хаоса и беспорядка.Значительная доля ресурсов оказалась в руках малой группы лиц, «новых русских», олигархов,заботящихся исключительно о своих интересах, извлекая максимум выгоды в условиях «дикогорынка». Произошёл отток из таких сфер деятельности, как наука, высокотехнологичноепроизводство, предприятия военно-промышленного комплекса, которые необходимы обществу,но в условиях реорганизации экономики не способны на быструю отдачу [Осипов, 2008].Но намного более болезненной и глубокой была и остаётся культурная травма [Лапин,2007],культурныйКоммунистическаяразрыв[Ионин,идеология2004]представлялакоторыйсобойнепришлосьпростопережитьроссиянам.политическуюмодельобщественного устройства, но была тотальной монокультурой, которая пронизывала все сферыжизни человека, регламентировала его деятельность, определяла ступени социализации.Советский марксизм был универсальной интерпретационной смысловой системой, на основекоторой объяснялась и нормативно регулировалась вся повседневная жизнь советскогочеловека.
В нашей стране коммунистический режим просуществовал дольше, чем в странахВосточной и Центральной Европы, более семидесяти лет, поэтому радикальные социальныепреобразования, разорвавшие преемственность поколений привели к культурной травме. Пословам отечественного социолога Ионина: «…поистине гибель культуры… что субъективнонеизбежно воспринимается как своего рода конец мира, причем с точки зрения этой культуры— единственно возможного мира» [Ионин, 2004, С.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
