Диссертация (1147079), страница 20
Текст из файла (страница 20)
Вопервых, в какой степени нормы ЕС являют собой базис для соглашений между Брюсселем и другими странами (rule selection). Являются ли они единственной отправной точ225Lavenex S., Wichmann N. The external governance of EU internal security. – P. 86.Schimmelfennig F., Sedelmaier U. Governance by conditionality: EU rule transfer to the candidate countries ofCentral and Eastern Europe. – P. 667–668.22671кой, отдается ли предпочтение совместно выработанным правилам или основой служатнормы международных организаций (ООН, Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе), других стран (России, США). Во-вторых, в какой степени acquiscommunautaire, выбранные в качестве основы для соглашения с Европейским союзом,затем принимаются третьей страной и становятся частью ее внутреннего законодательства (rule adoption).
В-третьих, в какой степени нормы ЕС реально применяются напрактике и не остаются ли они мертвой буквой (rule application)227.Очевидно, что эффективность «внешнего управления» зависит и от целого рядаусловий, причем их выбор и важность существенно отличаются, исходя из того, какихтеоретических подходов придерживаются исследователи.Так, в соответствии с наиболее популярным институциональным подходом,«внешнее управление» является продуктом институтов Европейского союза, а значитвыбор в пользу того или иного идеального типа (иерархии, сетей или рынка) осуществляется в зависимости от способа управления внутри интеграционного объединения.
Эффективность же распространения acquis communautaire возрастает по мере того, как унорм возрастает юридическая сила или легитимность. Другими словами, управление сприменением принципа политической обусловленности представляется гораздо болееэффективным, чем сетевой принцип или рынок.В рамках другого подхода выбор идеального типа «внешнего управления» зависит от силы интеграционного объединения и степени взаимозависимости со своимипартнерами – третьими странами, а также с конкурентами – США и Россией, международными организациями (ООН, ОБСЕ, финансовыми институтами). В случае когда зависимость третьей страны от ЕС превосходит зависимость от других центров, а Брюссель при этом выступает с позиции силы, можно утверждать, что в качестве идеальноготипа «внешнего управления» выбор падет на иерархию.
Рынок в свою очередь представляется возможным, когда обе стороны в равной и значительной степени зависятдруг от друга. Сетевое управление аналогично рынку за тем исключением, что взаимозависимость Европейского союза и третьих стран достаточно ограниченна по своемуобъему. Эффективность распространения acquis communautaire напрямую зависит отпереговорных позиций Брюсселя (bargaining power), которые чрезвычайно крепки в227Lavenex S., Schimmelfennig F. EU rules beyond EU borders: Theorizing external governance in European politics. – P. 800–801.72рамках процесса расширения, однако в других случаях серьезно меняются по регионами направлениям деятельности.Согласно третьему подходу, выбор в пользу иерархии, сетей или рынка зависит оттипа управления внутри третьей страны и осуществляется исходя из того, насколькосильно тот или иной тип соответствует внутренним практикам.
Известно, что управление с применением принципа политической обусловленности требует реальной работыинститутов правового государства, рынок – высокой степени экономического либерализма, а сетевое управление – существования децентрализованных структур, в которыеоткрыт доступ негосударственным акторам (экспертному сообществу и прочим заинтересованным лицам). Эффективность «внешнего управления» Брюсселя зависит от степени близости внутренних норм с acquis communautaire, а также совместимости институтов третьей страны (государственного управления, гражданского общества) с аналогичными институтами государств – членов интеграционного объединения и Европейского союза в целом228.Применению теории многоуровневого управления к внешней политике способствовали два фактора.Во-первых, расширение компетенций Сообщества/Союза за счет принятия Единого европейского акта 1986 г., Маастрихтского договора 1992 г., Амстердамского договора 1997 г.
и Лиссабонского договора 2007 г., в результате чего Брюссель получил возможность (пусть и не исключительную) принимать нормативно-правовые акты в техсферах, успехи в которых в значительной степени зависят от сотрудничества с иностранными государствами и международными организациями (наука, охрана окружающей среды229, миграционная политика, борьба с организованной преступностью, энергетика и др.).Во-вторых, появление территорий, с которыми Европейскому союзу появиласьнеобходимость выстраивать отношения на иных в сравнении с существовавшими в период холодной войны условиями (страны Центральной и Восточной Европы, Европейской ассоциации свободной торговли, бывшего СССР).
В результате понятие внешнейполитики ЕС существенно расширилось: к трем подсистемам, выделяемым Б. Уайтом,228Lavenex S., Schimmelfennig F. EU rules beyond EU borders: Theorizing external governance in European politics. – P. 801–805.229О «внешнем управлении» в экологической сфере см.: Романова Т.А. Империя норм // Россия в глобальной политике. – 2013. – Т. 11, № 1. – С. 182–192.73добавились и сформировавшиеся у отдельных политик интеграционного объединениятак называемые внешнеполитические измерения.В связи с этим С. Лавенекс, Д. Лемкуль и Н. Вихман предлагают рассматриватьотношения ЕС с третьими странами на двух уровнях. Первый (макроуровень) предполагает структурирование, исходя из наибольшей степени взаимозависимости и плотностивзаимодействий отдельных регионов/государств с Брюсселем. Речь в данном случаеидет о странах Европейского экономического пространства; Швейцарии; государствах,которые присоединились к политике добрососедства.
Мезоуровень в свою очередь охватывает внешнеполитические измерения тех внутренних политик Европейского союза,которые «завязаны» на заграницу230.В этом смысле пространство свободы, безопасности и правосудия являет собойедва ли не идеальный пример «внешнего управления», обусловленный транснациональным характером угроз Европейскому союзу (своеобразная крайняя форма взаимозависимости) и, соответственно, необходимостью сотрудничать с третьими странами, представляющимися всѐ же основными источниками иммиграции, потоков беженцев и организованной преступности.Анализ теоретических предпосылок изучения внешнеполитического измеренияпространства свободы, безопасности и правосудия позволяет сделать вывод о том, чтоконцепциями, которые наилучшим образом отражают процессы, лежавшие в основеформирования этого направления внешней политики ЕС, являются «континуум безопасности» и «внешнее управление». Применительно к данному диссертационному исследованию обе являются фактически результирующими в эволюции соответствующихтеоретических подходов, то есть первая фиксирует фундаментальный пересмотр взглядов на безопасность, произошедший в странах Западной Европы в конце 1970-х–1980-е гг., а вторая – изменения представлений о роли Европейского союза в международных отношениях.Именно в вышеуказанный период термин «безопасность» стал терять свой характерный для холодной войны смысл (главный угрожаемый объект – государство, угрозыносят исключительно военный характер).
В результате на первый план вышли так называемые транснациональные угрозы – иммиграция из развивающихся стран и феномен230Lavenex S., Lehmkuhl D., Wichmann N. Modes of external governance: A cross-national and cross-sectoralcomparison. – P. 814.74беженцев, организованная преступность, наркотрафик, терроризм. Главным угрожаемым объектом стало рассматриваться не столько государство, сколько общество, обладающее некоей идентичностью, то есть набором характеристик, отличающих его от других обществ (язык, культура, образ жизни). Новая концепция нашла отражение в категории «внутренняя безопасность», в то время как традиционные подходы стали обобщаться термином «внешняя безопасность».Почти одновременно с реконцептуализацией угроз происходила и их европеизация: наркоторговля, нелегальная иммиграция, терроризм и организованная преступностьстали рассматриваться как общие для всех стран ЕС угрозы. Проект создания единогорынка, в котором было бы обеспечено свободное передвижение товаров, услуг, капиталов и людей (пакет законодательных инициатив 1985 г.
и Единый европейский акт1986 г.), сыграл ключевую роль в легитимизации сотрудничества правоохранительныхорганов в деле обеспечения внутренней безопасности. Наряду с европеизацией происходила и экстернализация угроз, то есть придание им статуса внешних по отношению кЕвропейскому сообществу, что привело к осознанию необходимости более активныхдействий на международной арене для их нейтрализации.Однако провал еще в 1954 г. проекта создания Европейского оборонительного сообщества привел к тому, что до 1970-х гг.
вопросы внешней политики практически отсутствовали в повестке дня ЕС: по Римскому договору наднациональные органы обладали ограниченной внешнеполитической компетенцией (заключение торговых соглашений и договоров об ассоциации, помощь развитию). Такая ситуация позволилаФ. Дюшену охарактеризовать Европейское экономическое сообщество как гражданскуюдержаву (civilian power), отличием которой от США и СССР стала способность преследовать свои внешнеполитические цели мирным путем, не прибегая к насилию. Как быто ни было, с середины 1970-х гг.
государства-члены были вовлечены в интенсивныйдиалог и согласование внешнеполитических позиций по широкому кругу вопросов (такназываемое Европейское политическое сотрудничество, ЕПС), что привело к формированию в рамках ЕС общей внешней политики и политики безопасности, а в 2010 г. – иЕвропейской службы внешнеполитической деятельности.Другим важным результатом ЕПС стало усиление нормативного компонентавнешней политики: если в Копенгагенской декларации о европейской идентичности1973 г. государства – члены ЕЭС были полны решимости «защищать принципы пред-75ставительной демократии, правового государства, социальной справедливости и соблюдения прав человека»231, то в Лиссабонском договоре 2007 г. говорится уже о том, что «всвоих действиях на международной арене Союз будет руководствоваться принципами,которые лежали в основе его создания, развития и расширения, и которые он стремитсяпродвигать в мире: демократия, правовое государство, универсальность и неделимостьправ человека и основных свобод, защита человеческого достоинства, принципы равенства и солидарности, соблюдение принципов Устава ООН и международного права»232.Защита и распространение ценностей и норм как направление внешней политикинашли отражение в категории нормативной державы, предложенной И.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
