Диссертация (1146822), страница 14
Текст из файла (страница 14)
Интерферентные модели Ложные аналогии на уровне способов словообразованияПродолжаятемуфункциональнойаналогии,рассмотриминтерференционный потенциал корреляций «суффиксальное отглагольноесуществительное(РЯ)–сложноесуществительное(ЭЯ)»припродуцировании речи.Производные модели V+тель/итель (‘предмет – приспособление,вещество,вместилище,осуществленияучреждениедействия’)иногда82ит.д.,предназначенныйсовмещаютчастныедлязначения:истребитель – `человек` и `самолет`, спасатель – `человек` и `корабль`[Русская грамматика 1980: 142].
Предметные значения в этом случаепередаются в эстонском языке производными моделей V+-us-+S:hävituslennuk и V+-е+S: päästelaev. По аналогии с корреляциями в сфереприлагательных в русской речи эстонцев появляются определительныесловосочетания, покомпонентно передающие значение сложных слов: *спасательный корабль.Этот же механизм срабатывает и в случае с моделью V+щик/чик(‘названия машин, механизмов, приспособлений для осуществлениядействия’) – эст.
V+-us+S. Создавая некорректное словосочетание врусскойречи,эстонскиеучащиесяобразуютинесуществующееприлагательное по аналогии с производными одной из продуктивныхмоделей: * бомбильный самолет вместо бомбардировщик (ср.: эст.pommi(tus)lennuk). Таким же образом при продуцировании речи эстонцамипоявляются и * будильные часы, * будительные часы вместо будильник(ср.: эст. äratuskell), * купательное трико вместо купальник (ср.: эст.ujumistrikoo), * холодильный шкаф вместо холодильник (ср.: эст.külmutuskapp).Иногда, хорошо осознавая словообразовательную структуру словародного языка (первая часть композиты представляет собой отглагольноесуществительное с суффиксами -us, -u или -mine), учащиеся стремятсяпередать этот компонент одноструктурным образованием, используякорреляты с суффиксами ни|j|/-н|j|/ени|j|/ен|j|/ани|j|/-ан|j|/-u|j|/-|j|/mu|j| и -к-: * трико для купания, * машина для стирки (эст.
pesumasin). Ложные аналогии в сфере асимметричных корреляций аффиксовВторойобширнойзонойпроявленияэстонско-русскойинтерференции в сфере отглагольной деривации при продуцировании речиявляется область асимметричных корреляций аффиксов. Здесь важнейшимфактором, определяющим интерференционное влияние родного языка83являетсяпоказаннаявышеболееширокаяполифункциональностьэстонских суффиксов. Рассмотрим наиболее показательные в планеинтерференции ложные аналогии, срабатывающие в данной сфере:V+ -ja – V+-тель/-ительРусский суффикс -тель/-итель осваивается учащимися прежде всеговмоделяхнаименованиядеятеля(учитель,читатель),гдеемусоответствует эстонский суффикс -ja.
По ложной аналогии (V+ -ja = V+тель/-итель) так же оформляются и другие наименования лица,производящего действие, образованные в русском языке по другиммоделям: * танцеватель вместо танцовщик (ср. эст. tantsija), * платитель,куритель вместо плательшик, курильщик (эст. maksja, suitsetaja), *прыгатель, опекательгулятельвместопотенциальнойвместо прыгун, опекун (эст. hüppaja, eestkostja),гуляка(эст.интерференцииprassija).Такимпопадаютобразом,моделивзонуагентивныходушевленных отглагольных существительных V+-щик/-чик, V+-ун, V+ак(а).Под интерференционное влияние моделей V+-ja попадают инеодушевленные отглагольные существительные агентивной семантики: *считатель вместо счетчик (ср.: эст. loendaja), * кипятитель вместокипятильник (эст. veekeetja), а также * водокипятитель с точнымкалькированием структуры сложного слова, а не только его глагольногокомпонента.Надо отметить тот факт, что часто эстонский девербатив ссуффиксом-jaфункциональносоответствуетрусскомусубстантивированному причастию, когда русское словообразование недопускаетсоответствийвформеотглагольныхсуффиксальныхсуществительных [Пялль, Тотсель, Тукумцев 1962: 69].
Частеречнаяпринадлежность эстонских образований на -ja определяется контекстом:mööduja – ‘прохожий’ (причастие или существительное), kukkuja –‘падающий’(причастиеилисуществительное).84Эстоноговорящиеучащиесянекорректносуществительныеобразуют(напр.,*иупотребляютпроходитель)вместосуффиксальныеотглагольныхприлагательных, причастий и их субстантивированных форм (прохожий).Так, мы зафиксировали в русской речи эстонцев: на базе корреляциистоящий – seisja: * Стоятели в очереди меня не пропустили; говорящий –rääkija: * Говорителей правды никто не любит; olija – присутствующий: *Пусть все присутствователи подпишутся.В эстонской разговорной речи экспансия суффикса -ja проявляется втаких не зафиксированных в словарях, но достаточно регулярных формах,как näuguja kass – ‘мяукающая кошка’, nurruja kass – ‘мурлыкающаякошка’когдавместопричастийnäuguvиnurruvиспользуютсясинкретичные формы причастия-существительного näuguja, nurruja.Возможно, появление в русской речи эстонцев суффиксальных дериватов*мяукатель и *мурлыкатель объясняется не только интерферентнымвлиянием эстонской словообразовательной модели, но и стремлениемпередать колорит разговорной речи.V+ -mine – V+ни|j|/-н|j|/ени|j|/ен|j|/ани|j|/-ан|j|/-u|j|/-|j|-/mu|j|Значение производных модели V+-mine – ‘процессуальный признак(действие, состояние)’: lugemine (‘чтение’), õpetamine (‘преподавание’),kasutamine (‘использование’).
Основная корреляция моделей V+ -mine –V+ни|j|/-н|j|/ени|j|/ен|j|/ани|j|/-ан|j|/-u|j|/-|j|-/mu|j|создаетбазумежъязыковой интерференции: некорректные образования с суффиксомни|j|/-н|j|/ени|j|/ен|j|/ани|j|/-ан|j|/-u|j|/-|j|-/mu|j| заменяют в русскойречи эстонцев наименования процесса или акта действия со структуройV+-ств(о)/-тельств(о) * ворование, убивание вместо воровство, убийство(ср. эст. varastamine, tapmine); V+к(а): сушение, покупание вместо сушка,покупка (ср.: эст.
kuivatamine, ostmine).V+ -us – V+ни|j|/-н|j|/ени|j|/ен|j|/ани|j|/-ан|j|/-u|j|/-|j|-/mu|j|Многофункциональный эстонский суффикс -us – компонент 13моделей отглагольного словообразования в эстонском языке – имеет в85качествеустойчивогорусскогокоррелятасуффиксни|j|/-н|j|/ени|j|/ен|j|/ани|j|/-ан|j|/-u|j|/-|j|-/mu|j|, а модель со структуройV+-us соотносится с пятью русскими структурными моделями V+ни|j|/н|j|/ени|j|/ен|j|/ани|j|/-ан|j|/-u|j|/-|j|-/mu|j|, отсюда – случаи заменыдериватов моделей V+-0 жен.
р. III скл. с процессуальным значением иV+-0 муж. р. I скл. (‘объект и результат действия’) некорректнымиобразованиями * переписание вместо перепись (эст. üleskirjutus), *подкопание вместо подкоп (эст. uuristus).V+ -v – V+уч/ачРассматриваяинтерференционныепроцессы,затрагивающиеаффиксальные словообразовательные модели, отметим особо сложную дляэстонских школьников дифференциацию суффиксов -ач- (орфогр. также яч-) и -уч- (орфогр. также -юч-) и, соответственно структурных моделейV+уч и V+ач, объединенных в «Русской грамматике» в однуструктурную схему (V+уч/ач) [Русская грамматика 1980: 300].
Вэстонском языке ее коррелятом является V+-v.Вэстоноязычнойаудиторииважноакцентироватьвниманиеучащихся, что производным с суффиксом -уч (орфогр. также -юч-)свойственно значение ‘склонный к действию, состоянию, названномумотивирующим глаголом’: горючий, колючий, а производным с суффиксомач- (орфогр. также -яч-) – ‘характеризующийся действием, названныммотивирующим глаголом’: висячий, лежачий. По аналогии с роднымязыком эстонские учащиеся предполагают наличие одного и того жесуффикса в обоих случаях и не дифференцируют их: * висючий, * колючий,* лежучий. Если же они избирают суффикс -ач, то их ошибки выходят и насемантический уровень – ср.: горячий кофе – * горячие (вместо горючие)материалы; потом подали горячее – это * горячее (вместо горючее) дляспиртовки.Кроме того, по модели V+-v в эстонском языке образуются и формыпричастий. Одна и та же форма в зависимости от контекста понимается как86причастие или прилагательное: voolav – текущий и текучий, rippuv –висящий и висячий.
Это также провоцирует интерференционные ошибки,приводящие к смысловым искажениям высказывания: * лежащее кресловместо лежачее; * лежащий полицейский вместо лежачий.Подобным же образом ложные аналогии затрудняют и восприятиерусской речи в тех случаях, когда звучащий или написанный текствключает отглагольные имена. Опираясь на основной или не основной, нотвердо освоенный коррелят русской словообразовательной модели вродном языке, эстонские учащиеся самостоятельно семантизируют новыедля них дериваты, не всегда верно угадывая их значение.Такимобразом,сопоставлениерусскихиэстонскихсловообразовательных моделей показало ярко выраженную асимметриюихкорреляций,вчемкроетсяпричинасловообразовательноймежъязыковой интерференции.
Эксплицировать сходства и различия всистемах отглагольного словообразования русского и эстонского языковпозволитпредставлениесловообразовательномсопоставительныхсловаре,материаловвключающем,нарядувсучебномдругими,тренировочные противоинтерференционные упражнения.2.3.Учебная репрезентация словообразовательных моделейв русско-эстонском словообразовательном словаре2.3.1.Двуязычныйсловообразовательныйсловарь:лингвометодические основы концепцииГлавный принцип лексикографии – «максимум информации наминимуме места – без ущерба для интересов читателя» [Берков 2004: 4]может быть отнесен и к словообразовательным словарям,которыхсвидетельствуетовнимании87созданиелингвистов-теоретиковипреподавателей к прикладным проблемам деривации, в числе которых –обучение иностранному языку.Как известно, словари разных типов обнаруживают в своеймакроструктуре следующие компоненты: введение или предисловие,руководство к пользованию словарем, ключ к системе транскрипции,список используемых сокращений с объяснениями, корпус словаря илисловник, приложения, список лексикографических источников.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
