Диссертация (1145204), страница 25
Текст из файла (страница 25)
Э. Голосовкер, «на законе желания» 225 как интенсивности, которыйне признает ничего невозможного. «Логика желания» равнодушна к предметным,объектным воплощениям, – для нее значима действительность желания какинтенсивности, энергии. Однако в то же время она совершенно явно предполагает«недопустимое», выстраивая этосные принципы, укорененные в топологии.Действительно, хозяин и гость – это две силы.
Если двигаться по силовой логике,то единственная форма, в которой может состояться их встреча – война: врезультате должен остаться один, – другой должен быть уничтожен. Однако,встреча хозяина и гостя структурно обрамлена сакральным, и на местоневозможного приходит недопустимое. В соответствии с принципом коннекциито, что допустимо для гостя или хозяина в их топосах, в их мирах, совершеннонедопустимо в неком третьем месте – между-мирье их встречи.Колосовская Ю. К.
Гостеприимство как право народов древнего Рима // Закон иобычай гостеприимства в античном мире. Доклады конференции. М.: ИВИ РАН, 1999. С. 49-51.224Ранее уже было упомянуто, что на Руси «гостями» называли богатых купцов,ведущих заморскую торговлю.225Голосовкер Я. Э. Логика мифа. М: Наука, 1987. С. 24.223120Символическая связанность как раз и является пониманием мира, егофеноменальности как проявления определенных сил, что придает логике мифамагическиеобертоны.Мифизмпорождает«эвокативно-миметическуюинтенцию», которая словом вызывает к жизни и которая уподобляет, неотождествляя, а потому и преображает и «миры», и их обитателей 226; при чем этопреображение, изменение в качестве своего основания имеет волю 227.
Отсюдамиф – это слово, которое однажды утвердившись, однажды провозглашенное,необходимо обретает действительность и становится самой действительностью. Иоснование этого в том, что миф – это истинное, «верное» слово, «слововерности»; такое слово, истинность которого выстраивается не на основаниидоказательств, но на фактической данности, очевидности и вере.Онтология мифа иератична, нуминозна, но, как пишет С.
Н. Зенкин, «мыбудем пользоваться латинским словом numen, обозначающим не просто божество,но еще и явление его могущества. Numen – это то же самое, что иерофания (М.Элиаде), эпифания сакрального, его явление человеку, причем рассматриваемоене в рамках социальной структуры, а в контексте индивидуального опыта» 228.И в то же время мифическая концепция действительности строится на«генетической» связанности, то есть связанности родством всех сущих, котороеносит онтологический и сакральный характер. Эта связанность задает ипрагматику, и логику мифических встреч и посланий.
Вся топология мифа, посути своей, предстает как сакральная топика, возникая в результате своего рода«напыления»символического 229.ЭффектомэтогостановитсяявленностьТак О. М. Фрейденберг пишет: «Всякое слово тождественно действию; всякоевызывание есть воспроизведение действия…» (Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра.М.: Лабиринт, 1997. С 96.).227См. Франкфорт Г., Франкфорт Г. А., Уилсон Дж., Якобсен Т. В преддвериифилософии.
С. 42.228Зенкин С. Н. Явленное сакральное (numen) // Социологическое обозрение. Т. 10. 2011,№ 1-2. С. 197. См. также, напр.: Отто Р. Священное. Об иррациональном в идее божественногои его соотношении с рациональным / пер. А. М. Руткевича. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2008. С. 1115.229От др.-греч. τοπικός – букв. «местный», «пространственный», перен. «тематический»,«аргументативный» от др.-греч τόπος – букв. «место», перен. «тема», «аргумент». В данном226121динамической многомерности, требующей для своей артикуляции языков сосложными многоуровневыми регистрами; при этом каждый из регистров жесткотопологически и темпорально определен, обладает отчетливой тематической иэкзистенциальной конечностью.
«Если научное мышление стремится к тому,чтобы установить и все более определенно сформулировать превосходствопонятия времени над понятием пространства, то в мифе незыблемо сохраняетсяприоритет пространственного созерцания над временным. Мифические теогониии космогонии этому не противоречат: даже там, где миф, казалось бы, принимаетформу «истории», ему чуждо подлинное понятие становления и постоянства встановлении. Мифическое понятие причинности сродни вовсе не временнойнепрерывности (Kontinuitat), а пространственному сродству (Kontiguitat).
Корнемвсей магии является бессознательная вера в то, что простое бытие вещей вместе,их пространственное соприкосновение, как и их сходство, скрывает в себетаинственные силы. Что однажды вошло в соприкосновение – то навечносрослось в магическом единстве. Простая совместность всегда имеет реальныепоследствия» 230.В сущности онтология мифа – это гетерогенная топология силовых полей,топология различения человеческого и нечеловеческого и в то же время – практикперехода, контакта между ними.
Поэтому столь онтологически небезопасно самоговорение и даже просто произнесение слов, имен в архаических сообществах.Совершенно понятно, что все, что говорится об онтологии мифа, имеет самоепрямое и непосредственное отношение к гостеприимству, складывающемуся вархаическойдействительности.Именноблагодаряэтомугостеприимствовырабатывает тончайший языковой этикет: приветствия, обращения, темы,просьбы, допустимые и неприемлемые, клятвы и обещания, слова прощания, –все это пронизано символическим, все это живет им. Так, например, Байбурин иТопорков подчеркивают значимость момента встречи гостя и приводятслучае под «топикой» понимаются символические, семиотические практики, которые могутосуществляться лишь в cтрого определенных топосах.230Кассирер Э.
Понятийная форма в мифическом мышлении // Кассирер Э. Избранное:Индивид и космос. М.; СПб.: Университетская книга, 2000. С. 302.122приветствие-заклятие при встрече с ним у абхазов: «бзиала шәаабеит!», чтобуквально означает «чтобы по хорошему (случаю) мы вас видели», «чтобы вашприход был добрым (приятным)!» 231. Исходя из этого представляется, чтоправильнее говорить не о «священном» и «мирском» как конъюнкции вфеноменальности гостеприимства, а о человеческом и нечеловеческом, ихконнекции, опять-таки не забывая о переходах, взаимопроекциях и т.п.Как отмечают А.
Н. Галямичев, В. Ю. Михайлин, «существенную роль впространственно-магистическомподходеиграеттакжеигипотезао«револьверной» организации человеческой психики в пространстве архаическихкультур, позволявшей – при отсутствии представления о постоянном инеизменном субстрате человеческой личности – «включать и выключать»свойственные той или иной пространственно-магистической зоне поведенческиемодусы: при переходе границы между зонами человек «умирает» в одномкачестве и «рождается» в другом. Его идентичность в данном случае естьидентичность не личностно, но территориально обусловленная, а сменаидентичности канонизируется в ритуалах перехода»232.Исходяизвсегоэтоготопологическиеформациимифическойдействительности следует понимать не на основе геометрической метафоры, а,скорее, как топологию сил, воли, желания, умений-способностей.
Это –представление геодезии сил, но сил – всегда конечных, имеющих свои пределы.Поэтому и топология «представляется не в виде признакового континуума, а каксовокупность отдельных объектов, носящих собственные имена. В промежуткахмежду ними пространство как бы прерывается, не имея, следовательно, такого, снашей точки зрения, основополагающего признака, как непрерывность. Частнымследствием этого является «лоскутный» характер мифологического пространстваи то, что перемещение из одного locus’a в другой может протекать вне времени,заменяясь некоторыми устойчивыми былинными формулами, или же произвольноБайбурин А.
К., Топорков А. Л. У истоков этикета: Этнографические очерки. С. 117.Галямичев А. Н., Михайлин В. Ю. Государственная власть и традиции воинскихмужских союзов в славянском мире (к постановке проблемы) // Логос, № 4-5 (39), 2003. С. 236.231232123сжиматься или растягиваться по отношению к течению времени в locus’ax,обозначенных собственными именами. С другой стороны, попадая на новоеместо, объект может утрачивать связь со своим предшествующим состоянием истановиться другим объектом (в некоторых случаях этому может соответствоватьи перемена имени). Отсюда вытекает характерная способность мифологическогопространствамоделироватьиные,непространственные(семантические,ценностные и т.
д.) отношения» 233. Это выражается и в появлении сакральныхмест, – они выбираются благодаря топографическим особенностям (горы, утесы,пещеры, поляны) или благодаря тому, что они отмечены знаменательнымсобытием. Вся сакральная топология, несколько смещенная по сравнению с тем,как оно есть в привычной и обыденной реальности, символически определяетсяособой точкой отсчета, «центром мира», который организует ее и наделяетсмыслом. Центр топологии, таким образом, совпадает с местом изначальныхиерофаний, благодаря которым произошло конституирование сообщества, истановится сакральным местом.
Сакральное место является центром встречикосмических сил, вертикальной осью мира, средоточием, местом манифестациибожественного, которое стягивает, консолидирует и в то же время различаетчеловеческие, божественные и т.д. миры. Сакральное требует топоса, конкретногои символического одновременно. Подобная структурированность в принципепрослеживается и в феноменальности гостеприимства: место, где становитсявозможнойвстречагостя,егообитание,места,длянегозапретные,топологическая структура «гостиной», – все это – не только «места»,зарезервированные для хозяина и гостей, но и «места» проявления сакральногокак динамического силового потока.В соответствии с этим прием гостей предполагает разворачивание особойтопики и ее специфическую структуризацию. Так, П. Ларделье приводитследующие примеры преобразования в сценические подмостки мест, гдепротекает повседневная жизнь: «Принимать гостей – значит, прежде всего,Лотман Ю.
М., Успенский Б. А. Миф-имя-культура // Лотман Ю. М. Избранныестатьи в 3 т. Т. I: Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин: Александра, 1992. С. 64.233124готовить залы для приема … готовить комнаты и столы, мыть, натирать до блеска,освобождать место. Хозяева все украшают, приводят в порядок, моют, иногдазаново красят – принимать гостя следует только в особом контексте … Это ещеболее впечатляет, когда в городе принимают высокого гостя, политического илирелигиозного деятеля, например, папу римского. Тогда подготовка к приемудлится целые месяцы, все, что может встретиться на пути следования гостя,тщательно красят, чистят, украшают»234.
Ожидание гостя предполагает попыткуприблизить топологию повседневности к идеальному образу: привнести в негопервозданную чистоту, симметрию и гармонию. В топосе, организованном дляприема, время словно упраздняется. Горизонталь уступает место вертикали: позыи жесты участников ритуала приобретают семиотическую глубину, сказанныеслова наделяются особой значимостью. П. Ларделье пишет: «Такая обстановка,основанная на символических, а не функциональных атрибутах, оформляется какдискурс, выражающий оказываемое гостям внимание, посвящаемое им время исредства» 235. В этом пространстве действуют не обычные люди, а их двойники –символические персоны.
И, с другой стороны, места приема гостей становятся идля гостей, и для хозяев знаменательными, «памятными», или, как пишет П. Х.Хаттон,«мнемоническими»местами,которые«представляютсобойнехранилища индивидуальных образов, ожидающих своего обнаружения, но точкиконвергенции, где индивидуальные воспоминания восстанавливаются благодаряих связи с системой координат»236. То есть эти места являются местамитрансиндивидуальной памяти, памяти сообщества, которая существует не толькоздесь и сейчас, но втягивает в себя и прошлое, и будущее. Ведь, как верноотмечает Б. Ф. Поршнев, «возможна общность, которая существует не впространстве, а только во времени. Это – передающееся от одного к другомунастроение»237.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
