Диссертация (1145204), страница 21
Текст из файла (страница 21)
Как утверждает К. Леви-Стросс, описывая жизнь племенибороро, «европейскому наблюдателю некоторые занятия в мужском домепредставляются едва ли совместимыми, но они там уживаются. Немногие народыстоль глубоко религиозны, как бороро, и у немногих имеется такая разработаннаяметафизическая система. Однако духовные верования тесно переплетаются сповседневными привычками, не создавая впечатления, что индейцы отдают отчетсебе в том, что непоследовательно переходят от одной системы к другой» 181. Вэтом смысле и мир человеческий, и мир социентальный, и мир богов исакральных сил действительно сливаются, сплавляются в символическом,179Франкфорт Г., Франкфорт Г.А., Уилсон Дж., Якобсен Т.
В преддверии философии. С.180Лосев А. Ф. Диалектика мифа. С. 398.Леви-Стросс К. Печальные тропики / пер. с фр. Г. А. Матвеевой. М.: Культура, 1994.25-27.181С. 170.101которое, предлагая весьма специфические техники доступа к своим архивам,конституирует поля перцепции, видения и артикуляции, благодаря чемускладывается многомерное видение и себя, и мира.И все-таки это – не просто «видение», но это и преданность, верность словусимволу, которое несет в себе мощный мобилизующий императив.
В архаическихмирах господствует «вера на слово», и это связано не с «примитивизмом», каксчитает, например, Б. Ф. Поршнев182, а с восприятием «другого-чужого» какличности, а тем самым – и как морального существа, экзистенциалами которогоявляются честь, долг, верность. Показательно, что, как правило, верностьгостеприимству получает приоритет даже при столкновении с принципомкровной мести. Так, в «Очерках об абхазском этикете» Ш. Д.
Инал-Ипа приводитследующий этнографический факт: «По преданию, на каких-то многолюдныхторжествах во время конноспортивных соревнований двое поссорились и один изних был убит. Убийца скрылся. Спасаясь от погони, он вбежал в первыйпопавшийся двор, признался хозяину во всем, что он совершил, и попросилспасти ему жизнь. Старик, недолго думая, спрятал гостя в надежном месте.Вскоре после этого к нему во двор въехала траурная процессия с окровавленнымтелом его сына.
Как выяснилось, он был убит именно тем человеком, которого онтолько что укрыл, спасая от мести. Несчастный отец после похорон сына, когдавсе разошлись по домам, вывел убийцу из темницы и сказал ему: “Ты убил моегоединственного сына, но ты доверился мне, был моим гостем, и я не могу втоптатьв грязь свою хлеб-соль. Дарую тебе жизнь. Уходи, пока не заметили тебя моиродичи. И смотри, больше мне на глаза не попадайся”» 183. В архаических мирахгосподствует«онтика»,неприемлющаяинедопускающаяникакого«пустоесловия» (С. Булгаков), – слово здесь бытийно, что требует высокойстепени точности и аккуратности обращения с ним.Поршнев Б. Ф. Социальная психология. М.: Наука, 1985.
С. 160.Цит. по: Байбурин А. К., Топорков А. Л. У истоков этикета: Этнографические очерки.C. 115-116.182183102В принципе, это и есть логика мифа, фундаментальным принципом которойоказывается принцип связанности, «комплексности». В своей динамичности эталогика близка к логике карнавала 184, предполагающего онтологическую сменуликов, но потому – требующего преображения, трансфигурации, за которымистоят строгие обряды инициации. В архаическом обществе приему гостя непредшествует какое-либо морально-этическое, оценочное определение, то естьлюбые предшествующие представления гостеприимцев о посетителе, еслитаковые и имели место, перекрываются его актуальным статусом – «гостя». Всоответствии с представлениями древних, проявление «другого-чужого» в адресхозяев предстает как обусловленное в той или иной мере их настроем идействиями; тактики поведения гостя и хозяина соотнесены и предопределяютдруг друга, что, в сущности, предзадано символическим характером встречи.Например, в одном из рассказов башкир гостеприимство хозяйки нейтрализуетвредоносность, присущую болезни: «Увидев на бане болезнь в образе сороки,башкирка поклонилась ей и пригласила помыться в бане, приготовила ей воду,веник и проч.
Болезнь помылась в бане, и все коровы этой башкирки осталисьживы и здоровы. Когда через несколько лет появилась та же болезнь, все жителизатопили бани и попросили гостью пожаловать к ним. Весь скот в деревне осталсяздоровым»185. Сюжеты, которые демонстрируют неоднозначность фигуры гостя,его способность к преображению встречаются и в античной мифологии. Так, дваизвестных мифа повествуют о последствиях негостеприимства, проявленного кбогине раздора Эриде. На свадьбе Пелея и Фетиды, куда были приглашеныдвенадцать богов-олимпийцев, но не была приглашена она, появляетсяпереданный ей дар – яблоко раздора, который становится причиной троянскойвойны. По этой же причине – обиды Эриды – свадьба Пиритоя и Гипподамиивыливается в кровавое побоище между лапифами и кентаврами.
Л. Л. Селиванова,обращаясь к данным сюжетам, отмечает многоликость богини в народномСм.: Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья иРенессанса. М.: Художественная литература, 1990. 543 c.185Байбурин А. К., Топорков А. Л. У истоков этикета: Этнографические очерки. C. 125.184103сознании: помимо того, что Эрида – «свирепая, возжигающая брань», «сеющаяярость между ратями», «несытая бешенством Распря» (Гомер), она «имеет прямоеотношение к браку … хотя ее и стараются не приглашать»; кроме того, богиняраздора – мать Орка-клятвоблюстителя, спутника и слуги Зевса-Гостеприимца.«Оказывается, что даже иконография Эриды неоднозначна: то она похожа наГоргону (в раннем искусстве как апотропей на оружии), то черная, подобноэриниям, то она изображается в архаическом стиле, в длинном вышитом одеянии,с изящными украшениями на голове и руках.
На вазе из Керчи (Эрмитаж) междудвумя квадригами вместе с Никой и Иридой стоит Эрида, с которой мирнобеседует Фемида 186, доверительно положа правую руку на плечо богинираздора» 187,–пишетЛ.Л.Селиванова.Примечательно,чтоЭрида,умилостивленная приглашениями на свадебные пиры (например, Геры и Зевса,Кадма и Гармонии), никакого зла не приносит.Логика мифа построена на сложной амбивалентности. С одной стороны,любое смысловое образование здесь обладает необычайной точностью, котораяпроявляется в экзистенциальных импликациях, миф требует строгого различениясмыслов.
Так, Р. Жирар пишет, что «жертвенный кризис, то есть утратажертвоприношения, – это утрата различия между нечистым и очистительнымнасилием. Когда это различие утрачено, то очищение становится невозможно и вобщине распространяется нечистое, заразное, то есть взаимное, насилие.…Жертвенный кризис следует определять как кризис различий, то есть кризисвсего культурного порядка в целом. Ведь культурный порядок – не что иное, какупорядоченная система различий; именно присутствие дифференциальныхинтервалов позволяет индивидам обрести собственную «идентичность» ирасположиться относительно друг друга» 188.
Именно это – «слепое насилие» илипопытка учреждения квазидифференциаций – то, с чем мы имеем дело вФемида – богиня закона, справедливости, божественных установлений; перваясупруга Зевса.187Селиванова Л. Л. Обида – незваная гостья // Закон и обычай гостеприимства вантичном мире. С. 138-139.188Жирар Р. Насилие и священное / пер. с фр. М.: Новое литературное обозрение, 2000.С. 64.186104современном демистифицированном, «расколдованном» (М. Вебер) мире. Сдругойстороны,–мифическиесмысловыеобразованияпринципиальномногозначны, «полифоничны» по самой своей сути, – они в большей степениотсылают к определенной «форме-стилю» энергийности смысла, чем к какойлибо однозначной образной экспликации этого смысла.Вполнеестественно,прагматическойточкичтозрениямифическаясущностьгостеприимства«здравогосмысла»предстаетсвесьмапарадоксальным явлением.
Оно затребует немалых экзистенциальных, временныхи материальных затрат со стороны хозяев, – затрат, которые просто никоимобразом не вписываются в «экономическую расходность» повседневности, и,более того, наносят существенные уроны ее функционированию. И вместе с тем,подобные траты обладают особой неизбывностью и необходимостью, пусть дажев ущерб «нормальному», повседневному существованию.
Дело в том, чтогостеприимство – это своего рода «конволют» в поле и социальных, и жизненныхмиров, рождающийся благодаря их сакрально-символическим оболочкам.Исходя из констатации денежных, временных затрат со стороны хозяев, П.Лардельеидентифицируетжертвоприношению,потлачу,гостеприимствокакритуал,форму дара-обмена;выводыблизкийкисследователяосновываются на анализе ритуала приема гостей в современном обществе. Оглубинной общности этих обрядов красноречиво свидетельствует историкоэтнографический материал и факты из области исторического языкознания. Так,обязательным элементом в структуре ритуала гостеприимства является угощение.Языковоеродствоугощениягостя,трапезыижертвоприношенияпросматривается через этимологическую связь слов «жратва» и «жертва»; внаиболее ранней форме жертвоприношение буквально представляет собойкормление сверхъестественных сил: «Пищу отдают природным стихиям (бросаютв огонь или в воду, закапывают в землю), священным животным, жрецу иличеловеку, воплощающему божество, относят к идолу» 189.
Со слов А. К. Байбурина189С. 139.Байбурин А. К., Топорков А. Л. У истоков этикета: Этнографические очерки. Л., 1990.105и А. Л. Топоркова, «только позднее формируется представление о том, чтобожество принимает в дар не саму пищу, а ее нематериальную сущность,своеобразную эссенцию, нечто вроде пара или запаха; саму же священную пищу,которой касалось божество, могут есть после него только жрецы, старики идругие лица, пользующиеся почетом. С помощью жертвоприношения стремятсяуже не просто ублаготворить божество, а выразить чувство своего почтения кнему, причем особенно ценится теперь такой дар, который был дорог самомучеловеку. Так идея кормления сменяется идеей самоотречения…»190.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
