Диссертация (1145204), страница 18
Текст из файла (страница 18)
Это связано с тем, что «авантюрный сюжет»,присущий участникам «диалога», – «именно одежда, облегающая героя, одежда,которую он может менять сколько ему угодно. Авантюрный сюжет опирается нена то, что есть герой и какое место он занимает в жизни, а скорее на то, что он неесть и что с точки зрения всякой уже наличной действительности не предрешенои неожиданно»149.Там же. С. 63.Там же. С. 115.148Ницше Ф. Греческое государство.
Предисловие к ненаписанной книге (1871) // НицшеФ. Собр. соч. В 3 т. Т. 3. Философия в трагическую эпоху. М., 1994. С. 66.149Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. С. 118.14614786По версии М. М. Бахтина, Достоевский вводит принципиальное ограничение, оконечивание диалога и как события, и как техники экспликации«другого». Он, – как пишет Бахтин, – «искал такого героя, который был бысознающим по преимуществу, такого, вся жизнь которого была бы сосредоточенав чистой функции осознания себя и мира» 150.Сам же М. М.
Бахтин возводит диалог в ранг «самого человеческого вчеловеке», универсального принципа «осознанной и осмысленной человеческойжизни», и, в связи с этим, Достоевский, умевший увидеть и выразить в слове еедиалогическую незавершенность, мыслится им как величайший из реалистов. Так,определяя «диалогические отношения» у Достоевского как «явление гораздоболее широкое, чем отношения между репликами композиционно выраженногодиалога», Бахтин далее утверждает, что «это – почти универсальное явление,пронизывающее всю человеческую речь и все отношения и проявлениячеловеческой жизни, вообще все, что имеет смысл и значение» (Курсив мой. – Ю.В.) 151. «Достоевский сумел прослушать диалогические отношения повсюду, вовсех проявлениях осознанной и осмысленной человеческой жизни; где начинаетсясознание, там для него начинается и диалог.
Только чисто м е х а н и ч е с к и еотношения не диалогичны…»152, – пишет он.Существенным, однако, представляется, что аналитическим полем Бахтинаявляются именно литературные произведения Достоевского, где экспликациясмысловых стратегий является базовой характеристикой литературы. Литературастановится тем полем, на котором проявляются контуры диалогическойвселенной, на котором отчетливо видны смысловые траектории поступания,чувствования, мышления, обращения к «другому-чужому».Диалог как тип литературной поэтики разворачивает противостояние,противоборство и, более того, – «скандал» столкновения персонажей. ОднакоТам же. С. 60.Там же. С.
51.152Там же.15015187диалог как «антропотехника» (П. Слотердайк)153 оказывается онтологическимсобытием, которое несет в себе и экзистенциальную опасность для Я. Общение с«другим-чужим» приобретает хрупкие, неустойчивые формы, погребая под собойучастников «диалога». «Скандал» предполагает упразднение, отбрасываниесубъектных позиционностей, которые занимают Я, втянувшиеся в общение, и в тоже время это ситуация, когда Я-формы идут трещинами, разрываются поднатиском самости, теряющей оформление и о-пределенность интенсивности.Одновременно разрывается и языковое поле, которое связывало Я-участниковобщения.
И тогда «диалог» – уже не обмен идеями, истинами, а чистое звучание«голосов»; «диалог» – это «катастрофа» интерсубъективности, и это – чистаяманифестация Я, предстающих друг перед другом в чистой различенности.Безусловно, возникает аналитический соблазн использовать концепцию«диалога» Бахтина, которая дает возможность выскользнуть за пределысубъектно-объектной матрицы, для аналитики гостеприимства, обладающегосложной и динамичной структурой. Действительно, «гость», «хозяин», как иучастники«диалога»,предстаютневчередованиисубъект-объектныхпозиционностей, не как попеременно завораживающие друг друга объектновластным, парализующим видением, – напротив, их сосуществование оказывается«неслиянно и нераздельно», оно несет в себе полифонию смысла, желания, воли,власти.Аналитическим ресурсом концепции «диалогизма» является также и то, чтоона заставляет уделить серьезное внимание топологии, в которой встречаются Я и«другой-чужой».Действительно,диалогическийсценарийпредполагаетгетерогенную топологию, но такую, где между топосами Я-участников – провал иразрыв.
Топология гостевого феномена, напротив, совершенно явно предполагаетсопряженности, связанности топосов «хозяина» и «гостя», существование междуТо есть, следуя мысли П. Слотердайка как комплекс различного рода практик (отмакроинституциональных до микросоциальных), благодаря которым складывается тот илииной тип человека (См.: Слотердайк П. Правила для человеческого зоопарка. Ответ на письмоХайдеггераогуманизме/пер.снем.Т.Тягуновой//URL:http://www.nietzsche.ru/influence/philosophie/sloterdijk/ (дата обращения: 20.11.2013).15388ними каналов и переходов. Но тогда становится необходимой экспликация техустройств, которые ответственны за учреждение подобной связанности.Крометого,феноменгостеприимстванеприемлетравноправия,равноценности топосов и звучащих в них «голосов»: «хозяин» и «гость»существенно различаются по «форме-стилю» (Э. Гуссерль) интенсивности,связанной с тем или иным топосом.Ножесткоеопределениепозиционностейпредполагает«принципиндивидуации», который, по мысли Ф. Ницше, лежит в основе этическогопоступания, поэтому ответственность, долг оказываются конститутивныминачаламифеноменагостеприимства.Издесьоднойизважнейшихисследовательских задач становится определение того единого этического поля,благодарякоторомускладываетсяэкзистенциально-этическийизоморфизмэтосных стратегий «хозяина» и «гостя».
При этом совершенно очевидносовпадение устройств связывания топологии гостеприимства и принциповэтосного изоморфизма.Однако, если за основу и логики, и экзистенциальной онтологиипринимается логика обращения сущих в объекты, то просто неизбежнагомогенизация в обоих измерениях, которая превращает познание «другогочужого» в нарциссическую мультипликацию самих себя. Как пишет С. Лем, «ненужно нам других миров. Нам нужно зеркало.
Мы не знаем, что делать с инымимирами. Достаточно одного этого, и он-то нас уже угнетает. Мы хотим найтисобственный, идеализированный образ …»154. В такой логике нет места для различенного «чужого», «чужого» в его инаковости, – есть лишь безудержнорасширяющееся «мы», которое или уподобляет «чужого» себе, набрасываяпокров, маску на его лик, или его просто уничтожает. В тоже время концепция«диалога» М.
М. Бахтина позволяет прочувствовать различие между «мирами»,их обитателями, требуя при этом отказаться от субъектно-объектного сценария вего явном или инверсированном виде. Аналитика концепции «диалога» М. М.Лем С. Солярис // URL: http://www.2lib.ru/getbook/6582.html (дата обращения:10.11.2013).15489Бахтинапозволяетосуществитьипервоеприближениегостеприимства и, по крайней мере, эскизно очертить его контуры.кфеномену90ГЛАВА 3.
САКРАЛЬНЫЙ АРХЕТИП ГОСТЕПРИИМСТВА3.1. Гость как знамение «иного»155Представление о гостеприимстве столь привычно-близко и расхоже, чтопопытка более-менее четко определить гостеприимство порождает немалыесложности.Соднойстороны,вкачествекатегорическогоимперативагостеприимство обладает некой избыточностью по отношению к возможнымопределениям, заведомо относительным: «Абсолютный долг, выражаемыйотносительнымпонятием,–такова,возможно,глубочайшаяантиномиягостеприимства. Потому-то определить гостеприимство оказывается труднойзадачей, а само это слово дает почву для всевозможных метафор. Гостеприимствов своей окончательной сути трансцендентно языку, не поддается понятийнойформулировке;вэтомотношениионопринадлежиткрядутакихфундаментальных абсолютов культуры, как Истина, Красота или Бог» 156, – пишетС. Зенкин.Универсальныйзаконгостеприимствареализуетсявкультурно-вариативных практиках приема гостей.
И эта культурная вариативностьгостеприимства обнаруживается и в языковой размерности, – понятие, которымоно обозначается, имеет в разных языках разные коннотации. Так, например,«французское слово hospitalité в истории обозначало практику приема паломникови беженцев, тогда как этимологически родственное русское слово “гость”исторически обозначает купца; соответственно развитие этой общей лексемы нафранцузской почве породило слова hôspital и hospice, позднее заимствованныерусским через посредство других языков, – “госпиталь” и “хоспис”, тогда какНекоторые темы этого параграфа отражены в ст.: Ватолина Ю.
В., Кребель И. А.Гость как знамение Иного // Вестник Ленинградского государственного университета имени А.С. Пушкина. 2012, № 4. Том 2. Философия. С. 138-145.156Зенкин С. Гостеприимство: к антропологическому и литературному определению //Традиционные и современные модели гостеприимства: Материалы российско-французскойконференции 7-8 октября 2002 г. М.: РГГУ, 2004. С. 166.15591собственно на русской почве возник “гостиный двор”. В первом случае “гость”рассматривается как слабый, возможно, больной человек, нуждающийся впомощи и убежище, во втором – как состоятельный, равный или даже болеебогатый участник торгового обмена»157.Кроме того, сложность определения гостеприимства усугубляется тем, чтооно все время соседствует с не-гостеприимством, рискует обернуться собственнойпротивоположностью.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
