Диссертация (1145201), страница 40

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 40)

Надо охватить теоретическим взором всю картину истории, которая показала бы в описании, объяснении и предсказанииобобщенный и целостный концептуальный образ развития человека в обществе и общества в человеке.Если исходить из того, что в центре мироздания находится человек, томожно обозначить в нем особые «векторные силы», которые несут его пожизни, реализуясь в разных направлениях и открывая перед ним те или иныепроекции бытия. Условно и схематично их можно разделить на четыре категории. Прежде всего, здесь следует выделить имманентные силы, которые всвоем исконном смысле соединяют человека с природой.

В обратном направлении ведут трансцендентные силы, которые возвышают человека и вырывают его из цепких объятий природы. Первую линейно-позиционную градацию «имманентное – трансцендентное» пересекает вторая градация «бренное– вечное». Векторные силы «бренного» и «вечного» также ведут человека в198противоположных между собой направлениях, порою проблематизирующихбытие человека настолько, что им могут совершаться самые невообразимыепоступки.Если теоретически разделить целостное бытие человека таким образом,что первая сфера обозначится как синтез бренного и имманентного, а втораясфера – как синтез вечного и трансцендентного, то получится два мира, образующих единое бытие человека – мир вещей, источником которого являетсясфера синтеза бренного и имманентного, а также – мир идей, возникающий всфере синтеза вечного и трансцендентного.

Человек как вещь и человек какидея – это раскол в самом человеке через его природу и формы бытия в разных сферах. Это обстоятельство показывает, что существование человекаможет тем или иным образом овеществляться в проекциях, синтезирующихимманентное и бренное бытие, а также оно может идеализироваться в проекциях, синтезирующих трансцендентное и вечное бытие. Здесь человеческоетело истолковывается по аналогии с вещью, а человеческий дух – по аналогии с идеей.

Человек как вещь разными обстоятельствами жизни постоянноподталкивается и приводится к тождеству с природой своего тела. Человекже как идея в ходе жизни всегда устремляется к внутреннему тождеству сосвоей душой, а через нее и с духовной цельностью своего бытия. Такой раскол своего бытия, такую дискретность форм своего существования человекпостоянно пытается преодолеть тем, что перекрестно осуществляет идеализацию своих вещей и овеществление своих идей. Тем самым, человеку вопределенной мере удается превратить идею в истинный образ вещи, а вещь– в истинный смысл идеи.Такова общая картина, концептуально выражающая интегративныйкритерий разграничения между дикостью, варварством и цивилизацией.

Исходя из этой картины, теоретическое понимание дикости характеризуетсятем, что векторные силы бренного и имманентного бытия по своему действию и значению преобладают над векторными силами вечного и трансцендентного. Поэтому синтез бренного и имманентного предопределяет границы199и возможности человеческого бытия в диком обществе. Дикий человек сохраняет свою естественную целостность до тех пор, пока он не входит втрансцендентность и в вечность посредством мифотворчества и ритуальногоповедения, культивирующего имманентные и бренные формы жизни.

Варварство выражается хрупким, неустойчивым равновесием между противостоящими силами. Цивилизация же характеризуется явным преобладаниемтрансцендентного и вечного бытия над силами имманентного и бренного бытия.Осуществляя идеализацию вещей и овеществление идей, человек может ориентировать и переориентировать возможности своего бытия в разныхнаправлениях. Это им делается, как правило, в зависимости от того, чтобы врезультате можно было достичь общего социального благополучия как длясебя, так и для других.

Дикий человек склонен осуществлять идеализациютех вещей, которые необходимы только для удовлетворения потребностейродовой жизни. Его меньше всего волнует очередность в овеществленииидей, как это имеет место у цивилизованного человека, склонного выбирать ирасставлять во всем сущем приоритеты и акценты должного.Довольно много элементов и признаков человеческого бытия распределяется в сфере синтеза бренного и имманентного. Рассмотрим конкретныйпример: все люди и каждый человек в отдельности знакомы с таким архаичным феноменом социальной физики как обжорство, суть которого состоит втом, чтобы здесь и сейчас скушать то, что есть и больше чем это сделает другой. В сфере синтеза между бренным и имманентным этот феномен занимаетсвое некое, особое место, негативное с точки зрения цивилизации, но вполнепозитивное и необходимое для выживания в условиях дикости. Обжорствокак витальный результат идеализации любой, всякой пищи не имеет ничегообщего с цивилизованными формами овеществления идей, зафиксированныхв виде требований-императивов («прожить от урожая до урожая», «отзарплаты до зарплаты») и стереотипных запретов («не съесть всех заготовленных припасов»).

Обжорству противоположен феномен социальной мета-200физики – гурманность. В условиях дикости гурманность немыслима и абсурдна, ибо гурман – это особое достижение цивилизации, возникающее врезультате овеществления идей о вкусном и изысканном питании, не имеющем ничего общего с утолением голода. Состояние гурманности применимок человеку, имеющему широкий круг возможностей идентифицировать своепребывание не столько в мире вещей, сколько в мире идей. Даже если гурман голоден, он не станет кидаться на первую попавшуюся ему пищу, поскольку овеществленная идея вкусной пищи предопределяет не только форму, но и содержание его пропитания.Идеализируя вещи, дикий человек наделяет их тем смыслом, которогов самих вещах может и не быть. Но, благодаря этому он приучается превращать такие вещи в культовые элементы своего бытия.

Создавая вокруг себяидолов, кумиров и героев, дикое сообщество людей, тем самым, лишь приоткрывает завесу над возможностью последующего овеществления идей в качестве ценностей, целей и идеалов. Но такая возможность в условиях дикости может представляться не иначе как лишь потусторонней.Все народы начинают свой исторический путь из «царства» животнойдикости, в котором скрыты архаичные корни и основы развития любого современного цивилизованного народа. Поэтому дикость, как впрочем, и варварство, всегда представляют собой исторически необходимые способы человеческого существования, в которых более важную роль играет природноеначало человечности, и без учета которых современная цивилизация представляется как пустая, бессмысленная абстракция.Метафорическое понимание дикости в виде общечеловеческого детствасейчас, конечно, не может быть столь буквальным уподоблением тому, какэто представляли себе гуманисты XVIII века.

Общечеловеческое детствопервобытных дикарей постигалось через непосредственную редукцию изналичного младенчества и детства. Теперь такая прямая редукция должна всебольше оборачиваться в строгий образ, навивающий опосредованное и взыс-201кательное представление о соотношении социального фило- и онтогенеза.Это обстоятельство становится ясным хотя бы потому, что первобытный дикарь не может проявлять себя, свой генофонд, с учетом совокупности тех изменений, которые определяют жизнь современного ребенка, даже если этотребенок живет вне того изобилия благ, которыми полна современная цивилизация.Первые абстрактно-социальные формы и способы существования дикихлюдей изначально, в зародышевом виде возникают до-, вне- и независимо отэлементов, норм, образцов культуры.

Когда элементы культуры всего лишьтолько эпизодически возникают и вообще не могут выстраиваться хотя бы водин последовательно взаимосвязанный ряд, то при таком положении можноговорить о сверх-дикости, предшествующей состоянию дикости. Если несколько элементов культуры начинает выстраиваться в простейший ряд взаимосвязанных событий, особым способом выделяемых из реальности, то сэтого и начинается дикость как простейшая абстрактно-социальная формасуществования людей.В ходе своей жизни человек, часто не ведая того, как бы задает разныевекторные ориентации, в которых он реализует возможности, продолжающиеи продлевающие его бытие.

Человеческое естество (в виде тела, данного отприроды, с присущими ему естественными свойствами) никогда не выходитза пределы той области, которая возникает в ходе синтеза векторных силбренного и имманентного бытия. Между этими векторными силами как раз иреализуется широкое многообразие форм и способов овеществленного существования человеческого естества. Чем дальше отстоят друг от друга векторные приложения имманентного и бренного бытия, тем богаче область возможностей для овеществления человеческого естества.Возникновение человечности связано не только с его естеством.

Векторные силы имманентного и бренного бытия различны, но не противоположны друг другу. Они направлены не навстречу, - и не обратно друг от дру-202га, а в разные стороны, что дает право говорить о некоем «топометрическомпараллелограмме социальных сил», в котором можно обозначить пространство овеществления человеческого естества. Здесь человек имеет дело с господством мира вещей над миром идей, вовлеченных в ход его жизни. Имманентное приложение сил человека никогда не пересекается с бренными формами овеществления его жизни, ибо они всегда исходят из одной «точки» человеческого тела.

Однако такое приложение сил теряет свое значение иоказывается практически «запертым» (невозможным) в условии социальноготрансцендирования, в которое человек себя ставит сам (по свободному выбору или по необходимости). Векторные силы трансцендентного и вечного воплощения человека направлены в область противоположную его естеству.Они задают общую сферу, в которой идеи господствуют над вещами. Такоегосподство выражается в том, что возникает особый «сплав» идей и вещей(артефакты), в котором существует культура, конституирующая истинноебытие человечности, т.е.

бытие, свободное от господства слепой необходимости.В эпоху сверх-дикости область культуры, можно сказать, не существует, т.к. здесь трансцендентное и вечное как социальные формы пока еще актуально не существуют, хотя потенциальная возможность для них уже предполагается обратными значениями имманентного и бренного. Сверх-дикостьв том и отличается от дикости, что трансцендентное и вечное сливаются водной точке, не различаются между собой, а значит и не имеют векторногосуществования, в котором человек мог бы хоть как-то реализовывать своиинтенции.В самом широком смысле между сверх-дикостью и дикостью нет жесткойграницы.

Сверх-дикость отличается тем, что выступает как общее начало человеческой возможности, а дикость – как реальная возможность, с которойпотенциально начинается человечность. Другое отличие состоит в том, чтосверх-дикость находится по ту сторону человеческой истории, в то время какдикость всегда сохраняетв себе возможность быть сквозной формой,203насквозь пронизывающей всю историю. Общей чертой для них является то,что они своими согласованными усилиями окончательно «заколдовывают»человеческое бытие, которое человеку в ходе истории, от поколения к поколению, шаг за шагом приходится все время «расколдовывать» - обретать себяв истинном предназначении, - обретать свою человечность.Сначала дикость выступает каузально-историческим основанием дляварварства, а затем в опосредованном виде и для цивилизации. Как в варварстве, так и в цивилизации дикость может играть разные роли, в зависимостиот условий, тенденций, значений и других обстоятельств, в которых она реализуется.

Характеристики

Список файлов диссертации