Диссертация (1145201), страница 37
Текст из файла (страница 37)
С этого момента социальная овеществленность дружбы, а вместе с ней и человечность в целом, впервые подтягиваются до метафизического статуса истины.По этому поводу Ж. Делез и Ф. Гваттари в книге «Что такое философия?»продолжают: «Однако между философом и мудрецом различие не просто встепени, словно по некоторой шкале; скорее дело в том, что древний восточный мудрец мыслил фигурами, философ же изобрел концепты и начал мыслить ими. Вся мудрость так сильно изменилась. Поэтому так трудно выяснить, что же значит «друг», даже у греков и особенно у них.
Быть может сло113Там же. – С. 95.183вом «друг» обозначается некая интимность мастерства, как бы вкус мастера кматериалу и потенциальная зависимость от него, как у столяра с деревом, хороший столяр потенциально зависит от дерева, значит, он друг дерева? Этоважный вопрос, поскольку в философии под «другом» понимается уже невнешний персонаж, пример или же эмпирическое обстоятельство, но нечтовнутренне присутствующее в мысли, условие самой ее возможности.... Благодаря философии греки решительно изменили положение друга, которыйоказался соотнесен уже не с иным человеком, а с неким Существом, Объектностью, Целостностью. Он друг Платону, но еще более друг мудрости, истине или концепту»114.Аристотель, все же, превосходя в чем-то своего учителя, предстал передвыбором между любовью к Платону как учителю, творцу истины и любовьюк самой истине как к конечному творению, ставшему вдруг метафизическисамодостаточным.
Чтобы постигнуть истинную дружбу, Аристотель испытывает дружелюбие истины и предпочитает не самодостаточное бытие человеческой истины, а истину самого человеческого бытия как последнего пристанища платонической любви. Этим выбором он демонстрирует себя достойным наследником и вершителем дела, начатого учителем. Ведь истинным человеческим бытием, по Платону, обладает только идея, которую надо реализовать в своей душе всего лишь при помощи припоминания.Однако такое превосходство и торжество идеального творения над творцом-автором идеализма становится могучим и неизбежным источником длявсего античного «саморазочарования».
С внутренним разломом платонической любви, - с ее зачатием истиной, - начинается великое духовное разочарование и в самой истине. С этого пункта берет свое начало нисхождениевсего античного бытия. Философский выбор Аристотеля в пользу предустановленной истины самого бытия опрокидывает всю античность, и делает еенастолько хрупкой, что в ней уже можно разглядеть множество возникающих114Делёз Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? / Пер. с фр. и послесл. С.Н.
Зенкина – М.: Институт экспериментальной социологии, – Спб.: Алетейя, 1998. – С. 12-13.184осколков, которые затем широко развеются самоуверенной поступью средневековой схоластики. Опираясь на Аристотеля, римская философия стала повсеместно культивировать жестокую истину человеческого бытия, а имманентное начало человека сполна получает свое истинное выражение жизни вшироком разнообразии кровавых зрелищ.Чтобы избавиться от ореола античных разочарований нужны особые апологетические усилия, ибо не любовь к истине, а мистическая надежда и религиозная вера более необходимы для философских изысканий средневековойдуши человечества.
Религиозная вера в трансцендентную святость бытия самой истины снимает ранее утвердившийся антагонизм между дружбой ивраждой. (Здесь достаточно вспомнить завещанный Христом призыв «возлюбить врагов».) Истина, взятая сама по себе как особый способ трансцендентного бытия, начинает соединять людей под своим знамением независимоот того, друзья они или враги.
Именно надежда в спасении, опирающаяся наверу, а не сама непосредственная любовь становится отправным пунктом зарождающегося раскола человечности на творящее и сотворенное. Творящееначало провозглашается сверхъестественной, трансцендентной обителью человечности, пребывающей в боге как трансцендентном бытии самой истины,а сотворенное получает смысл имманентного мирского содружеского бытиялюдей. Любое творение человека есть изначальная выдумка, ложь и источникгреховной гордыни.В эпоху Возрождения вновь оказывается востребованной приоритетностьдружбы над истиной.
Гуманность как культивированное бытие человечностии выражающая эту гуманность особая форма истины в лице гуманизма становятся не только знаменем и символом эпохи, но и утверждением гуманистических элементов в практической повседневности, в образе жизни.В Новое время человечность (и в частности ее гуманистическая составляющая) вновь «атакована» различными философскими манифестациями человеческой субъективности – сенсуализмом, рационализмом, эмпиризмом, ко-185торые в разных направлениях, но с общим усилием вновь поднимают истинунад дружбой. Социальная разобщенность трансцендентного начала рефлексии вновь становится преодолеваемой не иначе, как только благодаря господству истины как единого имманентного императива для всех.Социальная имманентность человека становится настолько негативнойпод влиянием многих предустановленных дисциплинарно-нормативныхпрактик и господствующих традиционализмов, что формы социальных связей на уровне ноумена становятся препятствием в дальнейшем развитии общества.
Поэтому вновь актуализируется и открывается повсеместная социальная востребованость трансцендентного императива истины. Истина становится трансцендентной силой, которая сдерживает разрыв социальных связей в сфере имманентного бытия.186Глава 3. ИСТОРИЧЕСКОЕ ВОСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧНОСТИСоциально-исторический филогенез всего человечества условно делитсяна три формы – дикость, варварство, цивилизацию.
В исследовании человечности их можно рассматривать как историческое восхождении от дикой природы человека к его варварскому дому и от последнего к цивилизованномуполису (мегаполису) как особым способам и условиям, очеловечивающим исоциализирующим жизненное пространство. Подобно тому, как варварствоконцентрирует, трансформирует и культивирует благоприятные для человекаприродные условия в определенном месте жизненного пространства, именуемого домом, точно так же и цивилизация концентрирует, трансформирует икультивирует домашние условия человеческой жизни в определенном местежизненного пространства, именуемого полисом.В упрощенном понимании дикость метафорически олицетворяет собойобщечеловеческое детство.
Варварство представляется как пылкая юность,необузданная в своих возможностях и способностях. Цивилизация соответствует зрелым возможностям и способам человеческого существования, организованным в сложную социо-системную общность.Важную роль в первоначальном развитии взглядов на проблему дикости,варварства и цивилизации как особых этапов истории сыграли эволюционистские и материалистические идеи А.
Фергюссона («Культ деревьев измей» 1768), Э.Тайлора («Первобытная культура», 1871), Л. Моргана («Древнее общество...», 1877), Ф. Энгельса («Происхождение семьи, частной собственности и государства», 1884), Т. Веблена («Инстинкт квалификации исостояние ремесел», 1914) и др. В дальнейшем происходит критическоеосмысление идей социально-исторического эволюционизма, их роли в понимании преемственности и поэтапности исторического развития.
Во взглядахФ.Боаса и его школы эта критика получает настолько угрожающий характер,187что под сомнение попадает сама необходимость использования представлений о дикости, варварстве и цивилизации.Ф. Боас в ряде своих работ («Антропология в современной жизни», 1929;«Раса, язык и культура», 1940; «Общая антропология», 1944 и др.), опираясьна методологию исторического партикуляризма, идиографизма, релятивизма,способствует размыванию жестких границ между дикостью, варварством ицивилизацией.
Настаивая на необходимости целостного рассмотрения каждой отдельной культуры, он считает, что любая отдельная культура имеетсвою уникальную историю, в которой не существует разрыва между высшими и низшими формами, и, следовательно, дописьменные культуры настолько же сложны и высокоорганизованы, как и современная европейская культура. Такое понимание способствует развитию идей и взглядов о том, что налюбом отрезке истории дикость, варварство и цивилизация могут сочетатьсяв самых невероятных пропорциях. Так, например, различение внутреннихформ варварства, присущих данной цивилизационной системе, от внешнихформ варварства, исторически пронизывающих каждую цивилизационнуюформу, позволяет представить ту сложность, в которой происходило и происходит становление человечности115.Человечность постоянно сопровождает историческое бытие человека, то,сливаясь с ним в одно целое, то отстраняясь от него, насколько это возможно.Человечность феноменально и экзистенциально осуществляет свой длительный исторический путь восхождения через формы дикости, варварства и цивилизации.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
