Диссертация (1145183), страница 62

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 62)

«Я», являясь устойчивым и вместе с тем каждый разформирующимся заново образованием, и есть та сущность человека, о которой говоритСартр.Сущностьпредстаеткакпостоянныйфактсвоегоформирования,инеабсолютность его устойчивости определена его перманентной формируемостью, т. е.данная априорная и исторически сложившаяся фактичность Я не гарантированапредстать той же самой фактичностью в следующий момент. Субстанциальностьвыявляетсявсамомфактепротекающеговозобновления.Возможностьидействительность субстанциального оселка воспроизводится в самопорождающихся,ничем568негарантированныхвозможностях(ничтожениях).НопорождаемаяШелер М. Формализм в этике и материальная этика ценностей // Шелер М.

Избранные произведения. М.: Изд-во«Гнозис», 1994. С. 272.569Сартр Ж.-П. Бытие и ничто. С. 71.570Там же.571Там же. С. 71-72.242возможностями сущность одновременно ими же от человека и отделяется, именнопотому, что сами возможности (ничто – néant) не могут быть сущностью.Существо возможности состоит в том, что она в любой момент может перестатьбыть обеспечивающим началом существования сущности, – в силу принципиальнойвозможности самоуничтожения. Такая возможность есть свобода (ничто – néant), и онаже есть тревога.

Сущность – есть то, на чем всегда можно остановиться, на что можнообернуться, и что можно объяснить. Ничто есть то, на что принципиально невозможнообернуться, так как оно всегда есть движение прочь от того, что есть. Ничто (свобода)всегда превосходит, всегда впереди, по ту сторону сущности человека, этого ставшего,застывшего, безжизненного Я. Поэтому исходное априорное понимание человекомсвоей сущности, до всякого суждения о ней, является постоянным источникомнеобходимости превосхождения ее из своего ничто, чем также является человек вместес его сущностью.Но что позволяет ничто зацепляться и сохранять понимание себя как бывшее вкачестве сущности, почему это ничто не растворяется в невидимый и неосязаемыйморок, а фиксируется в сущность, не являясь ею в каждый данный момент? Можнопредположить, что субстратом, позволяющим ничто как бы становиться сущностью,выступает само бытие (существование сущего), которое настоятельно (настаивая насебе) просто есть, хотя бы в качестве материальной данности вон того, на что мыможем указать, как в случае с первой сущностью Аристотеля.Сущность возникает каждый раз посредством деятельного участия ничто икаждый раз этим же ничто отделяется от человека – в этом состоит историчностьданной априорности.

Все бывшее и ставшее есть сущность не в суждении, а как некогдадействующее, но переставшее быть таковым. Мы всегда есть в отрыве от того, что мыесть, и от того, чем мы были, и именно в переживании этого «появляется тревога какпостижение себя»572.И здесь Сартр вполне закономерно задается вопросом о том, почему ничто,будучи принципиальной характеристикой человеческого бытия и выявляясь в тревоге,не оказывается «постоянным эмоциональным состоянием»573 человека, почему мы невсе время пребываем в тревоге?572573Там же.

С. 72.Там же.243Ответ заключается в том, что само ничтожение, само «сознание человека вдействии является нерефлексивным»574, т. е. в каждом моменте интенции непроизводитсясамообъективациядействующегосознания,поэтомутревоганепереживается. Тревога появляется тогда, когда сознание (ничтожение) само себе представляется в качестве объекта, схватывается именно как ничтожащее, свободносовершающееся беспочвенное действие, необеспеченное ничем, кроме самого себя. Всвою очередь сама тревога, становясь объектом рефлексии, трансформируется в страх,обнаруживается через опасность конкретно сущего и как бы сращивается с этимконкретно сущим. Тревога, конечно, переживается, но это происходит после того, какслучается осознание самого действующего сознания, которое в действии способно всеуничтожить, чем оно собственно по своей сути всегда и является, прикасаясь ко всему,что ему предъявляет бытие.

Тревога беспредметна, страх всегда предметен, являясьболее частым спутником человеческого бытия, так как оно исходно пребывает вобращенности к миру, который предъявляет человеку свои требования, требованиябыть.Мир бытия, как неизбежное условие чему бы то ни было быть, взывает кчеловеку, чтобы быть обнаруженным, обозначенным и утвержденным им, чего желает исам человек, чтобы быть самому и давать бытие тому, что он производит. Для тогочтобы нечто было воспринято как бытийствующее, оно обязательно должно бытьвыведено вовне, трансцендировано к открытости – таково требование бытия, которое иесть открытость, дар яви.Но если бытие есть открытость, то как это может быть согласовано с положениемГераклита о природе, любящей скрываться? Куда она может скрываться, если всеоткрыто, и как она может уходить из открытости (из бытия, оставаясь при этом быть),если только через нее она и есть? И что это за измерение, «место» сокрытия?Сартровский ход размышлений, позволяет допустить, что природа скрываетсяименно в ничто (в сознании).

Но опять-таки возможность быть сокрытым обусловленапрежде всего обязательностью бытия как открытости. Природа уходит, чтобы такзаявить и обозначить свое присутствие, и уходит туда, что так или иначе, но все равноуже есть (т. е. бытийствует). Природа любит скрываться, чтобы предъявлятьнеустранимость своей открытости как бытие, тем самым скрытость оказывается574Там же.244дополнительным фактором усиления настоятельности открытости, или как это выражаетХайдеггер, «θύζιρ не скрывается от человека: все дело в том, что восхождение каквосхождение скрывается в самосокрытие как залог своей собственной сущности»575.Сартр указывает еще и как бы на «место», где бытие скрывается и пропадает 576, –это сознание, которое выявляет неизбывность и тотальность бытия, лежащего восновании явления самого сознания. Однако при этом его явление не детерминированои никак генетически не обусловлено самим бытием.

Сознание, поглощая (аннигилируя)бытие, становится «местом» его укрытия. Но это поглощенное, сокрытое в сознаниибытие самим фактом случившегося поглощения тут же наделяет сознание бытием,открывает его как бытийствующее нечто, что и отмечается другим объективирующимвзглядом. Я вижу, что другой объективирует мир, обнаруживая и удостоверяя бытиеактом этой объективации, но ведь и я сам фиксирую объективирующего как имеющегобытие (в силу именно этой объективирующей способности, т. е. соприкосновения сбытием). Мир обретает свою явь именно через сознание, выражая потребность в немсвоим пассивно ожидающим зовом (дать бытие согласно требованию бытия).Явившееся может явиться только на основании бытия, и появление явившегося говорито требовании бытия ему явиться.

Поэтому, исходя из принципа достаточного основания,можно сказать, что ничто (сознание) не явится, если в его основании не лежит бытие,затребовавшее его появление.Бытие, укрываясь, только закрепляет свою открытость как тотальность. В своейсокрытости бытие все равно есть, ожидая и взывая к тому, чтобы его открытость сталапрозрачной и обозримой открытостью, удостоверенная и засвидетельствованная кактаковая.

Природа скрывается, чтобы каждый раз обнаруживать себя как то, чтобезоговорочно есть. Более того именно своей тотальностью бытие оказывается скрытымдля нашего объективирующе-различающего взгляда, ибо всепроникающие щупальцабытия опутывают все настолько плотно, что перестают замечаться как присутствие,575Хайдеггер М. Гераклит. С. 178.Например, пропащим человеком можно признать того, кто отгородился в своем существовании от бытия, таккак принципиально отвергает определенный из его модусов, отторгает навязчивую необходимость поддержаниябытия и его инструментальность.

Эта позиция в отчаянии выявляет фундаментальный характер бытия человека –быть уничтожающим сознанием, осознанную, и в этом смысле активную, готовность отказаться от активногоучастии в бытии. Но пропащим, при этическом оценивании, он оказывается и в случае активной эксплуатациивсего того, что предоставляет ему бытие в качестве подручного, налично готового, которое в таком уничтожающемпотреблении фиксируется в сугубо инструментальном значении, также содержащемся в бытии. Эта активнаяпассивность, ставящая себя в зависимость от наличного бытия, означает уже больше отказ от ответственностисвободы, нежели от самого бытия. Тогда пропащий – это тот, кто полностью захвачен этим бытием и утратилспособность свободно и активно ему сопротивляться, сдаваясь и полностью принимая его тотальность.576245отличное от воспринимаемого сущего, подобно тому, как мы до поры до времени необращаем внимания на повседневно привычные вещи (воздух, биение сердца, течениекрови и т.

п.). И эта самая общая характеристика бытия, на наш взгляд, вполне можетбыть соотнесена с картезианским понятием res extensa.Сознание представляет собой разрывание бытия самим пребыванием в нем, какбы похищая его у него же самого актом выведения его к зримости. Тем самым, с однойстороны, бытие выявляется сознанием как объективность, но с другой – этим жеобъективированием оно закрывается для нас как тотальная вездесущая открытость.Бытие скрывается в сознании, поглощается (аннигилируется) им в трансформированииего в объект, каковым оно не является.

«Вещи – это сгустки бытия-в-себе… Тело –сгусток фактичности»577, но они не суть бытие само по себе.Поэтому если мы представим себе отсутствие сознания, никакая речь о какой быто ни было сокрытости бытия не могла бы вестись. Раковина содержит жемчужину какнечто скрытое в ней только в случае объективирующего взгляда на нее, когдапроизведена операция объективированного различения внешнего и внутреннего,задающего возможность либо проникновения к скрытому, либо выхода наружу. Безсознания все сокрытое вполне оказывается для бытия как бы прозрачно открытым, хотядля сознания оно будет оставаться неустранимо непрозрачным в силу исходного ипринципиального отличия сознания от бытия. Для бытия как такового нет разницымежду раковиной и жемчужиной, они проницаемы и открыты самому бытию (как быизнутри него самого) просто как бытийствующие, обретая различие своего положения(модусов) только посредством сознания.

Для сознания открытость бытия непрозрачна,хотя только через само сознание эта открытость становится прозрачной. Сартр,настаивая, что «бытие-в-себе не может быть выражено ни в утвердительных, ни вотрицательных суждениях, что оно непроницаемо и непрозрачно, все же проводитмысль о том, что именно в человеческой реальности через обозначение вещей бытие-всебе становится проницаемым и прозрачным для свободного сознания субъекта,выпавшего и выпадающего из мира»578.577Неретина С. С., Огурцов А. П. Реабилитация вещи.

Характеристики

Список файлов диссертации