Диссертация (1145183), страница 43
Текст из файла (страница 43)
И еще одно слово, связанное по значению с рассмотренными,— < רבбар> — означает по-арамейски «сын». Это говорит как бы о рождении вселеннойот Бога, подобно тому как сын «отделяется» от материнской сущности»362.Хотя, с другой стороны, это сходство действительно очень условно ипарадоксально, так как, во-первых, для Левинаса это выхождение существующего из актасуществования не приводит его к гармоничному существованию, и тогда он самоказывается ближе не к творящему, а к сотворенному или к божественным излучениям,которые «по мере отдаления от сущности Божества, для нас непостижимой, … как быгустеют, пока не обретают материальную форму»363, т. е. в таком контексте уже сам актсуществования в некотором смысле может быть понят как Бог, от которого удаляетсясуществующий, во-вторых, если материнская сущность будет отождествлена с актомсуществования в только что указанном выше допущении, то гипостазис, выделяющийся изнего и собою высветляющий все сущее, в дальнейшем у Левинаса предстанет какустремленный к Другому, женскому, которое очевидно подразумевает и присущую емуматеринскую сущность.
Поэтому и в этом случае, мы вновь возвращаемся к темтрудностям, о которых говорилось ранее, возникающим в отношении пониманиявведенного Левинасом понятия акта-существования.1.3.«Один в поле не воин»: прочь от себяПроясним еще раз для себя, почему существующий недоволен своим положениемв бытии. Разрывая акт-существования, он понимает, что с необходимостью нуждается внем для сохранения своего существования, поэтому ему ничего не остается, как тут жевновь взять на себя акт-существования. Отмечаясь собою на акте-существования, ставясобою же своего рода «заплатку» на сделанном разрыве, существующий получает себякак самоотождествляющееся сознание.
В постоянном процессе самоотождествления,удержании себя во властвовании над актом-существования, существующий утомляется362363Там же. С. 29.Там же.170собой, забота о себе, будучи ответственным делом, оказывается вместе с темобременительной ношей. Держание ответа за каждое мгновение моего существованияеще не приводит существующего к возникновению темпоральности его существования.Существующий в этих мгновениях есть лишь настоящее как одновременностьразрывания и устранения разрыва.
В работе по самоотождествлению, в связывании себяс самим собой существующий уплотняется и нагружается собой, становясь телом. Тело,требующее обеспечения своего существования, приводит существующего к мнимому,но все же очень важному разотождествлению, когда мир овнешняется, превращаясь в«совокупность пищи»364.
В пище происходит некоторый выход за себя, но оноказывается иллюзорным, потому что это есть косвенное имение дела с самим собой.Здесь не приходит спасение, смысл которого в том, чтобы «преодолеть своюматериальность, иными словами, распутать узы между Я и Самим Собою»365.Одиночество существующего, таким образом, имеет две стороны – сознание иматериальность. Сознание как порыв вовне – прочь от своей обременительной связи сактом-существования (благодаря чему находится выход к миру, но к миру всего лишькак пищи) и оседание в себе как свидетельство неудачи этого порыва, которое ивыражается в равенстве самому себе (материальность) во всех своих внешнеориентированныхдействиях.Пределомэтойамбивалентнойситуации,всегдапроигрышной для субъекта и удостоверяющей его одиночество, замкнутости на себе,является страдание, состояние, когда существующий болезненно смиряется со своимположением.Итак, существующий страдает от переполненности своим бытием, от которогосамостоятельноизбавитьсянеможет.Страданиесуществующегостановитсясвидетельством «невозможности уйти в ничто»366.
Усилие по удержанию своего актасуществования оборачивается усталостью, возникающей также и от обыкновенногодержания в руках своего чемодана, наступает момент, когда его хочется отпустить,бросить прочь от себя, несмотря на то, что он твой, но в случае с актом-существованияэтого сделать не удается даже с помощью самоубийства367. Обратим внимание на то, чтов работе «От существования к существующему» Левинас описывает несколько364Левинас Э.
Время и Другой. С. 56.Там же. С. 55.366Там же. С. 68.367Там же. С. 35.365171показательных модусов, свидетельствующих о тяжести существования существующего:работа и утомленность от нее, лень и игра. Эти модусы отсылают к факту разрываначала и действия, которые в принципе неразрывны, если иметь в виду связьсуществующегосактом-существованиясуществующимактом-существования).(началоРаботаестьиленьдействиевовладенииподтверждаютсвязьсуществующего и его акта-существования, констатируя ее обременительность длясуществующего. Игра же представляет из себя «сделку» существующего с актомсуществования, когда связь между ними понимается как легкое предприятие. Носодержащийся в игре потенциал к разрыву этой связи оказывается всего лишьполумерой: показать, что связь легка, – почти успех, но он не окончателен.
Избавитьсяот обременительной связи с собой, от рефлексии, которая отсылает к субъективномубытию, к замкнутости на себя, на свое «Я», не удается. Я не простодушен, потому чторефлексивно замкнут на себя. Я устаю, потому что раздвоен. Я с самого начала являюсьуставшим, ибо мое начало – рефлексия, зеркальная раздвоенность: акт-существования имое держание его. В бессоннице я деперсонализирован, и лишь чистое сознание,погружающее существующего в сон, позволяет хоть как-то на время скрыться от актасуществования, от рефлектирующей замкнутости своего акта-существования368.Властьнадактом-существованияявляетсянеотступностьюегоотсуществующего. Опыт страдания есть мучительный опыт невыносимости бытия, откоторого негде укрыться.
Страдание, как нечто непреодолимое существующим,сойдется в этом со смертью, над которой я не властен: «…Реальность, превосходившаянаши силы, встречалась и в мире света»369. Чем может быть такая реальность?Например, то, что я не смогу сдвинуть гору, но таковой реальностью прежде всего будетмоя захваченность актом-существования.
Для того чтобы субъект не превращал все всамого себя (осуществляя этим актом материализацию и себя, и мира, сохраняя в себевсе же нечто легкое по сравнению с материальностью, а именно – свой порыв к свободе)он должен стать абсолютно пассивным, к чему его и подводит страдание, и, в конечномитоге, встреча с абсолютным пределом – со смертью. В страдании можно выделить двасостояния – пассивное и активное. Пассивность заключается в самом «отсутствии368369См.: Левинас Э. От существования к существующему.
С. 12-15.Левинас Э. Время и Другой. С. 74.172всякого прибежища, прямая подверженность бытию»370, активность же состоит лишь вмоем осознании такого положения дел, этого давления бытия, воспринимаемого мною ина физическом уровне.Страдание становится своего рода смертельной мукой от акта-существования.Мое собственное существование, свободно взятое мною на себя, оборачивается дляменя бременем и страданием.
Существующий еще больше стремится бежать от себя, отсвоего одиночества. Можно спросить, почему бы существующему не найти некий путь,позволяющий ему вновь раствориться в анонимном акте-существования. Такой путьпредлагает, например, буддизм, в котором избавление от страданий и иллюзорныхпорождений моего сознания достигается в нирване, когда «исчезает ложнаяиндивидуальность, а истинное бытие остается» 371. Однако, во-первых, еслисравнить понимание нирваны как погружения в глубокий сон, где «душа теряет своюиндивидуальность и сливается с объективным целым»372, с пониманием сознания(гипостазиса), которое именно через возможность сна индивидуализируется, достигаячастичного избавления от акта-существования, то мы увидим принципиальноеметодологическое различие между буддистским путем и путем, предложеннымЛевинасом. Во-вторых, буддистский путь для Левинаса вовсе не будет спасительным,потому что существующий, хоть и уходит от своих страданий, все равно растворяется втой же тотальности бытия, и неважно здесь, что она называется истинной.
Для Левинасаже все существование существующего определяется не центростремительным, ацентробежным движением от этой тотальности. Левинас хочет найти спасение именнодля личности (свободного субъекта), а не растворить ее обратно в акте-существования.За опытом страдания следует смерть, которая и представляет именно другое посравнению со всем тем, что было до сих пор описано и что было только моим. Смерть –это другое, то, что принципиально ускользает от предполагаемого вездесущего370Там же. С.
68.Радхакришнан С. Индийская философия. В 2-х т. Т. 1. М.: Изд-во ИЛ, 1956. С. 382.372Душа «пробуждается, думает, создает индивидуальность и обособляет себя от потока бытия. Вглубоком сне эти барьеры ломаются. Нирвана представляет собой возвращение в поток бытия,возобновление непрерывного течения. Как ни одна мысль не мешает потоку бытия, когда человек спит,так и нирвана представляет собой мирный отдых. Нирвана — это не уничтожение и не существование, какмы его понимаем,— это превращение в одно с вечной реальностью, чего, правда, Будда прямо непризнает.
Только поскольку нир вана находится за пределами человеческой мысли, нам прихо дитсяупотреблять для ее характеристики отрицательные термины. Это — состояние, выходящее за рамки отношенийсубъект-объект. В нем нет никакого следа сознания я. Это — состояние деятельности, не подчиненноепричинности, ибо это безусловная свобода. Это состояние реально и длительно, хотя оно и не существуетв мире времени и пространства» (Там же.
С. 383).371173господства существующего над актом-существования. Левинасовские возраженияХайдеггеру, что бытие-к-смерти не может выступать тем, что определяет само бытие,жизнь, касаются именно того, что для Хайдеггера принятие на себя бытия-к-смерти даетвозможность существующему распоряжаться всеми возможностями, однако дляЛевинаса опыт страдания свидетельствует об обратном: у существующего недостаточнособственных сил, чтобы распоряжаться всеми возможностями. Смерть же подтверждаетто,очемсуществующийдогадываетсяужевопытестрадания,онаестьконцентрированное выражение такой невозможности, поэтому она никак не может статьтем жизнеутверждающим началом и источником бытия, каким у Хайдеггера выступаетбытие-к-смерти.