Диссертация (1145183), страница 40
Текст из файла (страница 40)
Физика 1, 192a27 // Аристотель. Соч. в 4-х т. Т. 3. С. 81.Левинас Э. Время и Другой. С. 31-32. Ср. с описанием материи у С. Н. Булгакова: «Идеи-формы, энтелехии,воплощаются в бесформенной пассивной материи и образуют монады. Вне этого оформления материя находитсяна самой грани небытия, понимаемого в смысле метафизического несуществования (ούκ όν), пребывая в состоянииполубытия, неосуществленного бытия, как чистая потенция (μή όν)» (Булгаков С.
Н. Философия хозяйства //Булгаков С. Н. Соч. в 2-х т. Т. 1. М.: Наука, 1993. С. 112). Или у Лейбница, согласно которому первая материя как«непрерывная масса, наполняющая мир, есть, пока все части находятся в покое… В ней самой по себе нетникакого разнообразия иначе как через движение, и она представляет собой чистое безразличие. …Она есть сущеедо всякой формы, хотя и существующее… …К этому я присоединяю, что первая материя, если она находится впокое, есть ничто. …Если первая материя движется однообразно, т. е. по параллельным прямым, то онанаходится в покое, и, следовательно, она есть ничто» (Лейбниц Г.-В.
Соч. в 4-х т. Т. 1. М.: Мысль, 1982. С. 88, 115).335Левинас Э. Время и Другой. С. 32.334158в существовании336. Сделав обобщение, можно будет согласиться, что Хаос в античноймифологии является космическим первоединством, «в котором расплавлено все бытие,из которого оно появляется и в котором оно погибает, которое в силу этого естьуниверсальный принцип сплошного и непрерывного, бесконечного и беспредельногостановления… Он — континуум, лишенный всяких разрывов, всяких пустыхпромежутков и даже вообще всяких различий.
И потому он — принцип и источниквсякого становления, вечно творящее живое лоно для всех жизненных оформлений.Античный хаос всемогущий и безликий, все оформляющий, но сам бесформенный. Это— мировое чудовище, сущность которого есть пустота и ничто»337. Это бездна, которая«лишена всякой формы, всякого смысла, всякого именования. Это — вечная Ночь, Мракили, если угодно, Свет, Эфир, для чего нет никакого охвата, никакого расчленения,никакого осмысления. Бездна эта — выше всякого познания и всякой сущности…Из этого бурлящего, кипящего, всегда безличного Хаоса обязательно рождаетсяоформление… Безыменная бездна вдруг оборачивается роскошным, благоустроеннымтелом Космоса, оно же и тело божественное, и в нем развертывается роскошная картинавечного и нестареющего мироздания.
Безыменная бездна — теперь уже в виде незримойи безликой Судьбы — продолжает по-прежнему управлять всем, но это все —роскошный, живой и трепещущий космической жизнью Зевс… Зевс — мировой ум, т. е.совокупность всех идей, всех форм, всего смысла, который только есть в мире. Но онесть и его живая душа, одухотворяющий и оживляющий принцип»338. В этом контекстеприведем еще несколько характеристик, которые дает Левинас акту-существования:«Это стихия бытия, это бытие как "поле сил" вновь возникает за каждым отрицанием,как поле любых отрицаний и утверждений. Оно не привязано ни к какому сущему,потому-то мы и называем его ничейным, или анонимным… Это бессмертие, от которогоневозможно спастись, целиком подобного "имеется", безличному существованию…»339.Тот момент, что хаос является порождающим (оформляющим), а у Левинаса актсуществования, вроде бы, лишен такой способности, не будет противоречием, так какакт-существования есть такое же лоно, из которого выделяется существующий, акт336«…Ионийские стихии суть неизменные "субъекты" (или, по обычному переводу, субстраты) изменчивыхсостояний или "претерпеваний"» (Ахутин А.
В. Понятие "природа". С. 131). «Стихия отнюдь не "первовещество" ине просто то, "из чего" состоит сущее. Стихия – это образ бытия, способ бытия всякого сущего, то, как онопроисходит, свершается» (Там же. С. 122).337Лосев А. Ф. История античной эстетики.
Итоги тысячелетнего развития. В 2-х книгах. Книга II. М.: Искусство, 2000. С. 435-436.338Лосев А. Ф. Теогония и космогония // Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М.: Мысль, 1996. С. 867-868.339Левинас Э. Время и Другой. С. 33.159существования представляет из себя ту необходимую для существующего основу,благодаря которой о нем и можно будет сказать как об обладающем существованием,несмотря на то, что в подлинном смысле существующий сам себя порождает.Завершая разговор о формировании понятия материи в эпоху античности, можносказать, что «… лишенная вида материя есть именно не-выраженность, без-видность, алогичность.
Лучше сказать, она являет собой бытие как остающееся в себе,неизъявляемое, т. е. она есть то, в чем, или то, как "фюсис" скрывается…»340. Левинасже пишет: «Именно благодаря моему акту-существования у меня нет ни окон, нидверей, а вовсе не потому, что я содержу в себе нечто, что не могу передать.Непередаваемое – это то, что укоренено в мое бытие, то, что принадлежитисключительно мне»341. Однако сам Левинас, видимо, не согласился бы с такимуподоблением акта-существования материи, так как материя у него понимается как"несчастьегипостазиса",т.е.ужевыделившегосясуществующегоизакта-существования, как прикованность субъекта к самому себе, но при этом как «триумфнад ничейностью акта-существования»342.
Но спросим, чем является эта прикованность,как ни прикованностью к акту-существованию, даже если над ним и установленогосподство, т. е. субъекта тяготит он сам, но при этом именно акт-существования,господство над которым он только в себе и застает.
Это одиночество власти над этимактом, из которого существующий и хочет принципиально вырваться.В целом, если все же попытаться найти объяснение и понять, почему Левинасосуществил столь однозначное обобщение в понимании категории бытия, то можнобудет сослаться, например, на порою неизбежную и не замечаемую склонность купрощению того или иного предшествующего учения, чему способствует сама операцияобобщения, и чего, возможно, не удастся миновать и автору данных строк. Еслипонимать бытие как наиболее общее понятие, как всеобщую связь всего сущего,возведенную в некую абстракцию, которая уже никак не соотнесена с этим сущим,рассматривать бытие как всеобщее начало и завершенность, превосходящую мирстановления чувственных вещей, и, в конечном итоге, придать ему тот статус, которыймы находим в панлогизме Гегеля, то тогда это бытие выступит как тотальность, все340Ахутин А.
В. Понятие "природа". С. 153-154.Левинас Э. Время и Другой. С. 27-28.342Там же. С. 55.341160подавляющая собой («дух обращает негативное в бытие» – Гегель), и, прежде всего,человека.Человек тогда превращается всего лишь в функцию этого бытия, становитсябезличной нумерической единицей в этом безразличном ко всему бытии. Вся жизньчеловека становится определенным желанием раствориться в этом бытии, как гарантеобретения себя в нем.
Мышление в этом случае мотивируется лишь тем, чтобы бытьтождественным этой тотальности. И для Левинаса невыносимость такого бытия состоитв том, что человек лишается всякой осмысленности своей собственной, конкретнопроживаемой жизни, потому что вся жизнь его тем самым будет определена лишьслужением этому всеобщему (содержательно «пустому») бытию 343.Данный вывод относительно выработанной западной метафизикой категориибытия все же условен, несмотря на то, что для него можно найти достаточныеоснования. Поэтому все последующие построения, которые мы находим далее в работеЛевинаса и им не относимые к этой категории, во многом будут напоминатьклассические описания именно этой категории.
Эти построения станут основной темойфилософии Левинаса, в которой будет представлен поиск существующим избавления отакта-существования, выхода из одиночества связи с ним, и обретение такого спасения вином – Другом, утверждающем его (существующего) существование. И этот Другой вотличие от завершенной тотальности бытия будет для существующего вечноускользающим, т. е. не подверженным какому бы то ни было поглощению.1.2.Завязнуть в самом себе: ответственность за бытиеИтак, задача Левинаса состоит в том, чтобы обнаружить и описать иныеоснования,накоторыеможетопиратьсясуществующийикоторыебудутопределяющими для его бытия, удерживая его в нем.
Они не будут ни господствующимединственным и неотвязным актом-существования (бытия), ни мышлением какфундаментальным основанием бытия или, точнее, как обретением бытия черезопределение и достижение тождества с ним, ни интенциональностью сознания как343Левинас оговаривает, что «бытие – не пустое понятие» (Там же. С. 24). И это утверждение опять заставляетзадаться вопросом, какое бытие имеется в виду – акт-существования или бытие, которое мы обретаем в результатевстречи с Другим?161устремленностью к бытию344, ни бытием-к-смерти, бытием, определяющимся черезвключенность в него конечности, потому что, по Левинасу, акт-существования (бытие)вечен и бесконечен345. Этими основаниями становятся:1) решимость существующего порвать со своим одиночеством, и2) Другой, с которым существующий может встретиться, благодаря чемусоотнесенность с чем бы то ни было получает экзистенциальную значимость.Предварительными моментами для встречи с Другим выступают:1) акт-существования, который не подлежит обмену и который существующий нис кем не может разделить, если он взял его на себя, и2) само взятие существующим на себя акта-существования, которое являетсясобытием гипостазиса.Сложно найти какой-то иной ответ на вопрос о том, что заставляетсуществующего выделяться из акта-существования, кроме как предположить, что этособытие является чистой случайностью.
Если случилось событие мысли, то актсуществования мною взят на себя, если нет, то существующий продолжает оставатьсяанонимным, а, значит, и не существующим. Можно допустить, что сам вопрос «почемутак произошло?» неуместен, ибо философ описывает то, что уже есть, то, что случилосьименно так. Однако отныне, после взятия акта-существования на себя, актсуществования принадлежит исключительно существующему, что делает его полностьюответственным за него. Но через эту исключительную принадлежность мне актасуществования, т. е.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
