Диссертация (1145183), страница 28

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 28)

Это затруднениевызвало разногласия среди последователей Гуссерля, часть из которых (в частности,Хайдеггер и Сартр), признав его аналитику бытийной сферы, заданной «Логическимиисследованиями», отказалась соглашаться с реабилитацией трансцендентальногосубъекта как «я» в более поздних разработках основателя феноменологии. Поэтомуочевидно, что поиск совместимости отмеченных подходов требует интерпретации,развивающей дух феноменологической философии.В рамках первого подхода, если выбирается феноменологическая ориентация намысль-еще-без-«я», последней оказывается присуща способность одновременноохватывать «производимое» (представимое) ею в интенциональном акте (в том числе и«я», встраивающегося и/или собирающегося в мысль и тело из своего ничто) инаходиться с ним же в активном отношении.

В таком случае негласно введенноеотождествление «я» с несомненностью мысли было, действительно, поспешностью состороны Р. Декарта. К этому же заключению нас подводят как самые обычные вопросы,которыми мы порою задаемся – «кто я?», «мыслю ли я?», так и случающиесяшизофренические состояния человека, теряющего идентичность своего «я».В спонтанном акте мысли высвечивается, конституируется и деятельно узнаетсявсе сущее (в том числе и «я»), пребывающее до этого акта в недифференцированномпотоке существования.

Акт сомнения позволяет возвратиться к несомненности111существования самой мысли, но вовсе не моего «я». Когда мысль испытывает сомнение,то она сомневается не в себе, а в ее носителе, в «я», не отлученного от моего тела какмоего я. «Я» сомнительно, так как и оно, и нечто другое, являющееся предметом мысли,означивается мыслью в полагающем акте высвечивания мира. Но так как мирпредметен, материально (по Канту, в ощущениях) и чувственно-телесно очерчен, то и«я» может быть также проигнорировано или сведено на нет мыслью205.Тем не менее «я», биографически последовательно и изнутри эмпирическойфактичности вырастающее к мысли, склонно проявить нечувствительность кимеющемуся формальному различию между мыслью и собой («я»), ее несущим.

Этуразвилку Декарт упустил из виду, что обернулось приравниванием этих двух оснований,носкрытосохраняющихсяразличеннымивформулеудвоения«я»,всвидетельствовании своей идентификации тавтологическим суждением «я есть я». Врезультате, «я» оказывается выведенным из-под сомнения, шанса избежать котороголишается телесность (но следует заметить, что она не вполнетождественнапредметности тела). Трансцендентально скрытая, внутренняя нерасторжимость мысли ителесности206, которые различимы лишь в рефлексии, в фактичности эмпирическогосуществования подменяется связью «я» с мыслью, а само тело становится лишним,отвергается как обуза.

Если мысль получает себя в виде выделенного чистого «я» ипамяти о теле, с которым исходно у «я» связь является более осязаемой, то приабстрактном отождествлении себя с мыслью «я» отчуждает тело. Но при таком обороте,тело в полной мере не редуцируется, в него как бы впечатывается сомнение мысли-я, ичерез никуда не исчезнувшую близость «я» с телом последнее в свою очередьосваивается в пространстве мысли, внедряя в него процесс распада и тления, как знакасомнения. Онтологически незаконная апроприация мысли, осуществленная «я»,закладывает аберрацию в фактичность существования, задает ему иную размерность,раскалывающей бытие.Таким образом, в своем первом феноменологическом проекте Гуссерль стремилсяметодологическипредотвратитьнесправедливуюпретензиюсостороны«я»экспроприировать у тела «его» мысль, чему и способствовало очищение мысли от «я».

В205В философии Сартра эту идею мы, как раз таки, встречаем уже в ином терминологическом ракурсе – вэкзистенциале «взгляд».206В философствовании Р. Декарта это единство М. К. Мамардашвили обозначает как третью субстанцию, см.:Мамардашвили М. К. Картезианские размышления. С. 303-304. Сам Декарт называет это третьим родом понятий,см.: Декарт Р. Сочинения в 2-х томах. Т.

2. М.: Мысль, 1994. С. 492-495.112рамках второго подхода, т. е. на этапе, последовавшем за написанием «Идей к чистойфеноменологии и феноменологической философии», решается иная задача. Посуществу, он восстанавливает в правах телесность, онтологическая законность которыхвыявляется в описании единства «я» и мысли. С помощью «я» («я» как посредник)телесности возвращается полноправный онтологический статус.Совмещение двух подходов подводит к пониманию согласованной целостности.Телесность (не тело, которое является конкретной и персональной выделенностьюсредоточенностью телесности) предстает как стихийность, равноценная мысли, точнее,ее можно было бы обозначить как весомую силу проявления мысли, субстратную формуее выявления.

Различенность мысли и телесности принципиальна лишь в абстракции, врефлексии, без которой можно говорить о единой автономной и анонимной силеинтенсивности, существующей вообще, а не как чье-то. Вместе с тем, эта «ничейная»сила открывается всегда и только в конкретной «персональности» («я» является знакомсобранности, взявшей на себя нечто и связавшей его с собой; правда, уже сама мысль всвоемединствестелесностью,трансцендентальноосмысленная,являетсясобранностью, под которой древние греки имели в виду космос).

Она объявляетсятолько в персональном акте ответ-ственности, очерчиваясь парой открытость-приятие,обращенность-ответ. В своем условном неперсональном существовании мысль ителесность совпадают, бытуют как поле, как рассредоточенная повсюду интенсивнаясила, не теряющая своего единства207, наподобие существования частицы в квантовоймеханике.Проиллюстрировать это можно не только примерами из области науки, но иобратившись к различным художественным практикам, также подтверждающимисложившуюся к началу XX века некую общую духовную атмосферу, питающую собойсамые разные сферы жизни.

Этот дух, например, живет в романе В. Вульф «Миссис207Об этом, на наш взгляд, очень хорошо и точно написал К. Свасьян, поэтому хочется привести здесь развернутоеописание этого феномена: «Мысль, идентичная себе, автономная стихия, осмысливающая хаос становления, всвоем дофилософском прошлом равна миру, который равен мифу; мысль – мир – миф абсолютно рифмуются вфонетике lingua adamica, первозданного языка. Мысль не мыслит еще мира, она мыслит себя, как мир, и мир неесть еще предмет мысли, а сама мысль, обнаружившая в себе абсолют формообразовательных потенций.

Началофилософии – некий Ursprung (прапрыжок) из первородного тождества и немыслимой неразличимости в состояниераскола и противопоставленности, из ничто () в что (), где мысль, изначально сращенная с природным,начинает постепенно осознавать себя через стихийную пульсацию человеческого тела; она еще вполнедаймонична, хронична и хтонична, но уже она и эйдетична – в сновиденном массиве дофилософской апофатикипробуждаются утренние силы миросозерцательности, и мысль, бывшая до этого анонимной, выявляет отчетливыепризнаки синонимичности миру» (Свасьян К.

А. Феноменологическое познание. Пропедевтика и критика. М.:Академический Проект; Альма Матер, 2010. С. 41).113Дэллоуэй», который представляет собой крайне любопытные художественные образцыэлементов философской, феноменологической мысли. Это стало возможно, конечно, нев силу чистой случайности или необъяснимого совпадения. Писательница была лидеромэлитарного кружка английских интеллектуалов, постоянными участниками которогобыли Б. Рассел, Дж. М. Кейнс, З.

Фрейд, К. Поппер и многие другие крупные мыслителипервой четверти XX в. Конечно, здесь обсуждались и велись дискуссии вокруг идей Р.Авенариуса, У. Джемса, А. Бергсона, а также самого Э. Гуссерля.В «Миссис Дэллоуэй» все повествование разворачивается вокруг КлариссыДэллоуэй. Складывается впечатление, что роман предстает в качестве некоей воронки,концентрические круги которой то ли расходятся от, то ли сходятся к главной героине.Эти круги представляют собой других, самых разных персонажей, которые через весьроман косвенно, собою, какими они представлены в описаниях автора, должны подвестинас к характеристике Клариссы.

Характеристики

Список файлов диссертации