Диссертация (1145165), страница 84
Текст из файла (страница 84)
Напротив, тьма, которая не различаетсявнутри себя в простом тождестве с собой, есть нечто положительное. «Ее принимают зачисто отрицательное в том смысле, что как простое отсутствие света она совершенно несуществует для света, так что свет, соотносясь с ней, соотносится не с чем-то иным, аединственно лишь с самим собой, следовательно, тьма лишь исчезает перед ним»921.Однако это единство позитивного и негативного в отношении понятия добра в «Наукелогике» в принципе отличается от того, как понимается это единство Гегелем в «Философииправа». В Логике утверждается, что добродетель не существует в принципе без борьбы и безотрицательного соотношения с самой собой, но эта негативность есть именно ее собственнаяотрицательность, а не отрицательность единая с отрицательностью порока и зла «скорее она920921Там же.
С. 183.Гегель Г. Наука Логики. СПб., 1997. С. 395.321высшая, совершенная борьба; в этом смысле она не только положительное, но и абсолютнаяотрицательность; она также добродетель не только в сравнении с пороком, а в самой себе естьпротивоположение и борение»922. В этом смысле, наоборот, порок – это не просто отсутствиедобродетели, так как в этом случае он ничем не отличался от невинности, но он в самом себепротивоположен ей и есть зло. Зловпротивоположностьдобру состоит в мнимойсамостоятельности, в том, что оно основывается на себе, но только в противоположностьдобру.Зло – это положительная отрицательность или абсолютная видимость в себеотрицательности, т.
е. такая негативность, которая отрицая себя, не соотноситсяположительно сама с собой и не обладает никаким самостоятельным бытием. ВФеноменологии и в «Философии права» зло как абсолютное единство негативностипонимается, напротив, именно как принцип высшей самостоятельности и абсолютнойсубъективности воли, исходя из которого, она осуществляется в ее собственном бытии иреализует, отказываясь от принципа особенности своего содержания также и высшеевсеобщее добро. Возникающая здесь противоположность единичности и всеобщностисодержания долга, связанная с противоположностью зла и добра, должна казалось быразрешаться для воли таким образом, что ее долг, связанный с поступками направленными навсеобщее благо следовало бы предпочесть, мнимому долгу, направленному на собственноеиндивидуальное благо.Однако всеобщее добро должно в любом случае осуществляться для отдельнойединичной самости, поэтому не имеет вообще никакого значения для кого именно, для себяили для другого человека кто-либо совершает добро.
Поступки, направленные не навсеобщее, но только на свое благо, если они не противоречат реализации блага другого,осуществляют как раз, по мнению Гегеля, принцип высшего добра. В этом отношении, есличеловек как отдельное лицо совершает что-либо для своей пользы, он совершает это и радивсеобщего блага, так как в этом случае, он не только имеет возможность принести пользудругим, но действительно ее приносит, поскольку осуществление своего блага всегда связанав обществе и государстве с осуществлением блага других людей923.
Всеобщая самость добра,которая существовала бы сама по себе в виде высшей действительности, является снятой иотрицается в своем в себе бытии по отношению к нашей самости, поскольку она не только для922923Там же. С. 396.См. Гегель Г. Феноменология духа. М., 2000. С. 330.322себя, но и сама в себе обладает таким всеобщим самостоятельным бытием, которое выражаетбожественная субстанция.Трудность состоит здесь в том, что деяния, совершаемые каждым, в которыхвыражается определенная действительность его самосознания, могут соответствоватьпринципу высшего добра лишь в понятии этого отдельного самосознания. «Таким образом,другие не знают, морально хорошая ли эта совесть или злая, или, лучше сказать, они нетолько не могут знать это, но даже необходимо должны считать ее злой.
Ибо как она свободнаот определенности долга и от долга как сущего в себе, так же свободны и они»924. Совестьдругого «это такая совесть, благодаря которой выражается только самость другого, а не ихсобственная; они чувствуют себя не только свободными от нее, но и должны растворить ее всвоем собственном сознании путем суждений и объяснений должны свести ее к нулю, дабысохранить свою самость»925.Любое самосознание нуждается в признании своего самостоятельного бытия состороны другого самосознания и поэтому, равным образом, должно признавать его в егособственном, не просто наличном, но единственно значимом для него самого бытии.
Такоевысшее признание осуществляется в языке как подлинном наличном бытии духа926. Отделяясьсам от себя, язык существует для многих самосознаний, равным образом, как всеобщаясамость, единая с каждым единичным сознанием, и как определенное, существующее для себявсеобщее самосознание. Язык как «налично-сущая самость есть непосредственно всеобщая,многократная и в этой множественности простая признанность. Содержание языка совестиесть самость, знающая себя как сущность»927.
Язык выражает собой истиннуюдействительность любого самосознания, это связано с тем, чтовсеобщее самосознаниесвободно само в себе от определенного наличного бытия поступка и состоит во взаимномуверении в том, что каждое единичное самосознание выражает собой принцип добра самогопо себе. Такое определение самосознания приводит нас к понятию прекрасной души, которая«как совесть и величие своего превосходства над определенным законом и всякимсодержанием долга вкладывает любое содержание в своѐ знание и проявление воли»928.Прекрасная душа, известная нам по произведениям Гете и Якоби – это моральнаягениальность, уверенная в том, что внутренний голос ее непосредственного знания есть924Там же.
С. 331-332.Там же. С. 332.926См. Там же. С. 332.927Там же. С. 333.928Там же. С. 334.925323божественный голос, обладающий высшей творческой силой929. Самообожествлениечеловеческой самости здесь доходит до того, что она есть «богослужение внутри себя самой;ибо совершение ею поступков есть созерцание этой ее собственной божественности»930.Однако в тоже время это богослужение благодаря языку есть по существу общеебогослужение, в котором единичная воля каждого проявляет себя как всеобщая воля исамосознание всех вместе.
И. Ильин, проецируя данное понятие совести у Гегеля напринципы жизни в государстве и христианской общине представляет это единение душследующим идеальным образом: «особенная воля срастается в каждой душе с ее всеобщею,правою и благою стихиею: это ведет к тому, что целостная, правая и свободная,субъективная воля познает свое тождество с объективной субстанцией, с самоюбожественною Всеобщностью; а это может осуществиться лишь при том условии, что всецелостные субъективные воли срастутся в единобытие друг с другом»931.В отношении такой совести, в которой реализуется сама божественная субстанция, мыможем сказать, согласно Гегелю, что «бог непосредственно наличествует в ее духе и в еесердце, в ее самости»932. Высшее сознание сущности бога стало единым и растворилось вабсолютном самосознании самостей, которые мыслят свое для себя бытие как по своей сутибожественное и обладающее непосредственно высшей действительностью.
Сознание, котороезнает непосредственность наличия божественной субстанции в нем как единство этойсубстанции и своей самости, знает свою самость как высшую сущность самойдействительности, а это свое знание понимает как религию. Как отмечает Ильин, гегелевскоесамосознание в форме совести есть «функция индивидуальной «самости» и только через нее,через ее мышление и познание субстанция может приобрести свой высший уровень: статьчерез акт совести субъектом, познавшим свою сущность, или, что то же, в качествесубъективного самосознания узреть в себе завершающий момент субстанциональногобытия»933.«Добродетельный человек, – как уверен русский философ – живет так, что егосамосознание есть самосознание субстанции, осуществившееся силами его души; он живеттак, что его личная и субъективная воля, оставаясь свободной, совпадает по содержанию и929См.
Там же. С. 334.Там же. С. 334.931Ильин И. Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека. СПб., 1994. С. 363-364.932Гегель Г. Феноменология духа М., 2000. С. 334.933Ильин И. Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека. СПб., 1994. С. 388.930324его реальной активности со сверхличной и объективной волей абсолютного Духа»934. Ильинне замечает в этом совпадении отрицания божественной сущности в ее самостоятельномбытии и превознесения человеческого разума, который уверен, что только в его самосознанииэта сущность впервые обретает свое действительное бытие.
Для самосознания в формесовести в себе сущая божественная субстанция есть знание как его собственное знание.Однако этому самосознанию, в котором растворилась субстанция, недостает моментаосуществления в объективной действительности. Оно представляет собой самое скудное иничтожное образование, которое лишено не только действительности, но даже и наличногобытия, это самосознание и есть прекрасная душа.Тем не менее такое обоснование понятия прекрасной души связано у Гегеля вовсе не стем, что она является мнимой самостью и иллюзорной реализацией всеобщей субстанции, асовсем наоборот, потому, что эта самость не реализует свое самосознание в действительномбытии, прежде всего, в государственной и религиозной жизни, она отрицает себя в своембытии.
Прекрасной душе недостает силы обрести свое собственное наличное бытие, и онапредставляет собой несчастное сознание, которое «живет в страхе, боясь запятнатьвеликолепие своего «внутреннего» поступками и наличным бытием; и дабы сохранитьчистоту своего сердца, оно избегает соприкосновения с действительностью и упорствует всвоенравном бессилии отречься от самости, доведенной до крайней абстракции, и сообщитьсебе субстанциональность или превратить свое мышление в бытие и довериться абсолютномуразличию»935.Каким же образом, тогда осуществляется согласно Гегелю в действительности высшеевсеобщеесамосознаниедобра,которое оказываетсяприсущелюбому единичномусамосознанию? Ответ Гегеля звучит поразительно: это происходит посредством зла и череззло.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
