Диссертация (1145021), страница 46
Текст из файла (страница 46)
Сессия II. —279Ч. 3. — СПб: Государственная типография, 1909. — С. 259. Казанский Н. Е. Власть Всероссийского Императора: Очерки действующего рус-280ского права. — Одесса: Техник, 1913. — С. IV. Там же. — С. IX.281214ловиях, а английский — в других условиях», — говорил на V съезде Объединенногодворянства один из лидеров думских правых Н. Е. Марков282.
Что было естественнодля одних, с неизбежностью оказывалось чуждым для других, — объяснял известный консервативный журналист А. П. Липранди: «В Англии, — говорят нам, —консерваторы вместе с тем конституционалисты, почему же русские консерваторы-монархисты не могут стать такими же? Да очень просто почему: потому что дляАнглии — это (конституция. — Б. К.) родное, самобытное учреждение, отвечающеехарактеру народа и им созданное, в России же, наоборот, это начало совершенночуждое и несвойственное ей, конституционализм противен характеру и мировоззрению русского народа» (курсив мой. — Б. К.)283.»Под традицией консерваторы понимали не просто старое и устоявшееся, но«именно те привычки, обычаи, ценности, которые, формируясь, накапливаясь веками, передаваясь от поколения к поколению, являются значимыми для данногообщества, по сей день.
Традиционные институты и отношения, вызревающие, органически способствуют, по их мнению, самоорганизации и саморегулированиюобщества, взаимному приспособлению интересов и желаний отдельных индивидови групп и, соответственно, позволяют социуму развиваться, избегая конфликтов.Традиционализм включает в себя несколько исходных мировоззренческих принципов: политика должна опираться исключительно на традиции, проверенныевременем; существующие институты и виды практики должны быть сохранены;социальные и политические изменения (в первую очередь революционного характера) не заслуживают доверия.
В соответствии с консервативной идеологическойпарадигмой поведение человека регулируется не только вызовами настоящего, нои социальным опытом, исторической практикой, прецедентом, авторитет которыхдля консерваторов всегда оставался непререкаемым.» Труды V съезда уполномоченных дворянских обществ 32 губерний. — СПб: Тип.282М. А. Александрова, 1909. — С. 61. Липранди А. П. Возможен ли в России парламентаризм? // Мирный труд. —2831910. — № 2. — С. 57.215«Вместе с тем консерваторы не абсолютизировали традиционализм.
Многиеинституты и структуры традиционного общества в условиях модернизации оказываются совершенно размытыми, полностью утрачивают свое практическое и ценностное значение. Консерватизм не стремится к возрождению и сохранению совершенно распавшегося. Для консервативного мировоззрения настоящее имеет,несомненно, даже большую значимость, чем прошлое. Консерватор никогда не будет стремиться к восстановлению утраченных традиций во избежание нарушенияестественного хода истории.»Идеологи консерватизма обычно не испытывали нужды и желания теоретически обосновывать устоявшийся порядок, поскольку «консерватизм» был для нихопределенным образом жизни, который мог добиться «успеха скорее как нерефлексирующий традиционализм», чем если бы он оправдывал себя теоретически284.Оттого консерваторы остро нуждались в каких-либо внешних «раздражителях», которые могли бы принудить этих сторонников существующего порядка теоретически рефлектировать.
Очевидно, что самыми острыми раздражителями такого родастали для европейцев Французская революция вместе с просвещенческим рационализмом в его естественно-правовой форме, а для россиян — преобразовательскаядеятельность Петра I и его последователей, в оппонировании и борьбе с которойсформировались многие консервативные понятия и представления.Российские защитники традиций считали либерально-революционное мировоззрение исключительно западноевропейским явлением, которое органическибыло чуждым для России.
Поэтому главным мотивом их полемики было не только стремление показать искусственность и априорность рационально-критического мышления, но и доказать его чуждость русской действительности. По мнениюконсерваторов, Россия благодаря уникальности своего развития была долгое времяизбавлена от либерально-рационалистической скверны. Эта «зараза» была занесена с Запада благодаря бурной деятельности Петра I, при этом западники почему-то См.: Epstein K.
Die Ursprünge des Konservatismus in Deutschland. — Frankfurt: Pro-284pyläen, 1973. — P. 25.216активно заимствовали именно то, что являлось вредным для собственной, органической жизни России.Негативная оценка подобного исторического опыта получила среди российских консерваторов широкое распространение. Ярким примером этому можетслужить позиция одного из авторов «Русского вестника» — издания, в 1860-х гг.ставшего из либерального «реакционным»: «Слабость мысли при более или менеесильном воображении, поверхность в знаниях и созерцании, соединенная с заманчивостью, способность увлекаться словами, не вникая в их значение, — вот отличительная черта того типа, который начал развиваться у нас с первых годов нынешнего века»285.
Позднее то же издание, уже «переходя на личности», писало, что«Добролюбов никогда не выглядывал на свет Божий из своей редакции и черпалсвои знания в нескольких запрещенных книжках»286.Таким образом, консерваторы, противопоставляя жизнь разуму, лишали последний права на самодостаточную преобразующую деятельность. Обер-прокурорроссийского Синода К. П. Победоносцев в сходном духе сетовал на «расположениемнимой интеллигенции, воображающей себя знающей, но лишенной того, к чемудолжно вести всякое знание — то есть умения взяться за дело»287. По его мнению,«умы...
утратив способность учиться, то есть покоряться законам жизни, разомподнялись на мнимую высоту, с которой каждый считает себя судьей жизни и вселенной»288. Наряду с пиететом к непосредственному опыту жизни российские консервативные идеологи испытывали подобное отношение и к религии. Религиозныйопыт, по их мнению, воплощал богатство национальной духовной культуры, которая становилась не только источником традиции, но и воплощением здоровья об Шебальский П. К. Один из многих (ответ г. Пыпину) // Русский вестник.
СПб. —2851871. — № 9. — С. 323. Цион П. К. Нигилисты и нигилизм // Русский вестник. СПб. — 1886. — № 6. —286С. 795–796. Победоносцев К. П. Великая ложь нашего времени. — М.: Русская книга, 1993. — С. 64.287 Там же. — С. 72.288217щества. Пренебрежение религиозным опытом и даже забвение его неизбежно велок оскудению морально-нравственной жизни людей, нарушению преемственностипоколений, изъянам в функционировании государства и власти.К. П. Победоносцева не случайно причисляют к столпам русского консерватизма. Решение проблем мировоззрения он совершенно не связывал с философиейкак универсальным теоретическим познанием.
Не признавая силлогизм высшим и«безусловным мерилом истины, он подчеркивал, что главным критерием отношенияи важнейшим методом подхода к решению не только гносеологических проблемчеловека, но и всех других вопросов его жизнедеятельности, является вовсе не рационализм, но требование цельности знания. Познавательный акт человека, как исама жизнь, представлял для К. П. Победоносцева нечто сложное и целостное. Внем принимали участие одновременно и ум, и чувство, и воля, то есть весь человек в его живой цельности. Таким образом, типичный для идеолога консерватизмагносеологический идеал заключался в синкретизме непосредственного сознания,непосредственного ощущения и непосредственного волевого стремления.»Представление о цельности знания К. П. Победоносцев рассматривал какисходный постулат для всей последующей жизнедеятельности человека, которыйне требует системного теоретического обоснования.
Более того, любые попыткипридать этому постулату рационализированную четкость он считал вредными, поскольку они не проясняют, а искажают суть устремлений человека. Жизнь человека — это такой уровень познания, где логические приемы не срабатывают, где онидолжны уступить место непосредственным переживаниям, внезапному прозрениюи просветлению, интуиции.
С помощью последних человек приближается к самомуглавному модусу восприятия целостности жизни и знания. Этот модус также является синонимом абсолютного состояния и основания постижения истинных основбытия. Цельность знания означала, для К. П. Победоносцева, не что иное, как религиозную веру. Именно вера, приближая человека к пониманию запредельного,выводя его за пределы ограниченных рациональностью возможностей, призванабыла задавать верную траекторию истинного познания.218Утверждая в качестве основы гносеологии веру, являющуюся для него одновре-«менно источником и критерием истины, Победоносцев видел начало истинного знания,просвещающего человека, в послушании закону Господню, в стремлении осуществлятьего в себе и в собственной жизни.
Для К. П. Победоносцева не существовало иногопути к познанию Бога, кроме послушания Его воле. Следуя принципам единства верыи познания, примату веры над разумом, он хотя и признавал практическую значимостьразума и природной способности человека, но ставил выше них дар премудрости. Такойдар в его интерпретации представляется свойством не одного ума, но по преимуществуи свойством сердца — того сокровенного центра личности человека, через посредствокоторого осуществляется мистическое соприкосновение с Богом и ближними.»В результате идея цельного знания, являвшаяся пролегоменами к обоснованиюнеобходимости веры как основы всей гносеологии К. П. Победоносцева, сама получала собственное основание в вере.
Так же и историзм у него приобретал теологическийхарактер, так как преобразующего обновления общества, по его мысли, можно былодостичь только посредством применения к нему христианских начал. Тем самым одним из основных начал консервативного мировоззрения являлись божественная сущность и предопределение, которые становятся понятными только на основе христианской (православной) веры.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
