Диссертация (1145018), страница 35
Текст из файла (страница 35)
Во-первых, логикавтягивания в борьбу на дискурсивном уровне предполагает использованиетого же языка, что и противник (только «с обратным знаком»), то естьпарадигмальной смены не происходит. А во-вторых, как удачно показываетПоцелуев на примере Бодрийяра, описание «выхолощенной» политики срадикально-критическихпозицийпроисходитсотсутствиереальногосоциополитического фона, что лишает критика возможности создатьпозитивный проект в ответ на вызов опустошения.Радикальной эстетической критике и практике контркультуры внекотором смысле противостоит делиберативная перспектива, построеннаяна двух посылках: «наивной постановке вопросов» и как можно большемповышении рациональности публичной дискуссии (в том числе с участиемСМИ); в сумме это дает «возвращение диалога» (Поцелуев 2010) – не только вколичественном аспекте, но и в качественном.
Мы видим как минимум тринеобходимых элемента борьбы за «возвращение диалога», которые должныработать в синергии для достижения указанного результата. Во-первых, этополитическое просвещение и медиаобразование для повышения осознанияиндивидом своих политических и социальных интересов, а также уровнякритичности при медиапотреблении. Во-вторых, это массовое обучениеискусству аргументации (reasoning), успешно существующее в школьныхпрограммах «старых демократий», но отсутствующее в транзитивных. Втретьих это борьба против узурпации политическими акторами общейкартины дня, и здесь большую роль играет контекстуализирующая работаСМИ – их способность создавать ткань событий, приближенную к реальностии связанную с континуумом социальной истории.***Изложенная в §2 концепция медиакратии позволяет поставить дваважных теоретических вопроса для дальнейшего исследования.
Во-первых,это вопрос о критериях медиадемократии и вообще о возможности еедостижения, пусть даже в отдаленной перспективе. Во-вторых, это вопрос о171методах изучения процессов медиакратизации в сравнительной перспективе,поскольку наша схема позволяет изучать ее не только описательно (методомкейсов), но и оценивать такие параметры, как ее степень и динамика, по всемуспектру устойчивых и транзитивных демократий. Именно о методах анализамедиакратизации демократических государств и пойдет речь дальше.Но прежде мы рассмотрим наиболее широко описанную в социальныхнауках альтернативу нашему взгляду – концепцию публичной сферы – ипопытаемся найти в ней точки соприкосновения с нашими рассуждениями.172§3. Публичная сфера как альтернативная модель медиаполитическоговзаимодействияПлюралистическая ветвь демократической теории считает участиеграждан в политике безусловным благом, а степень демократичности –зависимой от показателей политической вовлеченности в обществе.
И хотя этупозицию критикуют на протяжении десятилетий, именно она ближе других кизначальному пониманию демократии как народовластия. Механизмывовлечения людей в дискуссию о собственном будущем крайне важны встроительстве демократии; не менее важна и другая предпосылка демократии– высокая информированность граждан, совершающих социальный выбор.Механизмом, позволяющим вовлекать граждан в обсуждение решений иодновременно повышать степень их осведомленности сегодня признанмеханизм социальной коммуникации. Но не любая социальная коммуникацияспособствует развитию демократии в отдельно взятом государстве или наглобальном уровне. Задача налаживания общеполезной коммуникациинатыкается на фундаментальное отличие человека от человека: в субъектномсмысле каждый из нас – «другой» для собеседника. Поиск общих оснований,форматов и норм социально важной коммуникации, приводящей к развитию иросту общественного блага, привел в конце XX века к разработке подхода,альтернативного теории потока информации.
Это теория публичной сферы –пространства, где совершается раундная коммуникация высокой степенирациональности(делиберация),помогающаяееучастникамделатьсовместный выбор и вырабатывать решения в ответ на запросы реальности.Теория публичной сферы и делиберативная теория, казалось бы, пришлииз совершенно другой, нежели «традиционная» медиаполитология, отраслизнания. Тем не менее мы попытаемся показать, что между теорией публичнойсферы и медиакратической теорией есть точки соприкосновения; на стыкедвух концепций уже созданы смешанные критические и нормативныеподходы к развитию политической коммуникации.1733.1. Истоки теории и структурно-функциональный подход к анализупубличной сферыСегодня термин «публичная сфера» все чаще используется как вмедийном, так и в научном российском дискурсе – иногда даже слишкомчасто и неоднозначно, что порождает необходимость еще раз вернуться к немуи систематизировать подходы к его трактовке.Дискуссии о публичной сфере идут уже несколько столетий, и сам этотфеномен много раз подвергался переопределению.
«Изменяющиеся моделираспределения политической и социальной силы ставили под вопрос болееранние идеи и провоцировали новое понимание. В последние десятилетиятакие изменения были вызваны, например, возникновением массовойкультурыикультурыпотребления,атакженовымимедийнымитехнологиями» (Heikkilä&Kunelius 2006: 64).Трансформация термина «публичная сфера»: 1962–2006 годы. Концептпубличной сферы был впервые введен в англосаксонскую науку из наукинемецкой.
Есть версия, что впервые это случилось в 1964 году: «public sphere»обнаружилась в кратком переводе из знаменитого серийного словаря «FischerLexikon» (выпуск по массовым коммуникациям и публицистике, средиавторов которого были, например, Э. Ноэль-Нойманн и У. Шульц).
Потом этафраза перекочевала в журнал «New German Critique» в 1974 году, а в 1979 годубыла повторена в одном из томов серии «Коммуникация и классовая борьба»(Kunelius&Sparks 2001: 16–17; Communication and Class Struggle… 1979). Ванглоязычной литературе (и в российской тоже) часто считается, что терминввел Ю. Хабермас, немецкий ученый, автор многочисленных работ, в томчисле знаменитой книги «Strkuturwandel der Öffentlichkeit» («Структурнаятрансформация публичной сферы») (Habermas 1962).Есть и другая версия: что термин «public sphere» появился в переводахранних статей Хабермаса, и переводчики не задумывались о том, что ихперевод будет иметь далеко идущие последствия для развития социальнойнауки, поскольку они несколько извратили тот смысл, который вводил в своей174работе Хабермас. Вот как это происходило.
В 1974 году Хабермас пишетэнциклопедическую статью, в которой дает первое важное определениепубличной сферы: «Под Öffeitlichkeit мы понимаем в первую очередь областьсоциальной жизни, в которой формируется то, что приближается кобщественному мнению. Доступ [туда] гарантирован всем гражданам. ЧастьÖffentlichkeit происходит в каждом разговоре, в котором частные индивидысобираются с целью сформировать общественную ассоциацию» (Habermas1974). Ключевыми элементами Öffentlichkeit у раннего Хабермаса (в переводена английский язык в 1989 году) признаются «всеобщий доступ, достоверныеисточники информации, добровольное участие, рациональный спор иаргументация,государственныесвободадела,высказываниясвободамнений,участвоватьсвобода[вобсуждатьобсуждении]внеинституциональных ролей» (O’Donnell 2001: 41).Далее дебаты о публичной сфере в англоязычной и немецкой литературеразнятся. Немецкие ученые выдвигают два постулата, важных для пониманияразвития научного дискурса о публичной сфере.
Во-первых, немцыутверждают, что британский перевод термина неадекватен тому смыслу,который Хабермас изначально вкладывал в это понятие. Во-вторых, Хабермасбыл далеко не первым, кто взялся обсуждать публичную сферу; в Германиисуществует богатейшая многовековая традиция осмысления феноменапубличности (Kleinsteuber 2001: Abstract). Эта традиция включает такиеимена, как Кант, Гегель и Маркс, которые, «хотя и не использовали словоÖffentlichkeit, все говорили о силе общественных дебатов и их трансформациив политическую критику» (Ibid.: 100). В 2000 году в Германии вышлаколлективная монография под редакцией другого известного теоретикапубличной сферы П. У.
Хогендаля с обзором более чем двухсотлетнейтрадиции дискуссий о публичности. В ней Хабермас упомянут только какисторик публичной сферы, автор нормативного подхода к ее оценке икомментатор текущей политики, а не как человек, введший само понятиепубличной сферы (Öffentlichkeit… 2000).175Термин «Öffentlichkeit» происходит от средневекового немецкого «offen»,что значит «открытый».
В конце XVIII века термин использовался дляобозначения общественных мест и процедур: заседаний суда, религиозныхслужб,иногдауниверситетскихлекций(Hölscher1979).А«сутьхабермасовского анализа – в описании изменений в Германии в эпохуПросвещения, когда ведущие философы, интеллектуалы, журналисты итворцы потребовали расширения этого типа Öffentlichkeit в том числе наполитическое пространство» (Kleinsteuber 2001: 96–97). Т.е.
в нарождающемсябуржуазном обществе борьба шла за то, чтобы некоторые формыобщественнойжизни,напримерпринятиеполитическихрешений,становились публичными и доступными для обсуждения всеми членамисообщества, а не были больше приватным делом небольшой группы людей,как это было ранее. (Поэтому теперь мы можем понять, что подразумевается уХабермаса под рефеодализацией публичной сферы: это возвращениенекоторым процедурам статуса частных и секретных.)Хабермас говорит, что немецкое слово XVIII века Öffentlichkeit – аналогтермина publicité в старофранцузском и publicity в английском (Habermas1990а: 55f).
То есть слова для описания этого типа публичности спервабытовали в этих двух языках, а потом, позже, изменили свое значение (на«реклама» и «огласка», соответственно), а в немецком первичное значениевыжило. Поэтому изначально Хабермас имел в виду не «публичную сферу»как пространство, а «публичное» или «статус публичного» - все фактыосуществления того или иного социального действия или процесса напублике, не скрывая (Kleinsteuber 2001: 97). Название его книги должно былопереводитьсяне «Структурная«Структурнаятрансформациятрансформациясовокупностипубличнойсферы»,публичного»илиаже«Структурная трансформация статуса публичности».Теперь посмотрим, что произошло в процессе перевода и закреплениянового термина в англоязычной, франкофонной, а затем и русскоязычнойсоциально-политическойлитературе.Переводчикииспользовали176словосочетание «публичная сфера» (в английском и русском языках) и«публичное пространство» (во французском языке) и тем самым ввелипространственную метафору для публичной сферы.
Теперь «публичнаясфера» означает не совокупность публичных коммуникативных действий (какгласит теория коммуникативного действия Хабермаса), а некое пространство,в котором эти действия могут происходить. Подчеркнем разницу междуформой и содержанием – совокупностью действий и статусов, приводящих кформированию общественного мнения, и пространством, где эти действиямогут происходить: это пространство обладает собственной структурой изадает условия, в которых и формируется общественное мнение иобщественная жизнь в целом. Так, один из известных критиков Хабермаса К.Колхаун отмечает, что «публичная сфера – пространственная метафора для вцелом непространственного явления» (Calhoun 2003: 242). Но именно такое(де-факто неточное) англосаксонское понимание закрепилось в большой частилитературы о публичной сфере.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
