Диссертация (1144951), страница 31
Текст из файла (страница 31)
Худяковым, не получила распространение. Вместе с тем в его сборнике«Великорусские сказки» представлена одна сказка «Бова-королевич», вкоторой потенциальный отчим ставит государыне-вдове задачу извести ееродного сына, а соответственно, претендента на престол. Если это условие небудет выполнено, то он перестанет ее любить. Интересно, что матьдействительно предприняла попытку убийства отравленным пирогом4. Ноздесь важно уточнить, что И.А. Худяковым эта сказка помечена какСимонов К.М. Стихотворения. Поэмы.
М.: Правда, 1982. С. 399-406.Там же. С. 436-442.3Отдельные элементы обряда кувады можно было обнаружить и у некоторых народов на территорииРоссии. См., например: Егорова О.В. Этнография детства чувашей Волго-Уралья во второй половине XIX –первой трети XX вв.: традиционная родильная обрядность и социализация ребенка: диссертация… доктораисторических наук. Чебоксары, 2010. 538 с. Фаттахова Т.Д.
Традиционные родильные обряды усаратовских башкир // Вестник Челябинского государственного университета. Сер. История. 2012. №7. С.13-20. Христофорова О.Б. «Робячьи муки», или кувада по-верхокамски // Вестник РГГУ. Сер.Филологические науки. Литературоведение и фольклористика. 2010. №11. С. 279-287.4См.: Великорусские сказки в записях И.А. Худякова / изд. подг. В.Г. Базанов и О.Б. Алексеева. М.; Л.:Наука, 1964. С. 152-154.12145книжного происхождения1, то есть как таковым образцом устного народноготворчества она не является. Соответственно, присутствие отчима впрозаическом фольклоре в записи И.А.
Худякова, как и ряда другихсобирателей, отмечено единичными случаями, имеющими иную природуобразования.Если обратиться к философской, культурологической мысли, то можнообнаружитьвесьмаинтереснуюработумемуарногохарактераМ.Н. Эпштейна «Отцовство». В этом метафизическом дневнике, какопределил жанр сам философ, на основе воспоминаний, связанных срождением дочери (охватываемый временной промежуток – 20 месяцев – отпервого движения в утробе матери до решения родителей родить второгоребенка), выстраивается его концепция понимания феномена отцовства,который по своему богатству, думается, не может сравниваться с феноменомотчима.М.Н. Эпштейн понимает отцовство как самый доступный и понятныйкаждому человеку «опыт прямой сопричастности Творцу», который независит от профессии человека, его таланта2.
То есть отец в некоторойстепени уподобляется Богу. В этой связи он пишет: «Отец, рождая ипостигаяноворожденноевовсейегопоражающейновизне,самобнаруживает в себе образ предвечного Отца – и обновляется по этомуобразу вместе со своим творением»3. Отчим не может видеть в ребенкеособую метановизну, свою сопричастность к его рождению, как особому,иррациональному, акту. Он не имеет возможности постичь радостьобновления. Но в этом отношении М.Н. Эпштейн обращает внимание на то,что важно чувствовать предел этого обновления, преображения, посколькуесть опасность сравнить, отождествить себя с Богом, с Отцом.
Отчим,думается, избавлен от этой проблемы, поскольку рождение чужого ребенкаВеликорусские сказки в записях И.А. Худякова / изд. подг. В.Г. Базанов и О.Б. Алексеева. М.; Л.: Наука,1964. С. 284.2Эпштейн М.Н. Отцовство. СПб.: Алетейя, 2003. С. 7-8.3Там же.
С. 8.1146или его присутствие в более старшем возрасте не вызывает в нем такогообъема эмоций, не дает возможности «рождаться» заново вместе с ним, асоответственно, обновляться, пересматривать свои взгляды на жизнь,привычки, саму способность видеть (как незаметно меняется ребенок, атакже предвидеть то, что недоступно глазу и чужому человеку), слушать(как по особому дышит новорожденный и слышать в молчании, внепонятных звуках особую метаинформацию).В этом отношении можно привести следующие примеры из его работы.М.Н.
Эпштейн пишет о том, что рождение ребенка заставило его иначевоспринятьрассмотреннуювышевданномисследованииработуВ.С. Соловьева «Смысл любви». Если ранее он считал ее одним из самыхточных, верных ответов на главные вопросы о смысле, то появление ребенкаинициировало пересмотр взглядов. М.Н. Эпштейн на основе своегонепосредственного опыта контактирования с ребенком мог с полнойуверенностью утверждать, что «родительская любовь есть себялюбие лишь вистоке»1, которая затем трансформируется в самоотвержение. Он выступаеткатегорическипротивутвержденияВ.С. Соловьеваобидентичностиродительской любви и половой. М.Н.
Эпштейн считает такое тождествоархаичным, поскольку в половой любви происходит слияние идентичностей,а в родительской – разъединение родных людей2. Причем, следует заметить,для женщины это «расставание на всю жизнь» начинается с моментарождения ребенка, его первого крика3.В отношении отчима, думается, возможно говорить об идеалеродительской любви, как его понимает В.С. Соловьев, поскольку здесь нетдолгожданной встречи при рождении, ставшей точкой отсчета длярасставания, встречи с самим собой.М.Н. Эпштейн неоднократно возвращается к теме сравнения отца иБога при появлении ребенка. Он пишет, что родительство – этоЭпштейн М.Н.
Отцовство. СПб.: Алетейя, 2003. С. 71.Там же. С. 72.3Там же. С. 13.12147просветленное состояние, но к которому «теснее всего льнут темные силы»1.В этой связи он говорит о вероятности перехода божественного вдьявольское. Это происходит, когда заканчивается терпение. Думается, чтоскорость трансформации увеличивается в отношении отчимов, посколькустепень божественности в них значительно ниже дьявольского, ибо отчимпрактически никогда не отождествляется с Отцом, с Всевышним, он неимеет отношения к новой жизни, не может трактоваться создателем.М.Н. Эпштейн,определяяпредназначение ребенка,приходиткзаключению: «Но, может быть, ребенок для того и дается, чтобы мы,недовольные собой, усталые от себя, вдруг сумели бы себя полюбить, точнее,полюбить в ребенке то свое, которое мы в себе не любим»2. Ведь настоящийродитель, отец или мать, в ребенке любит все, в том числе какие-тонедостатки, что у себя бы они ненавидели.
Думается, М.Н. Эпштейн оченьправильно определяет смысл родительства – это «искусство примирения ссобой»3. Отчиму или мачехе не дается возможность понять такой метасмыслродительства, поскольку нет и человека (ребенка), который примирил бы егос собой или хотя бы настроил на диалог. Как правило, отчим видит в ребенкедругого мужчину, его родного отца, что определяет на бессознательномуровне отношение неприязни, восприятия как конкурента, особенно если этомальчик. Ребенок выступает здесь не в качестве посредника примирения, аневольным разжигателем ненависти.Согласно данной концепции М.Н.
Эпштейна, отчим, как и мачеха,лишается возможности примириться с самим собой. Важно заметить, чтосогласие с собой есть залог согласия с другими людьми, в целом с миром.Только оно приносит покой душе, сердцу и разуму, определяет гармонию всебе. К достижению этого состояния стремились многие мудрецы,философы, особенно восточные (Индия, Япония, Китай). Конечно, ихпонимание гармонии глубже и достигается более сложными средствами, но вЭпштейн М.Н. Отцовство. СПб.: Алетейя, 2003. С. 207.Там же. С.
36.3Там же. С. 37.12148современном обществе даже покой человек обретает с очень большимтрудом, что объясняется быстрым темпом жизни, высокой степеньюдоступности каждого человека благодаря различным информационнокоммуникативным средствам.М.Н. Эпштейн считает, что любить себя – не есть гордыня; напротив,нелюбовь к себе – выражение этого греха, поскольку так человекпренебрегает тем, что ему дал Бог, ропщет1. Соответственно, ребенок даетсядля того, чтобы избавить человека от греха. В определенной степенипрослеживается аналогия с приходом на землю Мессии для искуплениягрехов человечества. Несколько тоже самое происходит и с рождениемребенка в каждой отдельной семье.Отчим, как и мачеха, не может по сравнению с родным родителемоценить такую степень важности прихода ребенка в этот мир, а значит, оностается с одним из главных пороков человечества – гордыней, нелюбовью ксебе.В целом М.Н.
Эпштейн чувствует в ребенке очень большую силу, чтодано оценить только родному отцу / матери. Любой чужой человек считаетмладенца незащищенным, слабым, не способным противостоять внешнимфакторам различной природы.Только родной отец, чуткий, вдумчивый и внимательный, способеносознать эту силу духа: взрослый может чувствовать себя чужим поотношениюкнекоторымотдельнымвещам,людям,нополнаяотчужденность ведет к суициду. Ребенок же, по его мнению, рождаетсячуждый всему и всем, но он проходит этот этап2.Если резюмировать подход М.Н. Эпштейна к пониманию феноменаотцовства и в целом родительства, то необходимо обратить внимание на тотфакт, что только в родственных связях можно постичь истинноепредназначение ребенка, каждого из родителей, смысл любви и в целом12Эпштейн М.Н. Отцовство.
СПб.: Алетейя, 2003. С. 36-37.См.: Там же. С. 123-124.149жизни, возможности ее изменения в лучшую сторону. Соответственно,феномен отчимов и мачех скорее искусственен, инороден, ни один из них неспособен через рождение чужого ребенка подняться на особый уровеньметазнания.Следующая цитата из работы М.Н. Эпштейна дает точное пониманиепозиции философа относительно отчимов (субститут- / эрзац-отцов) и мачех(субститут- / эрзац-матерей): «Подобие родителей и детей – единственное, вкотором никому постороннему не дано участвовать и которое не допускаетникакой замены (курсив мой.
– С.Е.) – в отличие даже от брака, в которыйможно вступать не единожды»1.Работа М.Н. Эпштейна «Отцовство» была написана в 1979-1980 гг., а вРоссии впервые издана в 2003 г., то есть спустя более 20 лет. Зарубежныйчитатель смог познакомиться с ней уже в начале 90-х гг. ХХ века (нанемецком языке в Мюнхене в 1990 г.; на русском в Нью-Йорке в 1992 г.)Приведенныеданныеподтверждаютозвученныевышефактыонепопулярности темы материнства, детства, отцовства, родительства вРоссии.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
