Диссертация (1144862), страница 96
Текст из файла (страница 96)
Вольфа(которое университет использовал для издания своих трудов) и целый ряддругих. Многие из этих разнообразных учреждений имели весьма давнююисторию, будучи основанными еще до появления на Васильевском островеуниверситета (некоторые — в екатерининское время)13, что, кстати, по предположениям, высказывавшимся в литературе, и предопределило размещениеуниверситета в 1819 г. в здании «двенадцати коллегий»14.См.: Григорьев М.А.
Петербург 1910-х годов. Прогулки в прошлое / Сост., авт. вступ. ст. и коммент.Л.С. Овэс. СПб., 2005. С. 65.13См., напр., хронологическую и территориальную роспись деятельности культурных учрежденийстолицы в книге: Лурье Ф.М. Петербург 1703–1917. История и культура в таблицах. СПб., 2003. С.
14–137.14См.: Санкт-Петербург: 300 лет истории / Отв. ред. В.М. Ковальчук. СПб., 2003. С. 162.12406Неудивительно, что значительная часть жизни большинства «университетских людей», чьи интересы были связаны с науками и искусствами,проходила именно на Васильевском острове, причем некоторые жили в университетском комплексе постоянно. Так, ректор университета жил в т. н.
ректорском флигеле, располагающемся рядом с главным зданием и соединенным с ним аркой (сейчас здесь находятся различные административныеслужбы университета)15. Большинство профессоров и университетских служащих также жило недалеко от университета. Некоторые из них жили, как иректор, в казенных квартирах, которыми располагал университет (расположенных как в специальном трехэтажном флигеле, примыкавшем к Химической лаборатории, так и в главном здании, других рабочих корпусах)16, но вописываемый период большинство все же снимало квартиры поблизости17.
Вуниверситетском комплексе на Филологическом переулке располагалось иупомянутое выше студенческое общежитие — построенное в 1882 г. по проекту архитектора Л.Н. Бенуа здание Александровской коллегии (сегодня здание занято хозяйственной частью университета)18, его жители — студентыуниверситета — именовались «коллегиантами». Открытая 3 октября 1882 г.,Коллегия императора Александра II была учреждена на средства известногопредпринимателя и мецената С.С. Полякова, пожертвовавшего на ее устройство более 200 тыс. рублей, и была рассчитана на проживание 150 студентов19. Однако при постоянно увеличивавшемся притоке студенчества, помещений общежития не хватало, и большинству нуждающихся в жилье студентов приходилось снимать его на ближайших линиях Васильевского острова.Ендольцев Ю.А.
Санкт-Петербургский государственный университет… С. 72–79.Там же. С. 229–230.17Так, в 1914 г. почти все профессора университета имели жительство на Васильевском острове (см.:Общий список лиц, состоящих в Императорском Санкт-Петербургском Университете, которые на основании ст. 81–88 Учреждения Судебных Установлений могут быть присяжными заседателями по гор. СПб и егоуезду в 1915 г. // ЦГИА СПБ. Ф.
14. Оп. 1. Д. 10837. Л. 4–8).18См., напр.: Ендольцев Ю.А. Санкт-Петербургский государственный университет… С. 67–68.19См.: Краткий отчет о постройке здания коллегии императора Александра II для студентов С.Петербургского университета / Сост. Н. Аничков. СПб., 1882; Устав коллегии императора Александра II длястудентов императорского С.-Петербургского университета, учрежденной Самуилом Соломоновичем Поляковым. СПб., 1882; Обзор деятельности СПб унив-та за время с 1881–1894 г. // ЦГИА СПб. Ф. 14. Оп. 1.Д. 9506. Л.
5; Санкт-Петербургский государственный университет в пространстве и времени… С.53.1516407Таким образом, закономерно, что значительную часть жителей Васильевского острова составляли трудовая интеллигенция и студенты, связанные с«академическим центром», а также служащие различных учреждений. Известный исследователь социальной истории Петербурга Н.В. Юхнева отмечает, что кварталы от Университетской и Николаевской набережных доБольшого проспекта в начале ХХ в. были заселены по преимуществу учеными, преподавателями учебных заведений и учащимися20.
Однако надо помнить и о другой многочисленной части населения острова, связанной с близостью порта и заводских предприятий, расположенных на этой территории, — моряках и рабочих. Поэтому можно сказать, что, несмотря на обилиеучебных заведений и ученых институтов, Васильевский остров начала ХХ в.в своей большей (западной) части относился скорее к демократическим районам города.
Район же университета можно отнести к пограничным территориям «парадного» Петербурга, за которыми очень близко начинался уже совсем другой, «непарадный» город. В частности, следует отметить, что неподалеку за университетским комплексом находились кварталы с дурной репутацией (например, у находящегося по соседству Андреевского рынка располагались многочисленные притоны, процветала проституция21). Говоря о«территориальных проблемах» университета, надо также иметь в виду, чтоВасильевский остров является не самым благоприятным местом города нетолько в социальном, но и в климатическом отношении — благодаря своейлинейной планировке его восточная часть продувается с двух сторон сильными невскими ветрами22, основная же проблема района — периодическиенаводнения, случавшиеся здесь чаще других центральных районов, которымбыли наиболее подвержены (помимо западной приморской части Васильев-Юхнева Н.В.
Этнические группы и их общинная жизнь в старом Петербурге // МногонациональныйПетербург. История. Религии. Народы. СПб., 2002. С. 64.21Григорьев М.А. Петербург 1910-х годов… С. 6722Ленинград. Историко-географический атлас. М., 1977. С.
53.20408ского острова) кварталы, расположенные севернее Среднего проспекта, истрелка острова23.Долгое время восточная часть Васильевского острова (I участок Васильевской части) отличалась повышенной концентрацией нерусского населения, что было связано в значительной степени как раз с преподавательскими учащимся составом учебных заведений, расположенных в этом месте, ислужащими находящейся здесь Биржи и торговых контор.
К 1910 г. этническая ситуация постепенно меняется, и уровень русского населения приближается здесь к среднему по городу, однако по-прежнему непропорциональновысокой по отношению к среднегородскому числу остается доля немецкогонаселения (7%), а состав инонациональной части населения был одним изсамых пестрых в столице24. Эти обстоятельства, кстати, во многом отражаликак рост абсолютного числа русских студентов в университете, так и пеструюэтническую картину университетского студенчества, о которой мы поговорим ниже.
Следует помнить, что численно весь «академический мир» Петербурга составлял в начале ХХ в. ничтожный процент (1–2%) от населения быстрорастущего города, число жителей которого к началу Первой Мировойвойны перевалило за 2,2 млн. человек (увеличившись за это время почти на600 тыс.)25.Между тем, нельзя сказать, что университет был отгорожен от окружающего его городского пространства. Характерно, что один из постояннозадаваемых вопросов к администрации со стороны МНП или полиции — вопрос о порядке доступа в здание университета, который представлялся властям слишком свободным.
Например, в «кризисный» 1911 г. в ответ на оче-23Померанец К.С. Три века петербургских наводнений. СПб., 2005. С. 121; Москаленко И.Г. Наводнения // Санкт-Петербург. Энциклопедия. СПб.; М., 2004. С. 557; Ленинград. Историко-географический атлас… С. 58.24Юхнева Н.В. Этнические группы и их общинная жизнь… С. 65.25Численность наличного населения, 1764–2002 гг. // Санкт-Петербург. 1703–2003.
Юбилейный статистический сборник. СПб., 2003. Вып. 2. С. 16.409редное требование МНП об установлении пропускной системы26 ректор отвечал:«Установить контроль за входящими через подъезд университета со стороны набережнойне представляется возможным, так как в этот подъезд входят не только студенты, но и посторонние, имеющие надобность в посещении Канцелярии. Для того, чтобы из означенных лиц никто немог проникнуть во внутренний коридор, мною, согласно устному предложению г.
Товарища Министра народного просвещения действительного статского советника В.Т. Шевякова, с субботы 24сентября уже установлен контроль за входящими в коридор с подъезда с набережной и служители,поставленные у входа в коридор, требуют от входящих в него предъявления матрикулов и вход27ных билетов» .Попечитель наложил на ректорское письмо глубокомысленную резолюцию:«Необходимо требовать предъявления входных билетов, а не матрикулов. Если разрешить28вести дело так; как это ведется теперь, то всякий студент может провести одного постороннего» .Только после этого выяснилось, что входные билеты для студентов ужегод как отменены Правлением университета (о чем тогда же — осенью1910 г. было сообщено в министерство)29.
Впрочем, и по вновь разработанным правилам, введенным в действие в 1911 г., допуск в университет широкой публике даже формально закрыт не был — по существу любой желающий, «имеющий надобность в посещении» университета, мог получить контрамарку у смотрителя здания, не говоря о том, что деканы факультетов могли выписывать удостоверения на постоянный проход в университет неограниченному кругу лиц30.Департамент МНП. Разряд ученых учреждений и высших учебных заведений — и.о. ректора С.Петербургского университета, 28 сентября 1911 г., №685 // ЦГИА СПб. Ф.
139. Оп. 1. Д. 12601. Л. 232–232об.27Ректор — Попечителю С.-Петербургского учебного округа, 30 сентября 1911 г. // ЦГИА СПб.Ф. 139. Оп. 1. Д. 12599. Л. 42.28Там же.29Ректор — Попечителю С. Петербургского учебного округа, 28 октября 1911 г., №4255 // Там же.Л. 111.30Протокол заседания правления Императорского С.-Петербургского университета, 7 сентября1911 г., №28. // ЦГИА СПб. Ф.
14. Оп. 3. Д. 13415. Л. 70–70об.26410Важно при этом иметь в виду, что за редким исключением на университетских лекциях отсутствовал какой-либо контроль посещаемости студентов, а идея допускать на них только записавшихся согласно утвердившимся впрофессорской среде представлениям «не соответствовала достоинству университета и значению профессорских лекций»31. Иначе говоря, фактическиуниверситетские аудитории оставались открытыми для посторонней публикидаже во времена «террора» эпохи Л.А.
Кассо (см. главу 8).Для понимания характера и степени институциональной вовлеченностиуниверситетской корпорации как института в общественную жизнь, ее способности реагировать на социальный заказ, особенно в рамках нашей темы,кажется важным кратко рассмотреть ее отношения не только с центральными, но и с региональными властями, которые в той или иной степени выражали местные общественные интересы и были социально «ближе» «университетскому миру», по крайней мере, в отличие от центральных властей непредставляясь профессорскому сообществу в роли постоянной «угрозы»университетской автономии.В этой связи уместно напомнить, что представляла собой система городского управления.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
