Диссертация (1139024), страница 21
Текст из файла (страница 21)
Таким образом, неблагоприятные для стороны выводыделаются только на основе необъяснимого отсутствия доказательств,1Хегер, С. Комментарий к новому австрийскому арбитражному законодательству. – М.: «Волтерс Клувер»,2006. – С. 49.2Keane, A. McKeown, P. The Modern Law of Evidence. – Oxford: Oxford University Press, 2012. – P.
15.Авторы, говоря о полномочии суда сделать такое выводы, пишут следующее: непредставление однойстороной доказательств может оправдать суд («may justify the court») в том, что он сделает выводы на основедоказательств противоположной стороны. Думается, что это весьма удачное выражение. Такой вывод – этонеизбежность, которая борется с безосновательным отказом от представления доказательств.98которые важны для дела и могут быть представлены суду. Нельзясогласиться с позицией некоторых российских ученых1, которые такиепроцессуальныепоследствия,предусмотренныевпрактикеАнглии,отождествляются с доктриной «истопл» (estopple).Вопрос оценки такого поведения встал перед Апелляционным судомАнглии и Уэльса в деле «Вишневский против Центрального органаздравоохранения Манчестера» (1998) (Wisniewski v.
Central Manchester HealthAuthority). В итоге суд выработал условия, при которых такой вывод можетбыть сделан, а также указал на последствия непредставления доказательств.Лорд Брук (Brooke LJ), в частности, отмечает, что непредставлениедоказательств может как усилить доказательства оппонента, так и ослабитьте доказательства, которые представила сторона, отказавшаяся представитьдоказательства иные. Немаловажно, что такой вывод возможен, еслиимеются хоть какие-то доказательства спорного факта (есть основание дляпредъявления иска). Если же причина непредставления доказательстваудовлетворяет суд, то неблагоприятный вывод не делается.
Когда некоторыедостоверные объяснения не удовлетворяют суд полностью, то он можетуменьшить или полностью нивелировать потенциально вредный эффект отсвоего вывода.Может ли российский суд, помимо применения предусмотренных взаконе последствий, давать оценку такому бездействию? Вправе ли судсовершать такую оценку в ситуации, когда последствия несовершенияпроцессуального действия в законе не определены? Исходя из буквальноготолкования закона, скорее всего, ответ будет отрицательным.
Дело в том, чтосуд основывает решение только на основе исследованных в судебномзаседании д о к а з а те л ьс тв (ч. 2 ст. 195 ГПК РФ, ч. 3 ст. 15, ч. 4 ст. 170 АПКРФ). В таком случае возникает другой вопрос: стоит ли рассматриватьрассматриваемое поведение в качестве доказательств?1В частности, такое отождествление допускает С.В. Афанасьев. См., Афанасьев, С.В. Использованиеконклюдентных процессуальных действий при рассмотрении судом гражданских дел // СПС «Консультантплюс».99В практике такие примеры встречаются.
Например, дело о переводеправ и обязанностей покупателя доли в праве общей собственности. Суд, вчастности, указал: «кроме того, в указанный день договор купли-продажизаключен не был, в связи с чем у Кучеровой Н.Л. имелась возможностьреализовать свое право на выкуп доли. Косвенным доказательствомотсутствия этого намерения является то обстоятельство, что несмотря наразъяснениясудаонеобходимостивнесенияденежныхсредств,предусмотренных договором, на депозит суда, данные денежные средстваистцом не были внесены» (решение Люберецкого городского судаМосковской области от 03.07.2013 по делу № 2-3631/13).Еслипостаратьсяпризнатьтакоебездействиевкачестведоказательства, то неизбежно столкновение с некоторыми трудностями,поскольку бездействие не вписывается в классическое представление одоказательстве.Безусловно,такоеповедениеподпадаетподдореволюционное определение доказательств – как всего того, что позволяетубедить суд в своей правоте.
Советская доктрина, а вслед за ней исовременная наука процессуального права рассматривает доказательства каксредства познания фактов прошлого. В приведённом примере нет факта,который бы познавался с помощью доказательств, ведь наличие илиотсутствие намерения – это не вопрос факта. Также речь не идёт о прошлом –намерения нет именно в момент вынесения решения.Ещё одна интересная особенность такого «доказательства». Еслиоценивать процессуальное поведение как доказательство, то возникаетвопрос, что является источником доказательства? Кажется, что его нет. А всёпотому, что в отличие от иных доказательств, «доказываемый факт» (мынамеренно берём словосочетание в кавычки) в таком случае воспринимаетсясудьёйнепосредственно,анеопосредованноспомощьюсредствдоказывания.Думается, что в таком случае процессуальное бездействие любого изучастников не является доказательством.
Поэтому не имеет смысла относить100его к прямым или косвенным доказательствам. Это, впрочем, не лишает судвозможности оценивать это поведение и учитывать его в качествеаргументов. Также было бы ошибочно считать, что оценка такого поведенияв принципе неправильна. Задача суда – защитить нарушенное право. Еслинарушения права нет и суд сталкивается с сутяжничеством, утаиваниеминформации, то и в защите права следует отказать. Суд всё равно, так илииначе, оценивает процессуальное поведение, учитывает его в качествеаргументов при вынесении судебного решения. Будет намного лучше, еслисуд, вынося решение, укажет, как именно он оценил то или иноепроцессуальное поведение стороны. Это сделает само судопроизводствоболее прозрачным и определённым, в результате чего стороны заранее будутзнать, что ждёт от них суд.Характер (репутация) лица как косвенное доказательство.
Говоря охарактере лица как доказательстве, обычно имеют в виду вывод о том, чтоконкретное действие (которое и нуждается в доказывании) являетсярезультатом определённых устойчивых психических свойств человека, тоесть его характера. В отечественной науке доказательственного права этотвопрос, как правило, не исследуется. В науке стран общего права такоедоказательство может быть использовано в качестве как прямого, так икосвенного доказательства.
Думается, что небольшое исследование по этомувопросу может быть полезно для развития процессуальной мысли.В истории континентальной Европы характер лица и его репутация(как и отдельные примеры поведения) использовались в инквизиционномпроцессе. Например, в Италии «дурная слава, обыкновение совершатьпреступления, колебания и страх при допросе» могли стать основанием дляприменения пытки1. Французский инквизиционный процесс выделялотдалённые улики. К ним он относил «связь обвиняемого с людьми дурногообраза жизни; то обстоятельство, что обвиняемый является бродягой или1Гродзинский, М.М.
Указ. соч. С. 25.101вообще “тёмной личностью”, постыдное или грубое прозвище обвиняемого,отталкивающая его физиономия и т.п.»1.Поэтому нет ничего удивительного, что по общему правилу и вгражданском, и в уголовном процессе использование характера лица какдоказательства (обычно косвенного) запрещено в странах общего права2. ВСША такое общее правило устанавливает 404 правило Федеральных Правило Доказательствах (Federal Rules of Evidence)3.ВАнглиивопросприменениядоказательствхарактералицарегулируется прецедентами.
Во избежание терминологической путаницы,предварительно следует отметить, что под общим термином characterevidence объединены два различных вида доказательств: (а) склонность кхорошему поведению или (б) к деликтам вообще либо доказательствасовершения схожих или аналогичных деликтов в прошлом. На деле этосовершенно разные виды доказательств.Еслиговоритьопроцессе4,гражданскомтообщийзапретраспространяется на доказательства расположения сторон к хорошемуповедению («evidence of the disposition of the parties towards good conduct»).Условнотакиедоказательстваможноназватьположительнойхарактеристикой. Ещё в решении по делу Attorney-General v.
Radloff (1854)суд указал, что в гражданском процессе нет презумпции, согласно которойлицо с хорошей репутацией не сможет нарушить договор или не сможет неисполнить обязательство.В деле Hatton v. Cooper (2001), которое касалось ДТП, судьястолкнулся с необычной для таких дел нехваткой доказательств. Решаявопрособответственностиодногоизводителей, онсослалсянасвидетельство работодателя истца, который указал, что истец был отличным1Там же. С. 28.Пожалуй, одно из неоспоримых направлений для использования доказательств такого рода – этодискредитация свидетеля (witness impeachment). Этот вопрос в работе не рассматривается.3В случае с США необходимо учитывать, что такие доказательства могут быть разрешены законамиотдельных штатов.4Здесь и далее примеры из практики и их описание взяты из Keane, A. McKeown, P. Op.
cit. P. 440-443,Glover, R., Murphy, P. Op. cit. P. 125-136.1022водителем – спокойным и уверенным, никогда не рисковал. Вышестоящийсуд этот довод не поддержал, отметив, что доказательства истца как водителясовершенно бесполезны в подобных делах.Доказательства характера лица будут допустимы в делах о клевете(диффамации). Очевидно, что в таком случае исследование репутации лицаявляется г ла вн ы мф а к то м , и, само собой разумеется, суд будетисследовать доказательства, устанавливающие этот факт.
В таком случаеcharacter evidence будут прямыми доказательствами.Несколькоинтереснеескладываетсяпрактикаиспользованиядоказательств расположения сторон к плохому поведению («evidence of thedisposition of the parties towards bad conduct»): к деликту вообще илисовершениюопределенноговидаделикта.Вслучаеиспользованиядоказательств склонности к деликтам суду представляются уже не столькохарактеристика, сколько доказательства совершения в прошлом аналогичных(или схожих) деликтов. Не случайно вторая группа доказательств имееттакже обозначение «доказательства однородных фактов» (similar factsevidences). Часто эти термины «character evidence» и «similar facts evidence»используют как синонимичные. Также можно встретить еще однообозначение – доказательство склонности (propensity evidence).Напрактикеиностранныесудынередкодопускаюттакиедоказательства.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
