Диссертация (1138761), страница 27
Текст из файла (страница 27)
В противномслучае под определение подлежащей запрету пропаганды попадает любаяострая общественная дискуссия, сопровождающаяся информированиемПодробно см.: Johnson P. Homosexuality, Freedom of Assembly and the Margin of Appreciation Doctrine ofthe European Court of Human Rights: Alekseyev v Russia // Human Rights Law Review 2011. Vol. 11. No.
3. P.588.261Alekseyev v. Russia. §§ 78-79.260126общества о неизученных явлениях, а также демонстрацией взглядов,шокирующихисчитающихсянеприемлемымипокрайнеймерепредставителями власти. Любой выпуск новостей или политическое ток-шоуподпадает под такое – недемократическое – определение пропаганды.
В этойсвязи и Конституционный Суд РФ262, и Верховный Суд РФ отмечают, чтозапретпропагандыгомосексуализмасрединесовершеннолетних«непрепятствует реализации права получать и распространять информациюобщего,нейтральногосодержанияогомосексуальности,проводитьпубличные мероприятия в предусмотренном законом порядке, в том числеоткрытыепубличныедебатыосоциальномстатусесексуальныхменьшинств»263, а направлен исключительно на пресечение навязываниянесовершеннолетнимопределенногоотношениякнетрадиционнымсексуальным связям и не допускает расширительного толкования264.Итак, сам по себе запрет озвучивания непопулярных и шокирующихидей несовместим с требованиями плюрализма, толерантности и широтымнений, без которых не может существовать «демократическое общество», очем постоянно напоминает Европейский Суд по правам человека265.
Запретраспространенияинформации,являющегосявпониманииВсеобщейдекларации прав человека (статья 19) важным элементом свободыубеждений, также не соответствует принципам правового демократическогогосударства. Защита нравственности как важный публичный интерес, такимСм.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 сентября 2014 года № 24-П, п.2.2, 3.2.263Определение Верховного Суда Российской Федерации от 15 августа 2012 г.
№ 1-АПГ12-11 об оставлениибез изменения решения Архангельского областного суда от 22 мая 2012 г., которым отказано вудовлетворении заявления о признании недействующими отдельных положений областного ЗаконаАрхангельской области от 15 декабря 2009 г. № 113-9-ОЗ «Об отдельных мерах по защите нравственности издоровья детей в Архангельской области» и областного Закона Архангельской области «Обадминистративных правонарушениях»; Определение Верховного Суда от 7 ноября 2012 г. № 87-АПГ12-2 обоставлении без изменения решения Костромского областного суда от 6 июля 2012 г., которым отказано вудовлетворении заявления о признании недействующим в части Закона Костромской области «О внесенииизменений в Закон Костромской области «О гарантиях прав ребенка в Костромской области» и КодексКостромской области об административных правонарушениях от 15.02.2012 № 193-5-ЗКО // СПС«Консультант Плюс».264Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 сентября 2014 г № 24-П, п.
1резолютивной части.265См., в частности, Application no. 5493/72, Handyside v. United Kingdom, Judgment of 7 December 1976, § 49;Application no. 24919/94, Gerger v. Turkey, Judgment of 8 July 1999, § 46; Sergey Kuznetsov v. Russia, §45; идругие.262127образом, не может требовать ограничений на выражение идей, отличных отмнения большинства, а также на распространение информации о фактахсоциальной действительности.Во-вторых, отсутствуют доказательства того, что простое упоминаниегомосексуальности или открытые публичные дебаты о социальном статусесексуальных меньшинств негативно скажутся на детях или уязвимыхкатегориях взрослых.
Это признает Европейский Суд по правам человека266.С этим тезисом согласен и Конституционный Суд Российской Федерации,указывая в решении по делу, разрешенному в 2014 году по жалобе того жеС.А. Алексеева, а также граждан Я.Н. Евтушенко и Д.А. Исакова, что«возможностьвлиянияинформациионетрадиционныхсексуальныхотношениях, даже поданной в навязчивой форме, на будущую жизнь ребенкане является безусловно доказанной»267. Кроме того, польская статистикасвидетельствует о том, что после запрета гей-парадов в Польше уровеньобщественного приятия и уважения к сексуальным меньшинствам сталрасти268.
Европейский Суд убеждает государства в том, что не умалчиваниепроблемы, а ее беспристрастное публичное обсуждение может помочьобществу найти решение. В постановлении по делу Алексеева отмечается,что«такоеобсуждение,подкрепленноенаучнымиисследованиями,благоприятно сказалось бы на социальной сплоченности, гарантировав, чтобудут услышаны представители всех взглядов, включая заинтересованныхлюдей.
Это также прояснило бы некоторые спорные моменты, такие, как,может ли человек воспитываться или вовлекаться в гомосексуальность, иливыбирать или отвергать ее добровольно»269. Таким образом, запрет напубличноеобсуждениепроблемылишь«раздувает»эмоциональнуюобщественную дискуссию, привлекает более пристальное внимание к266Alekseyev v. Russia, § 86.Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 сентября 2014 г. № 24-П, п. 3.2.268Боднар А. Указ. соч. С 95.269Alekseyev v. Russia, § 86.267128правовому статусупредставителейсексуальныхменьшинстви,какследствие, более пагубен для публичной нравственности, чем его отсутствие.В-третьих, как полагает ряд исследователей, в том числе в областимедицины, несмотря на открытую демонстрацию личного одобрительногоотношения к представителям ЛГБТ-сообщества, участники протестныхакций просто не могут повлиять на выбор другими членами социума своейсексуальной ориентации.
Высказывается и аргументируется позиция, чтогомосексуальная ориентация – это свойство, которое не является заразным ине может быть предметом пропаганды по своей природе. Так, нейробиолог,директор Нидерландского института исследований мозга Дик Свааб в своеминтервью отметил, что «вводить запрет на «пропаганду гомосексуализма» –это примерно то же, что запрещать пропаганду карих глаз или высокогороста»270. Если согласиться с утверждением ученого, то получается, чтоактивисты не пропагандируют свои физиологические и психологическиеособенности, а борются всеми доступными способами за равные (в ихпредставлении) права.
Конечно, представление участников манифестаций оправовомравенствеможетнесовпадатьсаргументированнымиутверждениями большинства представителей науки конституционного права,с позицией высших судебных инстанций, законодателя, церкви и т.д., но уних (как и у всех остальных) должна быть возможность озвучить своисоображения.Итак, оснований для серьезных опасений за состояние публичнойморали в случае организации демонстраций в защиту прав сексуальныхменьшинств у государства возникать не должно. Конечно, данный выводсправедлив только в обществе, состоящем из индивидов с нормальнойвзрослой психикой, способных на вынесение взвешенных, разумныхсужденийобокружающейдействительности.Именнотакой–«усредненный», мыслящий индивид – и является по общему правилуСм.: Корниенко С.
Закабаленный разум – [Электронный документ]. – URL:http://www.svoboda.org/content/article/25182383.html (по состоянию на 02.02.2015).270129адресатом правового воздействия271. Поэтому представления чиновников одопустимых формах проявления индивидуальности и принадлежности копределеннымсоциальнымминимальныйнравственныйгруппамуровень,неследуеткоторыйрассматриватьдолженкакискусственноподдерживаться за счет ограничения конституционного права на свободусобраний272. Ограничения, посягающие на право граждан публично и мирноассоциировать себя с определенным меньшинством, не проходят тест нанеобходимость вмешательства.Данный вывод не означает, что государство не должно приниматьнеобходимые и соразмерные степени угрозы общественному порядку ибезопасности меры по обеспечению мирного формата такого рода собраний.Он также не означает, что право в принципе не должно пресекать такиевнешние проявления свободы выражения мнений, включающей в себя исвободу собраний, при которых открыто и цинично демонстрируетсяпренебрежение нормами общепринятого в социуме поведения.
Примеромдопустимых с точки зрения критерия необходимости вмешательстваограничений являются ограничения на очевидно непристойное поведение вовремя публичных мероприятий с любой тематикой. Так, статья 8 ЗаконаЛитвы от 2 декабря 1993 г. № I-317 «О собраниях» содержит следующуюнорму: «Собрания должны запрещаться, если их участники:… 3) приходятобнаженными или иными способами цинично нарушают требования моралисвоим внешним видом или предметами, которые они имеют при себе илидемонстрируют».Вопрос об адекватности и соразмерности ограничительных мер вотношении права меньшинств на организацию и проведение мероприятийрешается просто: необходимо применять общие требования к ограничениям,В отношении тех социальных групп, которые объективно не способны на критическое восприятиеинформации, – несовершеннолетних, психически нездоровых лиц – может (и должно) быть предусмотреноособое правовое регулирование.
И в этом отношении диссертант разделяет позицию, выраженнуюКонституционным Судом РФ в Постановлении от 23 сентября 2014 г. № 24-П.272О том, что «общественная нравственность» как законное основание для ограничения свободы собранийне является синонимом нравственности лиц, обладающих политической властью, высказывалсяКонституционный Трибунал Польши в Решении K 21/05 от 18 января 2006 г..271130связанным с потенциальной угрозой нарушения общественного порядка ибезопасности во время мероприятия, с выбором времени и места проведениясобрания, и этого достаточно. Специальные ограничения рассматриваемогоправа в целях защиты общественной нравственности не отвечают критериюнеобходимости вмешательства, их установление в любом виде будетсчитаться непропорциональным (несоразмерным и неадекватным).Те нарушения требований публичной морали при реализации свободысобраний,которыеменьшинства,несвязаныпредполагаютсотстаиваниемвведениетакихмерправкакого-либогосударственногореагирования, которые с наименьшей степенью вмешательства позволятобеспечить минимальный уровень пристойности поведения манифестантов.Только самые «крайние» случаи пренебрежения нормами общественногоприличия оправдывают применение таких мер, как прекращение (роспуск)мероприятия и возложение ответственности на организаторов.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
