Диссертация (1138761), страница 28
Текст из файла (страница 28)
Болееадекватной реакцией власти является применение мер индивидуальноговоздействия непосредственно к нарушителям: предписание прекратитьнепристойное поведение, удаление с собрания, привлечение нарушителя кответственности (административной, гражданской, уголовной).Итак, современные общественные отношения настолько сложны, чтобольшинство отклонений от стандартных видов социальных связей ивзаимодействий не осуждается, а наоборот, приветствуется и развивается.Как следствие, обществу свойственен морально-нравственный релятивизм,при котором понятия «хорошее» и «дурное» отбрасываются как чрезмернокатегоричные, а их место занимают концепции полиморфии, терпимости,нейтралитета, создающие основу для правовой системы.
Даже если обществожелает нравственного «возрождения», право, в отличие от других формсоциальной регуляции, по своей сути и предназначению не может и недолжно обеспечивать духовное обогащение индивидов. Еще И. Кантотмечал, что моральные качества личности достигаются воспитанием ипримером.131Защита нравственности тем не менее по традиции остается допустимойцелью ограничений основных прав. Представляется, что эта цель должнапонимается только как пресечение внешне непристойного поведения,цинично нарушающего минимальные и не подвергающиеся сомнениюсоциальные императивы.
Защита нравственности распространяется наформу, а не на содержание отстаиваемых убеждений и ни в коем случае неозначает ограничение выражения идей, шокирующих или отличных отмнения большинства.Применительно к свободе собраний государственный интерес в охранеобщественной нравственности играет не против, а наоборот, за широкоепубличное обсуждение сложных социальных проблем.
Запрет определенныхкатегорий собраний, в первую очередь с неоднозначной или провокационнойтематикой, не может исключить неудобные для власти, спорные иоскорбительныедлянекоторыхгруппнаселениятемыизсферыобщественного интереса, а потому не является адекватным способом борьбыза нравственную чистоту общества. В этом аспекте диссертант поддерживаетпозициюроссийскогоКонституционногоСуда,выраженнуювПостановлении от 23 сентября 2014 г. № 24-П, о том, что Конституция РФ недает оснований для установления запрета на ведение общественныхдискуссий о сексуальных отношениях, включая нетрадиционные, и обобеспечении прав, свобод и законных интересов сексуальных меньшинств;государство вправе вводить ограничения на деятельность, связанную сраспространением подобной информации, только если она приобретаетагрессивный, навязчивый характер, способна причинить вред правам изаконным интересам других лиц, прежде всего несовершеннолетних, иявляется оскорбительной по форме (п.
2.2). Цель непротиворечия канонамнравственности, по нашему мнению, остается лишь внутренним ориентиромдля организаторов и участников публичных мероприятий, не требующимвведения особых правовых механизмов, ограничивающих свободу собраний.1322.3. Ограничения свободы собраний в иных публичных целяхЕсли охрана общественного порядка, безопасности и общественнойнравственности являются универсальными и часто используемыми целямиограничения свободы собраний в любой юрисдикции, то другие публичныецели, получившие отражение в законодательстве о публичных мероприятияхразличных государств, имеют более скудную практику применения, могутиспользоваться как дополнение или конкретизация «основных» публичныхцелей либо выявляются косвенно, посредством анализа конкретныхограничительных мер. Представляется интересным коротко остановиться нанекоторых из этих целей.Ограничения в целях охраны общественного здоровья.
Свободасобранийиногдамероприятияограничиваетсяи/илииныхлиц,длянеохраныздоровьяучаствующихвучастниковманифестациях.Руководящие принципы по свободе мирных собраний не запрещаютпризнавать данную цель в качестве легитимной, однако делают оговорку, чтослучаи такой угрозы встречаются редко и должны оправдывать запрет нетолько публичных манифестаций, но и иных форм совместного пребываниялюдей (в школах, на концертах, спортивных и иных мероприятиях, где людиобычнособираютсявместе)(§76).Внекоторыхюрисдикцияхзаконодательство о публичных мероприятиях закрепляет цель охраныздоровья в качестве самостоятельной и самодостаточной цели ограничениясвободы мирных собраний. Так, в статье 7 Закона АзербайджанскойРеспублики 1998 года «О свободе собраний» указано, что ограничениесвободы собраний может быть сделано в том числе в целях защиты такоговажного в демократическом обществе интереса, как охрана здоровьянаселения273.
В законодательстве Эстонии цель охраны здоровья понимаетсяболееконкретно,аименнокакпредотвращениераспространенияПункт 3 части I статьи 7 Закона Азербайджанской Республики от 13 ноября 1998 г. № 537-IГ (сизменениями от 2 ноября 2012 г.) «О свободе собраний» // Информационно-правовая система«ЗаконодательствостранСНГ»–[Электронныйдокумент].–URL:http://base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=2680 (по состоянию на 02.02.2015).273133инфекционных заболеваний (пункт 2 § 1 Закона Эстонии о публичныхсобраниях), а в пункте 5 § 1 Закона указывается на недопустимостьорганизациипубличногомероприятиявместераспространенияинфекционного заболевания274. Аналогично в статье 12 Закона Болгарии особраниях, митингах и манифестациях 1990 года закреплено положение отом, что «Глава исполнительного комитета муниципального народногосовета либо мэр, соответственно, уполномочены запретить проведениесобрания,митингаилиманифестациивслучаях,когдаимеютсянеопровержимые данные, подтверждающие, что <…> 3) публичноемероприятие угрожает общественному здоровью в условиях объявленнойранее эпидемии…»275.Более распространена, однако, практика объединения целей охраныздоровья и (общественной) нравственности в единое основание длявмешательства в свободу мирных собраний.
Соответствующая формулировкаиспользуется как в положениях международных актов, гарантирующихсвободу собраний (статья 21 Международного пакта о гражданских иполитических правах, пункт 2 статьи 11 европейской Конвенции о защитеправ человека и основных свобод), так и в национальном законодательстве опубличных мероприятиях (пункт 2 статьи 3 Закона Латвии 1997 года «Особраниях, уличных шествиях и пикетированиях», пункт 2 статьи 1 ЗаконаАлбании 2001 года «О демонстрациях», пункт 1 статьи 5 Закона Армении2011 года «О свободе собраний» и др.). Как уже отмечалось ранее,совместное использование этих двух целей подчеркивает восприятиеопределенного уровня нравственности как важной и даже определяющейхарактеристики здорового общества, индикатора душевного спокойствиянаселения.Закон Эстонской Республики от 26 марта 1997 г.
«О публичных собраниях» // RT I 1997, 30, 472.Закон Республики Болгария от 2 февраля 1990 г. «О собраниях, митингах и манифестациях» //Электронная правовая база БДИПЧ ОБСЕ – [Электронный документ]. – URL:http://legislationline.org/documents/action/popup/id/6724 (по состоянию на 02.02.2015) (перевод мой –Т.Х.).274275134Между тем существуют формы протестных акций, при которых напервый план выходит проблема физического здоровья самих участниковпубличных мероприятий. Выражение убеждений, сильных чувств и эмоций врамках таких манифестаций связано с демонстративным причинениемучастниками протестных акций вреда собственному здоровью. Яркимпримером является публичная голодовка, подпадающая под определение«собрания»вширокомсмысле276.Дляболееподробногоанализалегитимности цели охраны физического здоровья манифестантов имеетсмысл рассмотреть одно из немногих дел, где данная цель используется каксамостоятельнаяидостаточнаядляобоснованиягосударственноговмешательства. Речь идет о решении Европейского Суда по правам человекапо делу Кисс против Франции277.В данном деле мирное собрание, в котором участвовала заявительница,проводилось в форме массового длительного пребывания в помещениицеркви Святого Бернара в Париже группы нелегальных иммигрантовчисленностью около 200 человек, некоторые из которых прибегли кголодовке.
Спустя более полутора месяцев после начала протестной акции,которая проводилась с согласия представителей церкви, судебный приставконстатировал значительное ухудшение здоровья протестующих, а такжеантисанитарные условия пребывания людей в церкви. С помощью полициигруппа манифестантов была принудительно эвакуирована из церкви.Европейский Суд посчитал, что основная цель вмешательства – защитаздоровья и безопасности самих манифестантов от рисков, вызванныхантисанитарией и отказом от приема пищи, – является легитимной, апредпринятые государством меры – притом что акция протеста к моментуосуществления вмешательства длилась почти два месяца, и только поистечении этого срока участники акции были принудительно эвакуированы –необходимыми и соразмерными (§§ 44-47).276277См.: Руководящие принципы по свободе мирных собраний.
§ 17.Application no. 51346/99, Cisse v. France, Judgment of 9 April 2002.135Позиция Европейского Суда по данному делу демонстрирует, чтогосударства не должны поддерживать такие способы публичного выраженияпротеста, которые причиняют явный вред здоровью манифестантов. В такомподходе прослеживается патерналистский подтекст, поскольку властныйсубъект силой препятствует манифестантам в использовании опасных для ихфизического здоровья форм и способов самовыражения, напрямую незатрагивающих права окружающих.
Государство исходит из предпосылки онеспособности манифестантов самостоятельно принимать рациональныерешения, максимально удовлетворяющие их собственные интересы, и,проявляя заботу, распоряжается конституционно гарантируемой каждомусвободой по своему усмотрению.Рассматриваемое полномочие по прекращению безопасного дляокружающих публичного мероприятия по соображениям охраны здоровьяучастников собрания, хотя и имеет под собой разумное и понятноеобоснование, тем не менее противоречит предназначению правовогодемократического государства, гарантирующего гражданам автономию вотношении распоряжения собственным телом и заботы о физическомздоровье. Право на уважение частной жизни устанавливает круг вопросов,решение которых является сугубо личным делом, полностью свободным отоценок и «подсказок» со стороны государства. Признание права устраиватьжизнь согласно внутренним убеждениям с необходимостью «включает такжеправо заниматься деятельностью, признаваемой в качестве физически илиморально вредной, а также опасной для индивида»278.
Иными словами,государство не вправе вторгаться в определение индивидом своегокаждодневного меню, а следовательно, не должно запрещать и длительныедобровольные голодовки, до тех пор пока решение принимается осознанно, аего публичное претворение в жизнь не причиняет вред окружающим. Такимобразом, по нашему мнению, цель охраны общественного здоровья,понимаемая как забота о физическом благополучии манифестантов, не278Application no. 2346/02, Pretty v. United Kingdom, Judgment of 29 April 2002, § 62.136является легитимной и не оправдывает вмешательство в сферу личнойсвободы участников мероприятия, если поведение протестующих непричиняет вред каким-либо иным публичным интересам.Еще один интересный аспект из зарубежной практики ограниченийсвободы собраний, связанной с защитой здоровья граждан, касаетсяспециального регулирования, принятого в некоторых юрисдикциях длязащиты женщин, желающих сделать аборт, от манифестантов-противниковабортов. Пример американского дела Хилл против штата Колорадо279демонстрирует наличие у государства серьезных мотивов для исключениятерриторий клиник, специализирующихся на осуществлении абортов, изперечня мест, на которых можно беспрепятственно проводить публичныеакции протеста.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
