Диссетация (1137676), страница 52
Текст из файла (страница 52)
Однако его отношение кармии также остается двойственным: в конце раздела он заявляет, что вследствиесовершенной своей подчиненности руководству, армия, будучи гетерогенной поотношению к обществу, становится гомогенной внутри себя и по меньшей мереотчасти утрачивает свою суверенность:Следствием власти военачальника становится, однако же, оформление внутреннейгомогенности, независимой от общественной; подобным же образом особенная королевскаявласть не существует иначе как в зависимости от гомогенного общества621.Итак, на условной шкале гетерогенности армия располагается где-то междувойной и религиозной сферой, которая характеризуется ей в наибольшей степени.Далее философ пишет, что религиозная власть значительно выше военной: еслиэта вторая позволяет лишь захватить власть, то первая способна ее подпитывать.Поскольку его представление о власти, выраженное в концепте суверенности, впринципе склонно осциллировать между двумя измерениями – политическим иглубоко личным, связанным с освобождением от собственной субъектности, –можно сказать, что уже здесь французский мыслитель ставит вопрос о выборемежду военным и религиозным и сам делает его в пользу последнего.621"Toutefois le pouvoir du chef d'armée n'a immédiatement pour résultat qu'une homogénéité interne indépendante del'homogénéité sociale, alors qui le pouvoir royal spécifique n'existe qu'en rapport avec société homogène", Ibid.
P. 359.214Когда в середине 30-х гг. возможность новой войны становится все болеереальной, Батай реагирует на нее двумя, на первый взгляд противоположными,вещами: он пишет «Небесную синь» и организует Контратаку. Оба этипредприятия, однако же, позволяют говорить о его растущем неприятии войны,страхе перед ней и желании по возможности ее отдалить или предотвратить –хотя бы и несколько странным образом.Его повесть, написанная еще в 1935-м, но и опубликованная лишь в 1957 г. попросьбе друзей, пропитана тревогой и ужасом перед надвигающейся катастрофой.В заключительной сцене рассказчик описывает парад гитлер-югенд:Каждый взрыв музыки в темноте звучал заклинанием, призывающим к войне, к убийству.Барабанный бой доходил до пароксизма, словно стремясь разрешиться в финале кровавымиартиллерийскими залпами; я смотрел вдаль... целая армия детей, выстроенных для битвы.Между тем они стояли неподвижно, только в трансе.
Я видел их недалеко от себя,завороженных желанием смерти. Им виделись безграничные поля, по которым однажды онидвинутся, смеясь солнцу, и оставят за собой груды умирающих и трупов.Этой вздымающейся волне убийства, куда более едкой, чем жизнь (потому что жизнь нестоль светится кровью, сколь смерть) невозможно было противопоставить ничего, кроме всякихпустяков, комичных старушечьих мольб. Не обречено ли все мертвой хватке пожара, с егобледным светом горящей серы?622.Понять отношение философа ко всему этому позволяет даже не то, какие словаон использует – поскольку понятия «смерть», «пожар» или «горение» для негочаще выражают все же позитивную ценность, – а сам тон и настроение его текста.Справедливости ради стоит добавить, что об «убийстве» [meurtre] в таком ключеон не говорит никогда: вспомним, что даже приносить в жертву для него означает«не убивать, а оставлять и дарить»623.
Что Батай противопоставляет войне?622"Chaque éclat de la musique, dans la nuit, était une incantation, qui appelait à la guerre et au meurtre. Les battements detambour étaient portes au paroxysme, dans l'espoir de se résoudre finelement en sanglantes rafales d'artillery [...] Touteschoses n'étaient-elles pas destinées à l'embrasement flamme et tonnerres mêlés, aussi pâle que le soufre allumé, qui prend lagorge", Bataille G.
Le Bleu du ciel. P. 487.623См. сноску № 531.215Революцию, которую, хотя и не произнося этого слова, он понимает почти какжертвоприношение: «Выходит так, что мы напоминаем крестьянина, чья работаоказывается добычей бури [...] ...он бесцельно воздевает свои руки к небу, ожидая,что молния поразит его... его и его руки... »624 Обратим внимание на то, что здесьидет речь не о рабочих и не о крестьянах, т.е. не о каком-то социальном классе, аоб отдельном субъекте, ожидающем удара молнии: это классическая для Батаяметафора жертвоприношения, которую мы уже не раз упоминали в связи сницшевским концептом молнии, смертью садовской героини и батаевскимсубъектом как деревом, пораженным молнией; этот образ встречается, например,в «Истории глаза», «Внутреннем опыте» и инструкциях к одному из ритуаловтайного общества Ацефал, члены которого должны были встречаться как раз утакого дерева в парижском предместье625. Для нас важно обратить внимание навектор движения насильственной энергии: в описанной ситуации она являетсяизвне человека, поражает его самого и не движется дальше, тогда как войнадвижется по направлению от людей подобно «вздымающейся волне», оставляяпозади себя горы трупов.Однако если в «Небесной сини» ситуация представляется как пассивноепредчувствие катастрофы, то Контратака как леворадикальная политическаяинициатива проводит подобное жертвенное представление о революции в жизнь.Выше мы уже уделили ей немало места и отмечали, что в качестве ценности ееактивисты выдвигали сопротивление, агрессию и насилие, которое должно былопревратить доселе разрозненных индивидов в яростную толпу, которая могла быпротиводействовать как угнетению со стороны капиталистов, так и духу войны,воплощенную в фашистском и нацистском режимах.
«Война» в текстах группыфигурирует только в негативном ключе, как, например, в двух цитатах, которыемы уже приводили выше: «Подобный состав сил должен будет представлятьсовокупность тех, кто не принимает падения в бездну – в разруху и войну, –624"Les choses en arrivent là, nous rassemblons au paysan qui travaillerait sa terre pour l'orage. Il passerait devant seschamps, la tête basse...
[...] Alors le moment approchant... Il se tient devant se récolte il elévèra pour rien ses bras vers leciel... en attandent que la foudre le frappe... lui et ses bras...", Ibid. P. 425.625Bataille G. [Instruction pour la «rencontre» en forêt] // L'Apprenti sorcier. P. 359-362.216капиталистического общества, безмозглого и безглазого; он должен обратиться ковсем тем, кто... стремится жить сообразно непосредственному насилию бытия вкачестве человеческого существа»626; или, в другом месте: «...мы должны бытьготовы обратить против них предельное возможное по закону насилие, чтобыочистить землю от всего, что слепо требует от нас вести войну и страдать –включая и их самих»627.
Насилие здесь, в отличие от войны, становитсявнутренней характеристикой человеческого существования, одним из многихназваний стремления к радикальной свободе – в данном случае прежде всегосоциальной, но и не только. Именно этот внутренний импульс и проявляется вреволюционной борьбе, когда люди приносят свою самость в жертву сообществу,тогда как тоталитарные милитаристские идеологии и режимы, по мысли Батая,лишь подавляют его, превращая тем самым людей в рабов; грань между нимипролегает там, где одни направляют насилие против самих себя и на обретениесобственной свободы, а вторые эту самую свободу у них отнимают и сражаютсяза какие-то внешние, выдуманные или же навязанные идеалы.
Однако же граньэта очень тонка и проследить ее иногда бывает непросто.По справедливому замечанию Мишеля Сюриа, смысл действий Контратакизаключался в своего рода экзорцизме, изгнании войны с помощью насилия628.Однако, поскольку словоупотребление идеологов группы не отличалосьизлишней аккуратностью, иногда для обозначения этого революционного насилияони опять-таки употребляли слово «война», как, например, в названии листовки:«Тем, кто еще не забыл о войне за права и свободу»629.
Существует, такимобразом, две войны, одна – подчиняющая, другая – освобождающая человека:таков предложенный Батаем рецепт, который он позже почти дословно повторитв текстах для Коллежа социологии и Ацефала. Однако освобождение человеказдесь означает ничто иное, как его включение в иррациональное движениечеловеческой массы. В тексте под названием «Дополнительные заметки о войне»626См. сноску № 325.См. сноску № 327.628Surya M. Sainteté de Bataille. P.
64.629A ceux qui n'ont pas oublié la guerre du droit et de la liberté // Bataille G. ŒС. T. 1. P. 399.627217философ пишет: «Революционная сплоченность, органическая сплоченностьбудет возможна сегодня во Франции только в том случае, если люди будутосознавать, что борются за освобождение мира от тех, кто оставляет его нарастерзание войнам»630.Источником подобного амбивалентного употребления слова «война» в смыслереальной войны между державами и «решительной борьбы против чего-либо»следует полагать Ницше.
В «Рождении трагедии», где философ пока ещепродолжает воспевать немецкий дух, он в целом отзывается о реальной войнепозитивно и пишет, например, о дионисийском настрое шедших в бой греков: «Вбитвах с персами сражается народ трагических мистерий, и наоборот: народ, чтовел эти войны, нуждается в трагедии – необходимом ему целебном питье»631; идалее – о «победной доблести и кровавой славе последней войны»632, имея в виду,вероятно, Франко-прусскую войну 1870 г., в которой сам участвовал санитаром.
В«Человеческом, слишком человеческом» (1878) под войной он подразумевает всетот же реальный конфликт, но его отношение к ней становится двусмысленным:она с одной стороны позволяет как-то взбодрить вялый народ, с другой же –является варварством, регрессивным возвратом к естественному состоянию. Вафоризме 444, например, можно прочесть:Война. – Против войны можно сказать: она делает победителя глупым, побежденного –злобным. В пользу же войны можно сказать: в обоих этих действиях она варваризует людей итем делает их более естественными; для культуры она есть пора зимней спячки, человеквыходит из нее более сильным для добра и зла633.630"La cohésion révolutionnaire, la cohésion organique ne sera possible aujourd'hui, en France, que si les hommes ontconscience de lutter pour délivrer la monde de tous ceux qui l'abandonnent aux guerres", Bataille G.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
