Диссетация (1137676), страница 51
Текст из файла (страница 51)
На него безусловно повлияла интерпретация войны у Ницше,которого мало занимали реальные битвы, но который вел свою собственную«войну без пороха и дыма» [der Krieg ohne Pulver und Dampf] против ненавистныхему идеализма, христианства и рабской морали610. Параллельно с Батаем и ужепосле его кончины о войне и сакральном много писали также Кайуа 611 и Жирар612.Оба они, следуя каждый своим путем и вкладывая в эти слова различные смыслы,пришли к выводу о том, что война сакральна: для обоих это то немногое, чтоосталось еще от сакрального в опустошенном от него современном мире. Батайже приходит к выводу совершенно противоположному: в нынешней войне отсакрального не осталось ровным счетом ничего – хотя, казалось бы, если ссакральным оказывается связано насилие, то должна быть связана и война как егопрямая манифестация.
Очевидность в данном случае, однако же, дает сбой.Исходя из такой постановки проблемы, цель настоящей главы – во многомполемическая. Несмотря на то, что концептуализация войны у Батая до сих пореще не становилась предметом последовательного рассмотрения, немалое числоисследователей придерживаются той точки зрения, что французский мыслительбыл, с одной стороны, заворожен войной, а с другой – приравнивал ее кмистическому «внутреннему опыту», полагая таким образом в качестве ценности.608de Maistre J. Les soirées de Saint-Pétersbourg. Lyon-Paris: J.-B.
Pelagard. 1854. P. 55-59.Peguy C. Notre jeunesse. Cahiers de la quinzaine, 1910.610Ср., напр, в «Ecce Homo»: «С факелом в руках, дающим отнюдь не "дрожащий от факела" свет, освещается срежущей яркостью этот подземный мир идеала. Это война, но война без пороха и дыма, без воинственных поз, безпафоса и вывихнутых членов – перечисленное было бы еще "идеализмом". Одно заблуждение за другим выноситсяна лед, идеал не опровергается – он замерзает... Здесь, например, замерзает "гений"; немного дальше замерзает"святой"; под толстым слоем льда замерзает "герой"; в конце замерзает "вера", так называемое "убеждение", даже"сострадание" значительно остывает – почти всюду замерзает "вещь в себе"...», Nietzsche F. Ecce Homo.
Wie Manwird – was Man ist. Leipzig: Insel-Verlag, 1908. S. 76.611Caillois R. L'homme et le sacré. Gallimard, 1950. P. 219-242; Caillois R. Bellone, ou la pente de la guerre. Flammarion,2012. О его философии войны см. следующие работы: Romi Mukherdjee S. Festival, Vacation, War: Roger Caillois andthe Politics of Paroxysm // Durkheim and Violence / Romi Mukherdjee S. (ed) Wiley-Blackwell, 2009.
P. 119-138; RogerP. Caillois la guerre aux trousses // Critique. 2013. Vol. 788-789. P. 43-58.612Girard R. Achever Clausewitz. Flammarion, 2011. См. также.: Cowdell S. René Girard and Secular Modernity.University of Notre Dame Press, 2013. P. 143-167.609210Об этом пишут, например, М. Сюриа613, Б. Нойс614, и Э. Хасси615; примечательно,что их анализ при этом основываются прежде всего на материале батаевскихтекстов конца 30-х – середины 40-х гг., которые и в самом деле иногдаподталкивают к таким выводам, а не более ясных послевоенных его сочинениях.Однако подобная интерпретация серьезно упрощает как личное отношениефилософа к войне, так и консистенцию соответствующих ей концептов –поскольку, как мы попытаемся показать далее, понятие войны в его текстахфигурирует по меньшей мере в трех разных смыслах. Ситуация осложняется ещеи тем, что все эти смыслы не проговариваются им одновременно, а вместо этогоразвиваются, разветвляются и переплетаются постепенно по мере долгойпрерывистой эволюции его мысли, неизменно входя к тому же во взаимодействиес другими концептами.
Все это вынуждает нас в конечном счете ставить вопросне об единой философии, а о нескольких философиях войны у Батая, каждая изкоторых подразумевает особенный смысл самого этого понятия.Эти три непохожих понятия войны проистекают из трех непохожих опытоввойн, которые довелось пережить философу и для рассмотрения которыхнелишним будет обратиться к его биографии. В январе 1916 г. он был призван наслужбу в армию, но по причине болезни так и не принял участия в реальном боюи большую часть войны провел в полевом госпитале. Однако он видел ее из окна,слышал разрывы бомб вдалеке, постоянно видел раненых товарищей и в итогестал совершенно ей одержим616.
До нас дошли его записи, не вошедшие даже впредварительный текст «Границ полезного», в которых он говорит об этом опыте:Тогда я имел обыкновение писать, и писал изо дня в день, и озаглавил записи свои спечальной гордыней – Ave Caesar... Жизнь моя, как и жизнь моих сослуживцев, казалась мнеапокалипсисом – далеким и вместе с тем витавшим меж больничных коек. В этих видениях, где«право» или «справедливость» были ничего не значащими словами, правила лишь ВОЙНА –613Surya M. Georges Bataille, la mort à l'œuvre. P. 328-334.Noys B. Georges Bataille: A Critical Introduction.
P. 10.615Hussey A. The Inner Scar: The Mysticism of Georges Bataille. P. 125-142616Kendall S. Georges Bataille. P. 23.614211тяжкая, слепая, она вытеснила все прочее и жаждала крови, подобно Цезарю, восседавшему вложе амфитеатра. Во мраке тех дней я все чего-то искал, и искал, и искал, и не находил ничего,кроме мертвой ночи, отсутствия человеческого, зашедшегося в вопле тревоги [...] Страдание этонаучило меня безмерной иронии, ослепительному бессмыслию: оно пробило брешь кморальной дикости, к обожению [apothéose]617.Этот «обожествляющий апокалипсис» навсегда остается для философа идеаломмистического опыта, быть может впервые открывшего в нем, как он пишет,«волю к чудовищному»618; именно к нему он будет сводить впоследствии всетрагические, архаические, жертвенные войны прошлого. Однако с середины 30-хмируначинаетугрожатьсовсемдругаявойна,которуюонназывает«современной» и которая грозит человечеству тотальным уничтожением.
Этойвторой войне он всеми силами противостоит и всячески ее осуждает, неизменнопротивопоставляя ей жертвоприношение, – иначе говоря, сакральное насилие.Наконец, в текстах философа конца 30-х – начала 40-х гг. (в «Сумме атеологии»)нам встречается и третий род войны: это «духовная брань», война субъектапротив самого себя, что служит его разрушению в пользу мистического единениясо всем сущим. Из этих трех войн лишь две (1 и 2) реальны и лишь две (1 и 3)выражают собой определенную ценность и оказываются так или иначе связаны ссакральной сферой человеческого бытия: современную войну он решительно изнее вычеркивает.
Далее мы совершим попытку еще раз «пробежать» весь корпусбатаевских сочинений из начала в конец, с середины 30-х до 60-х, с тем, чтобыпопытаться доказать эту нашу гипотезу на конкретном материале.617"J'écrivis à ce moment-là, au jour le jour, des noes qu'avec un orgueil triste j'intitulais Ave Caesar...
Ma vie comme celledes soldats parmi lesquels je vivais, me paraissait enfermée dans une sorte d'apocalypse lointaine et cependant présenteentre les lits de l'hôpital. Dans cette vision, où le droit et la justice étaient des mots inertes, seule régnait la GUERRE,luorde, aveugle, elle-même, elle seule, exigeant du sang, comme le César assis dans les gradins.
Dans les tenèbres de cetemps-là, je cherchais et je cherchais: je ne trouvais qu'une nuit morte, une absence humaine à crier d'angoisse [...] Cettemisère m'apprit l'ironie exorbitante, le non-sens aveuglant: la brèche ouvrait l'accès à la sauvagerie morale, à l'apothéose",Bataille G. ŒC. T. 7. P. 524.618"...j'ai repondu à la volonté monstrueuse en moi", Ibid.2125.1. Первые опыты рефлексии на тему войны: армия, оружие и борьбаКак принято считать, впервые Батай всерьез обращается к теме войны послепопытки фашистского переворота во Франции в феврале 1934 г. Однаконекоторые мысли на сей счет он начал высказывать еще годом раньше, послеприхода к власти Адольфа Гитлера. В «Психологической структуре фашизма» онпосвящает армии и войне отдельный раздел, который начинается со следующегозамечания: «...армия существует лишь по причине существования войны, и еепсихологическая структура целиком сводима к отправлению этой функции»619.Однако же, несмотря на эту первую фразу, далее он рассматривает армию как«благородное сообщество» [la société noble] почти в совершенном отрыве от ееосновной функции и скорее в связи с понятиями славы, чести или же долга.
Врусле своего проекта гетерологии, который мы подробно анализировали вовторой главе нашей работы, французский мыслитель рассматривает войско какгетерогенное сообщество, инаковое по отношению к гомогенному обществу;реляция между ними характеризуется, помимо прочего, тем, что при переносе изодной части уравнения в другую любое явление как бы меняет свой знак: такотвратительное [ignoble] убийство может даже стать благородным [noble], еслисовершается воином. Самой войне Батай посвящает лишь одно беглое замечание:Очевидно, что благородство оружия означает прежде всего интенсивную гетерогенность;дисциплина или иерархия являются всего только формами ее, но не основаниями; глубиннойприроде оружия соответствуют лишь кровопролитие, резня и смерть.
Однако же двойственныйужас войны обладает лишь низкой (строго говоря, недифференцированной) гетерогенностью.Дух оружия, возвышенный и сам возвышающий, предполагает аффективное объединение,способствующее его единодушному приложению, то есть ценности в плане действия620.619"...l'armée existe en raison de la guerre et sa structure psychologique est entièrement réductible à l'exercice de safonction", Bataille G.
La structure psychologique du fascisme. P. 357.620"...l'horreur ambiguë de la guerre ne possède encore qu'une hétérogenéité basse (à la rigueur, indifférenciée)", Ibid.213Парадокс здесь заключается в том, что армия более гетерогенна, чем война:орудие для отправления некой функции превосходит саму эту функцию. Пока что,философа, таким образом, интересует не война, а те индивиды и сообщества,которые в силу своей причастности к «кровопролитию, резне и смерти»изменяются и становятся отличными от других. Уже здесь мы можем увидетьцентральное противоречие батаевского интереса к войне: он заворожен несопровождающими ее разрушениями и тысячами смертей, а только ееспецифическим воздействием на человеческие существа.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
