Диссетация (1137676), страница 41
Текст из файла (страница 41)
La Partmaudite. P. 64.168сакрализация как формальная процедура воплощается также и в интимности каксостоянии, «сакральном мире», в котором сакрализации уже быть не может. Вседело здесь состоит в направлении взгляда: подобный мир существует лишь вперспективе вышедшего из него человека, однако другой у нас нет.4.2. «Теория религии»: сакральная интимность и забвение насилияАнализ этой работы следует начать с того, что книги под таким заглавиемникогда не было опубликовано. Изначально ее текст представлял собой лекциюпод названием «Схема истории религий», прочитанной Батаем в 1947 г.
С цельюпубликации он возвращался к нему в 1948, 1954 и 1960-1961 гг., но в результатеработа была напечатана лишь посмертно505. Хотя некоторые исследователисклонны полагать факт не-публикации этой работы одной из величайших загадокво всем батаевском творчестве, мы хотели бы обратить внимание скорее напоследовательность его послевоенной мысли: если вместо того, чтобы написатьновую книгу, философ полагал возможным раз за разом переписывать старую –чего не стал бы делать, скажем, с «Внутренним опытом», – то мы исходя из этогоможем говорить о том, что он наконец-то нащупал главную свою мысль ииспользовал для ее выражения приблизительно одни и те же концепты. Посколькупонятия насилия и сакрального встречаются в этой работе гораздо чаще, чем втой, которую мы рассматривали только что, мы задержимся на ней подольше.Центральные для всей работы концепты животного состояния [animalité] иинтимности как его эффекта возврата к нему представляются нам попыткой найтинекое опосредующее звено между человеком и бушующим миром, описывающее,из чего именно вышел человек, выйдя из мира.
До сих пор Батай рассматриваллишь процесс обратного погружения в мир в смысле разрыва замкнутого насамом себе субъекта. Икар, Прометей, Ван Гог, Ницше, Дионис, Ацефал – все этиконцептуальные персонажи, будь они людьми, божествами или же чудовищами,тем или иным образом претерпели на себе эту операцию, как должен ее505См. примечания Е. Гальцовой к русскому переводу: Батай Ж.
Проклятая часть. С. 706.169претерпеть любой желающий приобщиться к подлинному существованию.Однако же если батаевское погруженное в «ночь бытия» чудовище, каким онописывает его в «Истории глаза», «Лабиринте» и «Священном заговоре»,являетсясвоегородадьявольскимсинтезомчеловекаиживотного,сверхчеловеком, то новый виток мысли философа начинается как раз с этойотправной точки изначальной – а не возвращенной, т.е. не синтетической, –погруженности в мир.Следует сказать, что вопросом о существовании животного и переходе отживотных сообществ к человеческим Батай – во многом под влиянием Кайуа, –задавался и ранее: об этом заходит речь в ряде их как частных, так и совместныхдокладов в рамках Коллежа, главным образом на заре его работы, в 1937 г.Сущностное отличие людей от животных заключается в том, что эти последниелишены осознания своей смерти и посему не знают сакрального как совокупностивещей, напоминающих о ней и вызывающих аффекты влечения и отторжения.
Вкратком конспекте своего комментария к докладу Кайуа «Животные сообщества»он пишет: «Молекула, мицелла, клетка, организм, общество. Линия истощения.Смерть, которая все больше и больше принимается в расчет. Человек,осознающий смерть»506. Поэтому, как говорится в другом его выступлении,«...существуют сообщества, куда сакральное, как мне кажется, не вмешивается:это животные сообщества»507. Отличие человека от животного здесь проявляетсяв его особенном отношении к смерти: для него она из природной данностипревращается в насилие – в то, что лишает его сознания, как бы «схлопывает» егосубъектно-объектную структуру. Однако смерть становится насилием лишьпотому, что делается человеку чужой, отделяется от него и попадает под запрет –иначе говоря, сакрализуется.Однако несмотря на то, что в 1937-1939 гг.
Батай был склонен полагать, чтоживотное состояние едва ли способно дать ключ к состоянию человеческому506"molécule. micelle. cellule. organisme. société. ligne de dépérissement. la mort entrant de plus en plus en ligne decompte. homme conscient de la mort", Caillois R. Les sociétés animales // CS. P. 88.507"Il existe des sociétés où le sacré ne semble pas intervenir - les sociétés animales", Bataille G. Attraction et répulsion I.Tropismes, sexualité, rire et larmes. P. 124.170(«Сообщество животных как веха на пути? Скорее, как отдельная ветвь развития»,– пишет он в тех же примечаниях)508, с конца 20-х и особенно в начале 30-х гг.
вего текстах очевидным образом встречается немало концептуально оформленныхобразов животных, многие из которых связаны с насилием, агрессией, жертвой:мы говорили о быке, петухе, орле, собаке, кроте, лошади, свинье. Кроме них, уБатая был еще верблюд509, у Кайуа – богомол510, у Лейриса – рептилии511;вдохновлял весь этот бестиарий, вероятно, ницшевский Заратустра с его ручнымиорлом и змеей и рассуждением, опять же, о верблюде, льве и ребенке.Итак, текст «Теории религии» открывается описанием животного состояния,которое есть состояние континуальности, имманентности и непосредственностибытия в мире; автор пишет, что «животное существует в мире, как вода в воде»512и по сути не отличает себя от окружающей среды и других животных. Понятиеcontinuité – сплошная целостная протяженность, непрерывность513, – являетсяздесь одним из важнейших и означает отсутствие субъектно-объектногоотношения.
Говоря о самоощущении животного, Батай следует за Кожевом,который говорил, что «Оно [человеческое "Я". – А.З.] уже не будет, подобно "Я"животному, самотождественностью или равенством себе самому, это Я будетнегацией» – т.е. самосознанием как знанием о собственной смертности514. Однакотакое бытие животного, по мысли Батая, является не мирным и не безобидным:«...данная ситуация имеет место тогда, когда один зверь пожирает другого»515.Однако же поскольку одно животное не чувствует разницы между собой и другими можно сказать, что оно пожирает самое себя, это естественное насилие природы508"Société animale comme jalon du parcours? plutôt comme branche différente", Caillois R.
Les sociétés animales // CS.P. 88.509Bataille G. Chameau // Documents. 1929. Vol. 5. P. 275.510См.: Caillois R. Le mythe et l'homme. Gallimard, 1938.511Leiris M. Reptiles // Documents. 1929. Vol. 5. P. 278.512"...tout animal est dans le monde comme de l'eau a l'interieur de l'eau", Bataille G. Théorie de la religion. P. 292.513Мы предпочли переводить пару терминов continuité-discontinuité как «континуальное» и «неконтинуальное»,(что по сути значило почти что не переводить их вовсе) из концептуальных соображений: дело в том, что первыйиз этих двух терминов представляется как изначальное состояние, в которое затем вносится разрыв, «dis-». Впереводе С.
Зенкина происходит ровным счетом наоборот: «прерывность» преодолевается в «непрерывности».Это, конечно, мелочь, но в качестве таковой оставляет достаточно свободы для предпочтения другого варианта.514Kojève A. Introduction à la lecture de Hegel. P. 12-13. См. об этом также: Агамбен Дж. Открытое.
Человек иживотное. М.: РГГУ, 2012. С. 12-21.515"...cette situation est donnée lorsqu'un animal en mange un autre", Bataille G. Théorie de la religion. P. 291.171не является жестоким и находится «по ту сторону добра и зла»: вопрос лишь втом, во что оно затем превратится, став сакральным, для человека.Человек – животное, которое преодолевает континуальность своего бытия втруде, изобретает орудия и творит реальный мир разума, пользы и целеполагания.В полном соответствии с линией Гегеля-Маркса-Кожева философ пишет, чтоименно труд превращает обезьяну в человека: существо начинает полагать нечтокак вещи, т.е. нечто несамоценное, предназначенное для чего-то еще, и тем самымоформляет субъектно-объектное расщепление и временную длительность.Человек есть падшее животное, отрицающее свою данную ему в собственном тележивотную природу: «Вообще, мир вещей переживается как некий упадок»516.Однако в конечном счете объектами становятся не только вещи, но и субъект:«...мы отчетливо и ясно познаем себя лишь с тех пор, когда начинаемвоспринимать себя извне, как другого»517.
Связь всей этой концепции схристианскимучениемогрехопадениидостаточноочевидна,чтобырассматривать ее специально; для нас важно то, что именно падение человека ипозволяет ему прикоснуться к сакральному как синтезу в диалектическом рядеживотное-человеческое-сакральное. Грех для французского мыслителя в руслемонотеистического антиномизма оказывается «счастливой виной», felix culpa –ибо он создает закон, который можно затем нарушить: познание добра и злаважно потому, что дает человеку доступ ко злу, т.е.
преодолению им же самимсотворенных границ. Очевидно также, что авторская трактовка соотношениятрансцендентности / имманентности отличается от условно-общепринятой:сакральный мир описывается у него не первым, а вторым понятием; движениездесь совершает не природа, а люди; это не она была отъята от человека, а онотъял сам себя от нее: «Человек есть существо, утратившее и даже отбросившеето, чем он смутно является – неразличимую интимность»518. Иначе говоря,человек является человеком лишь в той мере, в какой хранит в собственном теле516"D'une façon générale, le monde des choses est senti comme une déchéance", Ibid. P. 305."...nous ne nous connaisons distinctement et clairement que le jour où nous nous apercevons du dehors comme uneautre", Ibid. P.
299.518"L'homme est l'être qui a perdu, et même rejeté, ce qu'il est obscurément, intimité indistincte", Ibid., p. 315.517172воспоминание о животности и стремление к чудовищности: «Ты не более отличенот меня, чем твоя правая нога – от левой, но объединяет нас СОН РАЗУМА –КОТОРЫЙ РОЖДАЕТ ЧУДОВИЩ»519. Этими словами завершается книга.Что такое сакральное? Это континуальное, имманентное и непосредственное,интимное бытие в мире «как вода в воде», данное вышедшему из нее человеку всозерцании животного и знании о смерти. Важно, что сакральное имеет смысллишь в отношении к миру труда как его отрицание, движение негативности –потому что для зверя, как мы сказали выше, ничего подобного не существует:Если для зверя континуальность не могла отличаться ни от чего другого, составляла в нем идля него единственно возможный модус бытия, то человеку она позволила противопоставитьдруг другу скудость профанных орудий (неконтинуальных объектов) и все очарованиесакрального мира [...] Все сакральное, несомненно, притягательно и наделено несравненновысокой ценностью, но в то же время оно предстает головокружительной опасным для тогоясно-профанного мира, где располагается излюбленное местопребывание человечества520.Противопоставляя друг другу профанный и сакральный порядки или миры,Батай соответственно определяет их как реальный и ирреальный, – этотпоследний термин мы помним еще по первой главе нашего исследования; то, какфилософ использует это слово, позволяет обосновать наше внимание к понятиюирреальности и идею преемственности между ним и сакральным.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
