Диссертация (1137644), страница 29
Текст из файла (страница 29)
Превращение жизни в школу — один изэффектов модернизации, но любая модернизационная тенденция так или иначеуравновешиваетсяустановки«накомпенсаторнымиобучениевтечениитенденциями,всейжизни»поэтомуобъявлениеисключительнымивсеобъемлющим фактором нашего времени соответствует логике модернизации,но не логике модерна.Отсутствие и уменьшение ценности опыта есть следствие того, чточеловек не успевает динамически «перестраиваться» под изменяющиеся реалии.В частности, динамика научного прогресса, как указывает Люббе, приводит ктому, что научные открытия, какими бы грандиозными они ни были, пересталииграть роль культурных ориентиров, что можно было наблюдать еще в XIX в.,когда наука могла конкурировать с религией за мировоззрение 326. Утрата наукойсвоих мировоззренческих функций ни в коем случае не говорит о спаде интересак научным открытиям, но мы, спокойно принимая научные достижения, несвязываем их с нашей способностью к культурной ориентации, то есть не ставим326.
Люббе в этой связи указывает на парламентские дебаты 1883 года, посвященные проблемесоотношения религии и дарвинизма. В связи с возрастанием потребности в ориентационныхсхемах запрос как на религию, так и на дарвинизм не исчезает из современной культуры,однако, современные научные теории исключены из борьбы за мировоззрение. (Люббе Г. Наукаи религия после просвещения: об утрате культурной значимости научных представлений омире.URL:9.02.2015)).Цит.по:filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000045/(Датаобращения:140вопроса о значении, которое научные открытия имеют для нашего целостногопредставления о мире.Один из факторов, имеющих значение в подобной нейтрализации, — этоспециализация и дифференциация научного знания.
Ключевым моментом в этомпроцессе является не сложность научных теорий; этот момент частичнопреодолевается популяризацией науки. Однако все усилия по популяризации несмогут больше сделать науку мировоззренческим ориентиром. Можно сказать,что популяризация скорее усиливает «уверенность наших современников вполной безразличности для культуры тех изменений, которые претерпеваютнаучные представления о мире».
Как пишет Люббе, «индифферентность научногопрогресса для культуры становится — <…> совершенной, если <…> об открытииисточника космического излучения, <…> сообщается нам за завтраком вутреннем выпуске последних известий перед сводкой погоды»327.Процессы дифференциации и специализации научного знания приводят ктому, что результаты научного прогресса все больше отдаляются от «здравогосмысла»; участие в научном познании не предполагает «индивидуального иликоллективного участия в формировании представлений о мире, вытекающих изтех или иных научных познаний»328. Несмотря на все изменения на практическомуровне, содержание научных разработок никак не влияет на цельностьжизненного мира.
Под жизненным миром подразумевается коллективнаяориентация в действительности, которая позволяет нам коммуницировать исотрудничать. Люббе подчеркивает, что сам термин «жизненный мир» появляетсяименно вследствие увеличения дистанции между наукой и здравым смыслом. Чемдетальнее и специфичнее становится научная информация, тем труднее ееинтегрировать в жизненный мир, то есть сделать ее значимой для нашейориентации.Снейтрализациеймировоззренческойфункциинауки,научнаяинформация перестает влиять на общую культурную ориентацию в окружающей327Там же.328Там же.141человекадействительности,неимеетзначениядляегокультурнойидентификации.
Под независимостью жизненного мира от науки здесьпонимается когнитивная независимость; техника влияет на наш жизненный мир,но освоение определенных навыков обращения с техникой не предполагаетзнание базовых теоретических положений, основываясь на которых онапроизведена. Кроме того, скорость технического прогресса такова, что самжизненный мир постоянно изменяется; именно этот факт дал повод Марквардуговорить об утрате значения опыта и даже самого опыта как такового.Главная проблема, которая здесь возникает, — это проблема ориентации:наука не выполняет мировоззренческих функций (Люббе), опыт в современноммире слишком быстро устаревает (Марквард), предсказать изменения мирастановится все более проблематично в связи с «сокращением настоящего»(Люббе).
Антропологическим следствием подобных эффектов модернизацииявляется появление человека чуждого миру, не умеющего осмыслять свойсобственный опыт, привыкшего получать уже обработанную информацию,лишенного ориентиров, пребывающего в горизонте постоянного сокращающегосянастоящего; то есть существа весьма ограниченного. В этой ситуациинеопределенности и нестабильности у человека появляется запрос на стабильные,неизменные ориентиры, возникает потребность в ориентации на искусственносозданные константы, на принципы, которым следуют «вопреки всему».В контексте событий 1968 года к числу подобных ориентиров теоретикикомпенсации относят культур-критическую установку. Последняя, как замечаетМарквард, способствует отказу от преодоления ориентационного кризиса спомощью рационального познания.
Рационализированному миру, согласноинтерпретациипереживание,Маркварда,закоторымздесьпротивопоставляетсяпризнаетсябольшееэмфатическоезначение,чемзарационализированной реальностью. В предельном случае сложный, модерновыймир объявляется бессмысленным по сравнению с преисполненным смысломпереживанием.142Марквард, иллюстрируя эту стратегию ориентации, указывает, что впредельно напряженных поисках смысла жизни, которые появляются икультивируются в эпоху позднего модерна, важен не столько смысл, сколькоэмфаза, напряжение, с которым этот поиск осуществляется 329 .
При этомпредлагаетсяразличатьтрипонятиясмысла:«смысл,сопряженныйсчувственностью» (der sinnlichkeitsbezügliche Sinnbegriff), «смысл, сопряженный срассудком» (der verständlichkeitsbezügliche Sinnbegriff) и «эмфатический смысл»(der emphatische Sinnbegriff). Остановимся подробнее на последнем понятии.«Эмфатический смысл» не соответствует тому понятию «смысла», котороефигурирует в герменевтических или феноменологических дискуссиях. Под«эмфатическим смыслом» подразумевается нечто, что делает меня счастливым,что непосредственно относится к моей жизни и моему миру. «Эмфатическийсмысл» наполняет мой мир, дается мне как его ценность и цель.
Он не оставляетникаких сомнений, он явлен мне во всей полноте. Согласно реконструкцииМаркварда, вопрос об эмфатическом смысле впервые отчетливо формулирует Ф.Ницше («Веселая наука»). С тех пор вопрос: «Имеет ли бытие вообще какой-либосмысл?» — в различных вариациях повторяется в философии, литературе,искусстве. Например, у А. Камю: в переживании абсурда человек долженспрашивать о смысле бытия, он не может не спрашивать330.Поиск смысла жизни обладает, при этом, тем большим значением, чемболее эмоционально он переживается. В такой логике, чем выше напряжениепоиска «смысла жизни», тем правдивее сам поиск, поэтому в поискеэмфатического смысла важно не просто переживание, но экзистенциальноокрашенное переживание, доводящее до «пограничного состояния».
Смещениеакцента на переживание приводит к тому, что фактические обстоятельства,следствием которых данное переживание является, становятся излишними. Чтобы329Marquard O. Zur Diaetetik der Sinnerwartung. Philosophische Bemerkungen // Marquard O.Apologie des Zufaelligen. Stuttgart: Reclam, 1986. S. 47.330Ibid. S. 37.143переживать абсурд нет необходимости попадать в ситуации абсурда, достаточнокультивировать в себе переживание абсурдности данного мира.Широкое влияние этого понятия «смысла» приводит к тому, что всовременных дебатах о смысле сам смысл уходит на второй план, на первый планвыступают эмоции и эмфаза331.
Как замечает Маркврад, не столько важна утратаили приобретение смысла, сколько переживание «утраты» и «приобретения»; нестолько важен смысл, сколько «целостное движение души». Акцент на«эмфатическиеэмоции»рационализированнуюможнокультуруинтерпретироватьмодерна;какрутинизацияиреакциюнастандартизацияповседневности вызывает стремление до предела «накалить» собственнуючувственность. Выражаясь терминологией Гегеля, это замыкание на собственную«субъективность»инасобственныепереживанияпредставляетсобойспецифическую современную форму отторжения от модернового, сложноорганизованного мира.В «Философии духа», в разделе посвященном антропологии, Гегельописываетпереходотюношикзреломумужу,какпреодолениепротивопоставления человека миру: «До сих пор занятый только общимипредметами и работая только для себя, юноша, превращающийся теперь в мужа,должен, вступая в практическую жизнь, стать деятельным для других и занятьсямелочами.
И хотя это совершенно в порядке вещей, — ибо если необходимодействовать, то неизбежен переход к частностям, — однако для человека началозанятий этими частностями может быть все-таки весьма болезненным <…> Вэтомболезненномсостояниичеловекнехочетотказатьсяотсвоейсубъективности, не может преодолеть своего отвращения к действительности иименно потому находится в состоянии относительной неспособности, котораялегко может превратиться в действительную неспособность»332.Если соотнести это описание Гегеля, в частности, с тезисом Маркварда«люди больше не взрослеют», то, несмотря на сходство, можно отметить331Ibid.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
