Диссертация (1137644), страница 25
Текст из файла (страница 25)
Иными словами, врамках института человек играет определенную роль, то есть от него ожидаетсяповедение и образ действий, связанные с выполнением данной роли ипредписанные правилами данной организации. Принципиальным отличиеминституциональной роли от персональной идентичности является то, чтопоследняя не может быть предписана. Именно поэтому потеря роли не означаетутраты идентичности.286Ibid. S.
169.119Идентичность — определенная как историческая индивидуальность —является результатом истории, а значит не может быть вменена посредствомправил или предписаний. «Не может существовать предписания, кем я долженбыть, так как я уже есть тот, кто я есть, и требование быть другим было быаналогично требованию иметь другую историю»287. Таким образом, идентичностьне находится ни в ведении субъекта, ни в введении института: она не является нипродуктом воли и желаний субъекта, ни продуктом предписания, нормы иправила. Идентичность, также как история, не находится в ведении референтногосубъекта данной истории.
Поэтому историю нельзя изменить, тогда как будущеесубъекта представляет собой множество открытых возможностей, в том числевозможности «стать совершенно другим». Степень, в которой возможны этиизменения, зависит, в том числе, от дифференциации и мобильности общества, врамках которого данная история протекает. В рамках социальной интеракциисубъект презентирует свою историческую идентичность, учитывая свои цели ижелания, а также ожидания других относительно своего поведения и образадействия.Ближайшим примером здесь является собеседование при приеме наработу. Кандидат на получение должности учитывает, историю какого типаожидает услышать от него работодатель.
Тем не менее, данная прагматическаяфункция рассказываемых историй определяет не историческую идентичность, аспособ ее презентации: «наша идентичность не является лишь результатоможиданий других»288. Более того, без исторически определенной идентичностимы не можем соотнестись с ожиданиями других относительно нас. С однойстороны, то, какие именно возможности осуществимы для нас, зависит в томчисле от этих ожиданий, что заставляет нас ориентироваться на них. С другойстороны, данные ожидания не могут не принимать в расчет то, кем мы являемся,то есть нашу историческую идентичность. При этом, представление о том, какое287Ibid.
S. 170.288Ibid.120представление о нас имеют другие, выполняет в данном процессе рольконтролирующей инстанции.Различение между исторической идентичностью и ее презентацией неозначает, что существует некоторая история или историческая идентичность «всебе и для себя», которая проявляется в различных репрезентациях. Данноеразличениеуказываетлишьнамножественностьспособовпрезентацииисторической идентичности, зависимых от контекста, в котором даннаяпрезентация осуществляется. В то же время оно позволяет Люббе постулироватьнезависимость проблемы презентации исторической идентичности от проблемыобъективности истории.
Люббе подчеркивает, что «объективное» историческоеописание не свободно «от исполнения функции презентации идентичности,поскольку в данной свободе нет принципа для описания истории» 289 . Впротивном случае при множестве исторических фактов не ясно, что именно изэтого множества необходимо презентовать, при ответе на вопрос «кто это?»:«только в силу прагматического ограничения можно написать историю, котораядает ответ на вопрос, кто это»290.Объективность и функция презентации истории независимы друг от другатакже и в том случае, когда речь идет о презентации не своей собственной, ачужой идентичности: «рассказанные истории являются медиумами презентациисвоей собственной и чужой идентичности и никто не может найти своюсобственную идентичность без актуализации чужой»291.
Под отражением своейсобственной идентичности в презентации чужой идентичности подразумеваетсявлияние, которое может оказать, например, взаимоотношения данных субъектовили институтов на их историческое описание друг друга. Люббе проясняет данноеположение на примере историй о Лютере, которые менялись в зависимости оттого, член какой конфессии и в какой период писал данную историю и какотносилась данная конфессия в данный период к лютеранству. Подобные289Ibid.
S. 174.290Ibid.291Ibid. S. 175.121изменения в презентации идентичности не говорят об изменениях степени ихобъективности, по крайней мере, если под объективностью подразумеваетсяобъективность обоснования292.Репрезентация одной и той же идентичности, таким образом, можетменяться в зависимости от контекста или прагматики рассказывающих даннуюисторию субъектов. Однако, во-первых, изменение способа презентации неизменяет тех дат и фактов, которые относятся к прошлому, хотя может влиять наих выборку, систематизацию и представление.
Во-вторых, не меняетсяидентичность тех, кого затрагивают данные изменения презентации, поскольку впротивном случае исчез бы сам референтный субъект данной истории. Поднеизменностьюидентичностисуществованиенекоторойилипрошлогометафизическойнеподразумеваетсясубстанции,котораяздесьостаетсянеизменной в отличии от ее проявлений. Как было подробно прокомментировановыше, Люббе пользуется здесь феноменологическим разделение «феномена» и«предмета», когда предмет может быть различно представлен нам в феноменах,что не означает тождество «предмета» и «феномена».Несмотря на указанную зависимость репрезентаций идентичности отконтекста, а также на влияние, которое может оказать факт рассказа истории нанеопределенные будущие возможности субъекта, Люббе подчеркивает: историяне может служить основанием для принятия решений: «история, поскольку онаимеет дело с историями субъектов и их нормативно определенных жизненныхотношений, не может преодолеть разрыв (Hiatus), существующий между бытием292Люббе выделяет три типа объективности: объективность обоснования, объективностьдистанции и объективность консенсуса.
«Объективность обоснования» определяется им какследование методологическим правилам, принятым в научной практике для обоснованногоутвержденияисторическогосуждения.Объективностьдистанцииобозначаетпрофессиональную сдержанность историка, которая препятствует любому несвободномуприобщениюкидеологииправительства.Объективностьконсенсусаявляетсятакойобъективностью, при которой «презентованная в истории идентичность интерсубъективнопризнается всеми участниками, то есть не вступает в конфликт с идентичностью участников»(Ibid.
S. 177.)122и долженствованием» 293 . Иными словами, то, что мы должны делать, нельзявывести из исторического нарратива о том, что мы уже сделали. Посколькуистория не находится в диспозиции субъекта, а также — как процессиндивидуализации систем — не обладает нормативным характером, из нее такженевозможно извлечь нормы для общественной или политической практики.История учит нас не тому, что делать, а тому, кем мы являемся и кем являютсядругие, но этот урок не имеет нормативного смысла. В историях, таким образом,фиксируется наша и чужая идентичность, а именно ответ на вопрос, кем являемсямы и кем являются другие.Истории как процессы индивидуализации систем существуют всегда —вне зависимости от того, говорим мы о домодерновом или модерновом периоде— но вопрос, который интересует Люббе и для решения которого он обращаетсяк теории Риттера звучит следующим образом: почему лишь в эпоху позднегомодерна история была осознана как то, что составляет идентичность субъекта, асами рефлексивные системы — начиная от отдельного индивида заканчиваягосударством — стали прилагать определенные усилия для ее актуализации исохранения? Последнее Люббе доказывает через детальное описание такихявлений, как музеефикация культуры, охрана исторических памятников, развитиеисторического объяснения не только в рамках наук о культуре, но и в рамках науко природе.
Все эти феномены говорят о том, что эпоха модерна является помимопрочего эпохой развитого историзма, а современное модерновое сознание какникогда прежде наделено чувством исторического.Для объяснения причин указанных выше феноменов Люббе использует,ссылаясь на Риттера, понятие «компенсация»294, которое в силу дистанции Люббепо отношению к философии истории Риттера приобретает несколько инуюсмысловую нагрузку.
Согласно Риттеру, целью исторического развития являетсяреализация человеческой свободы, которая достигается в эпоху модерна за счет«раздвоения», что означает, с одной стороны, формирование условий для293Ibid. S. 215.294Ibid. S. 304123реализации человеческой свободы, в качестве которых выступают абстрактные,аисторическиеинституты,сдругойстороны,компенсациюданнойаисторичности, в том числе, через обращение к своему происхождению. Люббеотказывается от признания «аисторичности» за какими-либо элементамимодернового мира.
Исходным пунктом для Люббе является историзм модерна,для описания причин формирования которого он и использует понятие«компенсация». В этой связи у Люббе, также как у Маркварда, понятие«компенсация» получает намного более широкое значение, чем у Риттера. Так,сам Люббе ретроспективно замечает: «с помощью понятия компенсации можновскрыть “колоссальное множество явлений” из недавней истории специфическиисторической культуры модерна.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
