Диссертация (1137625), страница 38
Текст из файла (страница 38)
228.5HN I, 129, Nr. 222.6HN I, 114, Nr. 210.7HN I, 142-143, Nr. 241. См. также: HN I, 89, Nr. 153; HN I, 91, Nr. 159; HN I, 93, Nr. 166.8HN I, 145, Nr. 242; HN I, 252, Nr. 403. Этот тезис Шопенгауэр высказывал и раньше, но тогда он противоречилего пониманию термина «интеллигибельный характер», см.: HN I, 50, фр. 87; HN I, 45, фр. 85; HN II, 259.2122грех).
Именно в качестве такового оно, ещё совсем недавно бывшее только представлением среди других представлений и трансцендентальным условием связности опыта1, становится однойиз центральных категорий метафизики.Вопреки тезису Каматы2, который считал, что Шопенгауэр ещё в 1814 г. связывал «тело»прежде всего с «непосредственным объектом» в трансцендентальном смысле, зафиксированномв диссертации о законе основания, такое понимание тела уже было неактуальным ко времениформирования нового понятия воли.
Со времени публикации диссертации Шопенгауэр большене употреблял термин «тело» в этом «трансценденталистском» смысле. Более того, «тело» (какLeib, так и Körper) он всё чаще отождествлял с началом аффективным, началом иллюзии мираявлений, чем-то связывающим и закабаляющим. Именно оформление этого нового смысла сталонеобходимым шагом к отождествлению со Злом не только «тела», но и «воли»3 – ведь Шопенгауэр демонизировал волю, прежде всего, выводя следствия из демонизации тела как её непосредственного проявления. Иными словами, если тело понималось уже не эпистемологически,как опосредующее звено между воздействиями извне и внутренним восприятием, а онтологически, как начало иллюзии и всего греховного4, то превращение тождественной с телом воли из«лучшей» в синоним зла был лишь необходимым следствием имманентной логики развитияшопенгауэровской системы. Соответственно, не должно удивлять, что патологические импульсы стали называться «утверждением воли»5.На этом этапе, однако, термин «воля» ещё не оформился окончательно: он всё ещё был синонимом «интеллигибельного характера», хотя и обозначал уже «злое» начало мира.
Этот переходный характер понятия воли зафиксирован во фрагменте 263, в котором Шопенгауэр говорито некоторой конкретной индивидуальной воле (ein Wille) как о бессмертном субъекте, которыйдолжен понести заслуженное «наказание», «адские муки» за какие-то конкретные преступленияи грехи (ein Verbrechen, eine Sünde)6.
Одним словом, эта «воля», «крепко держащая жизнь в своей хватке», могла бы называться не только «интеллигибельным характером», но и «душой».Именно в этом смысле в ключевом фрагменте 278 Шопенгауэр говорит о воле как об индивидуальной сущности, противостоящей субъекту познания, и рассуждает о данности субъектуего собственного тела не только как объекта опосредованного познания: «В моём теле обе стороны мира совершенно едины. Ведь, хотя оно, с одной стороны, в качестве объекта для субъекта1HN I, 80, Nr.
129.Kamata, Y. Der junge Schopenhauer: Genese des Grundgedankens der Welt als Wille und Vorstellung. Freiburg;München, 1988. S. 248-250.3HN I, 160, Nr. 263.4HN I, 211, Nr. 341.5HN I, 207, Nr. 332.6HN , 160-161, Nr. 263.2123и в самом деле является моим представлением, с другой стороны, оно всё же едино и с моей волей, само является этой волей в её объектности (Objektheit), видимости (Sichtbarkeit). Да я и самесмь то исключительно воля (следовательно, как раз таки это тело), то вечный субъект познания– в зависимости от того, как я себя рассматриваю»1. Поэтому, говорит Шопенгауэр, воля является априорным познанием тела, а тело – апостериорным познанием воли2. Мы видим, что в этомфрагменте шопенгауэровские выражения имеют лишь поверхностное сходство с тезисом из диссертации о Законе основания, и вскоре в понятии воли от её прежних индивидуалистских чертосталось только то, что не было связано с её первоначальным отождествлением с интеллигибельным характером.
После некоторых колебаний Шопенгауэр выбрал для обозначения онтологической связи тела и воли термин «объектность» (Objektität). В латинском примечании к фрагменту, в котором он впервые ввёл этот термин, философ объяснил концептуальное отличие«объектности» от «объективности», зарезервировав первую за эстетическим способом познания:«Тело – это объектность (objectitas) воли. Объективность же – это состояние сознания (habitusmentis), с помощью которого мы рассматриваем объекты не в связи с их отношением к нашейволе, а из-за них самих и их сути (status)»3.Наконец, во фрагменте 242 Шопенгауэр сделал ещё один шаг к метафизике воли и отождествил «тело», «мир» и «волю»: «Всё, что мы видим, является только явлением воли, воплощённой волей (verkörperter Wille).
Но мы знаем, что все наши страдания проистекают от воли…чтомы только в ней несчастны и что, напротив, в чистом познании, свободном от неё, – блаженны.Воля, таким образом, есть начало злого и скверного, которое существует только для своего явления – тела. Также воля является и началом мира»4. Аргументацию Шопенгауэра можно реконструировать следующим образом. С одной стороны, мир является синонимом зла по преимуществу; с другой стороны, злом по преимуществу является также и начало майи, обмана – тело.Если, далее, само тело тоже является «ставшей видимой волей», это имплицирует тождествамира и воли.
Очевидно, в качестве terminus tertius при этом выступает предикат «быть началомзлого, майи» (общий и телу, и миру, и воле)5.1HN I, 170, Nr. 278.HN I, 153, Nr. 255. Это тождество недоказуемо, но непосредственно даётся, ведь доказательства существуют только для субъекта, подчинённого закону основания (HN I, 209, Nr. 336).3HN I, 174, Nr. 286. Ср. с: Fichte J.G. Op. cit., S. X. Впрочем, Шопенгауэр ещё и сам не был уверен в адекватноститакой терминологии и всего несколькими фрагментами позже утверждал, что отношение объектности и тождества –это одно и то же отношение (HN I, 180, Nr.
292).4HN I, 146, Nr. 242.5Ср. с другим, гораздо более зыбким аргумент в пользу этого тезиса: HN I, 141, Nr. 240. По всей видимости, этоттезис оказался слишком радикальным и неожиданным даже для самого автора, и только через несколько месяцевпоявилась более развёрнутая версия этой мысли, подкреплённа философски более состоятельным аргументом –«аналогией воли», см. § 5.1.2124Однако пока тождество мира и воли касалось только мира явлений и означало лишь то, чтоприрода, как и наше тело, стремится к продолжению своего существования в бесконечном кругузачатий и смертей и, действительно, в качестве воли является вечной1. Потому-то Шопенгауэр исчитал возможным назвать проявлением воли не только инстинкт самосохранения и вообщежелания, но и силу притяжения, жизнь растений и животных2. Однако эти мысли не предполагали ничего такого, что не содержалось бы – явно или неявно – в «Системке».
Несмотря на то,что именно такое толкование тождества воли и мира явлений впоследствии позволило Шопенгауэру легитимировать натурфилософию, по-настоящему эпохальное открытие он сделал позже.Только во фрагменте 278, упомянутом в связи с двойственным онтологическим статусом тела,он назвал волей уже не просто мир, а его основу – кантовскую вещь саму по себе: «Мир каквещь сама по себе – это великая воля (ein großer Wille), которая не знает, чего она хочет.
Ведьона не знает, а просто хочет, именно потому, что является волей и ничем иным»3. Таким образом, весной-летом 1814 г. Шопенгауэр сформулировал концепцию слепой воли как фундирующей мир явлений вещи самой по себе, ладе отказавшись от своего решительного неприятия самой концепции последней4. Впоследствии он многократно возвращался к понятию воли, дополняя и уточняя его и защищая расширительное толкование самого слова5, однако эти трансформации имели уже второстепенный характер. Видимо, не сразу осознав значимость собственногооткрытия, Шопенгауэр только в 1815 г. записал: «До сих пор философы трудились над учениемо свободе воли. Я же буду учить о всемогуществе воли»6.§ 4.2.
Истоки нового понятия воли в её связи с теломУже было показано, что шопенгауэровские глоссы к Фихте и его рецепцию Канта можнорассматривать как важнейшую предпосылку появления позднейшего понятия Воли к жизни как1HN I, 162-163, Nr. 265.HN I, 141-142, Nr. 240; HN I, 178-179, Nr. 288. Возможно, под влиянием «Упанишад», см: App, Urs. Schopenhauers Kompass. UniversityMedia, Rorschach/Kyoto 2011, 165-166.
Также не исключено совсем, хотя никем убедительно и не доказано влияние Бёме на такое понимание воли как начала мира, см.: Weeks, A. Schopenhauerund Böhme // JB 73 (1992), S. 7-17; Hübscher A. Denker gegen den Strom. Schopenhauer: Gestern – Heute – Morgen.Bonn, 1973.
S. 53.3HN I, 169, Nr. 278. Интересной, хотя и дискуссионной гипотезой является предположение Каматы о том, что понятие воли как вещи самой по себе восходит к кантовскому представлению о «спонтанности апперцепции» из «Критики чистого разума» (Kamata, Y. Schopenhauer und Kant. Rezeption der „transzendentalen Analytik“ der Kritik derreinen Vernunft in der Frühphilosophie Schopenhauers // Ethic@ – Florianópolis. Vol. 11. Issue 1 (2012). P.
54-67).Правда, Камата всё равно считает, что это влияние было опосредованно «Системой учения о нравах» Фихте, иэто сводит на нет эвристическую ценность его предположения.4См. § 3.4.5Отождествление воли с платоновской идеей (HN I, 187-188, Nr. 305), эросом греков и майей индусов (HN I, 303,Nr. 461), с протяжённостью и natura naturans Спинозы (HN I, 327-328, Nr. 491), чуждость воли времени и становлению как «principium individuationis» (HN I, 338, Nr.
502), фихтеанская абсолютная свобода (HN I, 328-329, Nr. 493)и т.д. О самом термине см.: HN I, 353-355, Nr. 529.6HN I, 239, Nr. 378.2125метафизической основы мира1. Кроме того, уже была показана его генетическая связь с «Упанишадами» в переводе Анкетиль-Дюперрона и гипотетическая связь с шеллинговским понятиеминтеллигибельного характера. В данной главе речь пойдёт об источниках отождествления воликак вещи самой по себе с телом как непосредственным объектом познания в той мере, в какойэто познание качественно отлично от познания по Закону основания.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
