Диссертация (1137625), страница 37
Текст из файла (страница 37)
Шопенгауэр признаёт глубинную истинность догмата о первородном грехе,ведь вина лежит не на каком-то отдельном индивиде, а на бытии в целом5. Естественно, что параллельно с этим процессом изменения смысла понятия воли из рукописей Шопенгауэра исчезало и понятие лучшего сознания. Причину этого несложно понять: за миром эмпирическогосознания не может быть ничего «лучшего», ведь этот мир зол в самой своей основе.1HN I, 135, Nr.
232.Первую книгу о Востоке – «О языке и мудрости индусов» Шлегеля – Шопенгауэр берёт в библиотеке только вконце июля 1814 г. (D XVI, 120). С другой стороны, более раннее, относящееся к зиме 1813/1814 гг. знакомствоШопенгауэра с другими текстами восточной философии посредством «Восточного магазина» Клапрота повлиялотолько на некоторые третьестепенные мысли Шопенгауэра, позже вошедшие в его учение (App, U. Arthur Schopenhauer and China.
A Sino-Platonic Love Affair. Sino-Platonic Papers, 2010), тогда как основу его метафизики лучшегосознания смогло поколебать только знакомство с «Упанишадами». Учение Спинозы было известно Шопенгауэрупо лекциям Шульце, Шлейермахера, из его собственных штудий книг по истории философии, чтению Якоби иобщению с Гёте, однако его влияние (до сих пор не доказанное) можно отнести только к лету-осени 1814 г.; см.:Rappaport, S., Spinoza und Schopenhauer.
Eine kritisch-historische Untersuchung mit Berücksichtigung des unediertenScheopenhauerschen Nachlasses dargestellt, Diss. Halle 1899. Berlin 1899; Schulz, O. Schopenhauers Anleihen beiSpinoza. Books on Demand, Norderstedt 2014. Знаменитый журнал востоковедческих исследований «Asiatic Researches» впервые попадает в руки Шопенгауэра 7 ноября 1815 г., и философ изучает первые 10 его томов вплотьдо конца мая 1816 г. (D XVI, 121-122), т.е. значительно позже рассматриваемого периода.3Cм: App, U. Schopenhauers Kompass. UniversityMedia, Rorschach/Kyoto 2011. S.
161.4HN I, 89, Nr. 153; HN I, 90-91, Nr. 158.5HN I, 85-87, Nr. 145, 146; HN I, 107-108, Nr. 194.2120Это новое понимание воли уже не предполагало того принимаемого ещё в диссертациинапряжения между волей как интеллигибельным характером, с одной стороны, и телом – с другой. Если раньше Шопенгауэр исходил из понимания интеллигибельного характера как лежащего вне времени индивидуального акта воли, области свободы, то теперь он принимает и следствие этой предпосылки – идею его неизменности.
Он утверждает, что даже для самого субъектаего характер познаваем только из его следствий (отдельных волевых актов и поступков), которые внешние влияния способны лишь выявить, но не определить1. Поэтому, ссылаясь на Лютераи Канта, Шопенгауэр заявляет: «Этика настолько же мало способна помочь в добродетели, каккакая-нибудь совершенная эстетика – научить создавать произведение искусства… Ибо добродетель является такой же врождённой, как и гений»2.Таким образом, в логике шопенгауэровской философии характер стал чем-то внешним инавязанным эмпирическому индивиду. В конечном итоге, потому-то философ и говорит, чтомировая история и представляет собой повторение одной и той же пьесы с одними и теми жеактёрами – явлениями одной и той же воли3.
Тем самым Шопенгауэр делал волю всё менее индивидуальной, лишая саму концепцию интеллигибельного характера её морального и сотериологического значения – ведь если характер непостижим и неизменен, то он не может освободитьот эмпирии и возвысить до лучшего сознания. Однако как раз такая интерпретация сделала возможным «онтологическое» толкование интеллигибельного характера как «сущности» вообще, ане просто некоей способности принятия решений.Показательно, что одно из первых выражений нового понимания интеллигибельного характера даётся одновременно с одним из первых выражений нового понимания воли: «Тело человека и животного есть не что иное, как его воля в явлении, его воля, ставшая объектом в пространстве.
Его жизнь есть развитие этой воли во времени, его самопознания, историческое представление его самого, вариации на вневременную тему, которой является его интеллигибельныйхарактер, зеркало, в котором он должен увидеть самого себя и ужаснуться»4. Впоследствии Шопенгауэр пытался и вовсе дезавуировать понятие характера как синоним индивидуальной души:«Характера в полном смысле этого слова, пожалуй, не было ни у кого, даже у Христа или Бонапарта. Его обладатель продолжал бы существовать (Fortdauer) как индивид и после смерти. Ибо1HN I, 142, Nr.
241; HN I, 144, Nr. 242; HN I, 197-198, Nr. 317; HN I, 89, Nr. 153. Шёндорфа предполагает, чтона идею о неизменности характера оказал влияние Фихте, потому что способ явленности фихтевского «знания»(оно становится видимым только через действие, иначе есть лишь внешняя схема) и шопенгауэровской «воли»(проявляется только через поступки) схожи, см.: Schöndorf, H. Op. cit.
S. 63-64.2HN I, 147, Nr. 244.3HN I, 222, Nr. 357.4HN I, 144, Nr. 242.121ни смерть, ни жизнь не могли бы ничего изменить в нём; он был бы вечным, как Платоновскаяидея, был бы неуничтожимым единством»1.«Обезличивание» понятия «характер» сделало возможным отождествление его с уже новым понятием (тоже обезличенной) «воли». Эта новая констелляция совершенно изменила обасоставлявших её понятия и их соотношение с соответствующими концептами из диссертации оЗаконе основания. Понятие «интеллигибельный характер» перестало отсылать к кантовскомусубъекту принятия морального решения (инстанции свободы) и стало ближе к шеллинговскомупониманию (интеллигибельный характер как проявление некоей абсолютной сущности)2. Подвпечатлением от комментариев к Новому Завету, прежде всего к посланиям ап.
Павла3, Шопенгауэр даже воспользовался платонической метафорой тела как тюрьмы и заявил, что «подлиннаясущность [человека], а таковой является воля», находится не в пространстве и времени кактрансцендентальном корреляте этой «тюрьмы»4. Разумеется, воля понималась им уже не индивидуально, а безлична, она «не принадлежит этому миру, [а лишь] властно (mit Allgewalt) пронзает его, как молния, бьющая снизу вверх, и не знает ни времени, ни смерти»5.
Теперь уже Шопенгауэр считал возможным говорить о «характере» мира6, «интеллектуальном» характере, который присущ только гениям7, а после отождествления интеллигибельного характера в качествеобъективации воли с идеей (рода или индивида), приписывал его даже растениям и животным8.4.1.4. Понятие тела и появление метафизики волиВ этот период Шопенгауэр ещё был далек от формулировки аналогии воли, в которойключевую роль играет тело как посредник между познанием непосредственным и познаниесущности мира.
Тем не менее, в это время понятие тела играет в концепции Шопенгауэра неменее важную роль. Дело в том, что именно «тело» оказалось переходным звеном между прежним понятием воли (моральный кормчий, интеллигибельный характер) и новым (страдание,1HN I, 193, Nr. 309.На это толкование «интеллигибельного характера» Шопенгауэр ссылался уже в диссертации о Законе основания,уже тогда указывая если не на важный сдвиг в понимании «субъекта воли», то, во всяком случае, на возможностьтакого сдвига – отождествление воли и вещи самой по себе. Возможно, именно шеллинговское (а не кантовское)понятие интеллигибельного характера сделало возможным отождествлению его с вещью самой по себе, посколькууже предполагало гипостазирование субъекта воли, а также совмещение в одном концепте и индивидуальных чертплатоновской идеи, и понятия субстрата реальности, и основания практического действия, см.: Kossler, M. The perfected system of criticism: Schopenhauer's Initial Disagreements with Kant // Kantian Review.
Volume 17. Issue 3(2012), p. 459 – 478; Косслер М. Эмпирический и интеллигибельный характер: от Канта через Фриза и Шеллинга к Шопенгауэру. // Кантовский сборник 2009, №2 (30), с. 84-88. См. также: Novembre, A. Il giovane Schopenhauer e Fichte. La duplicità della coscienza. Mainz, 2011. (Diss.). P. 395-398. Однако против этой гипотезы есть несколько сильных доводов, см. § 4.2.3D XVI, 111.4HN I, 133, Nr.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
