Диссертация (1137593), страница 33

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 33)

Мыначнём с того, что уясним, каким образом может продвигаться такая наука одухе и каковы её нормативные теоретико-познавательные основания.3.2 Метод редукции и идея подлинной наукиВ рамках анализа гуссерлевой системы наук мы указывали, что каждому типу наук соответствует особая установка – т.е., особый опыт мира и,коррелятивно, особое сознание. Границы между науками обозначены границами между установками – то есть, для того, чтобы перейти из одного типанаук в другой, следует сменить установку. Если двигаться по гуссерлевой системе в сторону «удаления» от естественным образом данного жизненногомира (которому в исходной системе соответствовали конкретные науки о духе), то в значительном числе случаев (если не во всех) смена установки будетсвязана с осуществлением редукции опыта.

Это верно в случае перехода отконкретных к эйдетическим наукам, поскольку последние требуют эйдетической редукции, которая позволяет усматривать безусловно необходимыесущности. Это, по всей видимости, верно и при переходе из региона духа врегион природы, так как в этом случае требуется исключить из исходно данного окружающего мира всякую субъективность и полагать мир как составленный из вещей по себе, управляемых законами причинности. Наконец, этобезусловно верно при переходе из региональных наук в трансцендентальнуюфеноменологию, поскольку он означает приостановку веры в любые предметности, трансцендентные моему сознанию и, тем самым, возврат к чистомусознанию.С другой стороны, мы отмечали, что в период, когда Гуссерль разрабатывает свою систематику наук, у него отсутствует ясное понимание самой158идеи «научности».

Применительно к обсуждаемой в нашей работе проблематике наук о духе это означало, что такие науки имеют сомнительный статус:несмотря на то, что они получают своё место в системе наук, неясно, на чёмзиждется их научность. Однако по мере эволюции в воззрениях, которую мыпроследили выше, понятие научности кристаллизуется всё более ясно. Параллельные изменения претерпевает и учение о редукции, которое уже в исходной систематике наук служило для обозначения отличий научного опытаот опыта повседневного.В «Идеях» редукция выступала в качестве логического приёма par excellence, так что к ней вполне подходит характеристика Д. Ломара, которыйхарактеризует редукцию как метод, который «позволяет выйти в поле опыта,в котором не содержится (или ещё не содержится) позиция, легитимность которой только предстоит выяснить», т.е.

как способ избежать petitio principii[Lohmar 2003: 93]. Впервые введённая Гуссерлем в лекциях 1907 г., редукцияфигурирует в «Идеях I» как «εποχη», т.е. «заключение в скобки» или «выключение» «генерального тезиса естественной установки», т.е. воздержаниеот постулирования существования предданного нам мира [Husserl 1976:65/HuaIII/I: 65]. Методическая функция редукции, выключающей предметности – «постоянно напоминать нам о том, что соответствующие сферы бытияипознанияпринципиальнолежатвнетойтрансцендентально-феноменологической сферы, которая должна быть подвергнута исследованию» [Husserl 1976: 130/Hua III/I: 130]. Иными словами, редукция обедняет,редуцирует мир и тем самым обеспечивает доступ к трансцендентальномусознанию – путь в сферу, которая должна быть подвергнута интенциональному анализу для того, чтобы разъяснить возможность опыта мира, т.е.

болеебогатой сферы.С помощью редукции всё не доказанное, т.е. не получившее феноменологического обоснования, регистрируется в качестве наивно принимаемогона веру в естественной установке. На этом этапе мышление Гуссерля остаёт159ся преимущественно математическим и формально-логическим, о чём свидетельствует и разрабатываемая им классификация наук, подчинённая принципу поиска последнего обоснования и не проблематизирующая фигуру классификатора.

Впоследствии, однако, ситуация меняется по мере того, как интерес Гуссерля обращается к феноменологическому разъяснению логическихоснований познания и, в первую очередь, к редукции как особому способуобращения с предданным миром. В попытках самоосмысления феноменологии её основной методический приём, редукция, из простой техники обоснования превращается в точку перехода от наивности к науке – перехода, который совершает всё греко-европейское человечество и для которого феноменология является не меньше, но и не больше, чем квинтэссенцией.Несмотря на то, что словосочетание «наивная наука» применительно кконкретным эмпирическим наукам не пропадает из словаря Гуссерля, по мере развития его воззрений на науку оно всё больше выглядит как оксюморон.Напротив, всё большую роль начинает играть понятие «подлинной науки»,которое поначалу употреблялось Гуссерлем спорадически, однако затем стало обозначать «идею науки», полученную путём философской рефлексии,или же науку, соответствующую идее научности.

Подлинная наука обозначает не какую-либо уже существующую науку (в отличие от «наивной науки»),но скорее регулятивный идеал, к осуществлению которого наука должнастремиться. Этот идеал у Гуссерля неизменно состоит в обнаружении последних аподиктических истин, однако его достижение возможно только путём разрыва с наивностью, присущей естественной установке.Проблема специальных наук состоит в том, что, полагая свой предметнекритически, они вынуждены пребывать в состоянии наивности, т.е. дляних остаётся недоступным смысл их основных понятий. Именно из-за этогоони не в состоянии найти правильный метод исследования своего предмета.Как следствие, их необычайные достижения сопровождаются огромнымразочарованием в них – будучи успешными в роли чистой техники, они не160могут дать никакого знания о своём предмете, которое выходило бы за пределы технического, а потому смысл их существования оказывается неясным,и вера человечества в науки пропадает.

Выход состоит в том, чтобы разъяснить смысл базовых понятий и предметностей специальных наук, обратившись к источнику их конституирования – к жизненному миру. Однако чтобысделать это, требуется поставить под сомнение не только отдельные предметы, но жизненный мир в целом, поскольку в его рамках предметы всегданаходятся друг с другом в связи предполагания, т.е. обладают горизонтом (азначит, не могут быть «выключены» поодиночке).

Такая задача под силутолько науке о трансцендентальном – именно она и будет отвечать идеалу,который состоит в том, что «есть только одна-единственная подлинная наукав высшем смысле слова, и её можно назвать философией, или универсальнойнаукой» [Husserl 2001: 17/Hua XXXII: 17].Из этого возвещения трансцендентальной философии ясно, что получит европейское человечество – науки наполнятся для него смыслом, который не может быть получен из самих наук. Но что получат сами специальныенауки? В отличие от феноменологии, им закрыт доступ в область трансцендентального; их удел – оставаться в естественной установке. Гуссерль утверждает, что «учёному следует делать сознательный выбор относительно того,от чего он будет тематически абстрагироваться; и то, что остаётся вне его темы, от чего он абстрагируется, он всё же должен сознательно сохранять вполе зрения (im Blick haben) как нечто со-принадлежащее и лишь для негоостающееся не тематизированным и переменным» [Husserl 2001: 16/HuaXXXII: 16].

Это достаточно проблематичное утверждение: оно вновь отсылает нас к вопросу о том, каким образом результаты феноменологической редукции могут сохраняться («учитываться») в естественной установке.Напомним, что каждому классу наук соответствует своя субъективная установка, своё сознание, что для интенционального анализа равнозначно утверждению о том, что каждому классу наук соответствует свой мир.

Мир специ161альных наук определённо не тождественен миру трансцендентальной феноменологии именно потому, что их разделяет коренное изменение установки.То, что постулируется в естественной установке специальных наук, не существует в мире трансцендентально-феноменологической установки, а то, чтообнаруживается в этой установке (феномены чистого сознания), недоступнодля установки естественной.

Но тогда каким образом я как обыденное сознание могу «сохранять в поле зрения» то, что попросту не обладает действительным бытием в моём мире? Это потребовало бы от меня подвергатьнепрестанному сомнению объективность предметов, с которыми я имею дело, а значит, покинуть естественную установку.Поэтому специальные науки едва ли могут с помощью феноменологической философии сами стать «изначально философскими» и достичь идеалаподлинной научности, как надеется Гуссерль [Husserl 2001: 18/Hua XXXII:18].

Приближение к подлинной науке возможно только для трансцендентальной феноменологии, поскольку она открывает доступ к трансцендентальному сознанию, не обременённому самоочевидностью полагания мира.Такая наука будет универсальной в обсуждавшемся выше смысле, т.е. неограниченной структурами конкретных миров, но наблюдающей сами этиструктуры. «Подлинность универсальной науки требует разворачивания всейтрадиции жизни, лежащей в её основании; она должна исследовать создающую традицию жизнь в её исходной изначальности, а также все возможностиэтой жизни; должна в своей подлинности иметь форму исходного метода,обосновывающего всеобщие интуиции.

Характеристики

Список файлов диссертации