Диссертация (1136851), страница 18
Текст из файла (страница 18)
е. повседневные способывыявления и описания этих методов. Об этом свидетельствуют многочисленные «руководства», в той или иной форме присутствующие влюбой практике. «…методологии (а не только методы) принимаютбесконечное множество „вульгарных“ форм, в том числе — инструкций по кулинарии, уходу за садом, уходу за ребенком, сексу, ухаживанию за женщинами, вождению, авторемонту и, в случае руководствпо этике, разговору.
Существование и повсеместная распространенность письменных инструкций, руководств, описательных схем, планов, протоколов, карт и т. п. указывают, что „методологические“ описания составляют часть изучаемого этнометодологами мира не меньше, чем сами „методы“» [Lynch, 2005: 146–147]. Как и научные методологии, эти руководства, справочники, самоучители не описываютреальную работу следования им, однако это не означает, что их необходимо отбросить и сосредоточиться на изучении действий «самих посебе».
Действия «сами по себе» уже предполагают свою описуемостьи именно в ее методическом достижении они и заключаются. Эта описуемость, как уже говорилось выше, имеет два уровня: практическийи теоретический. Различного рода инструкции относятся к уровнютеоретической описуемости, в том смысле, что сколь бы подробнымни было инструктивное описание действия, оно всегда не являетсяописанием реальной работы следования инструкции. Эта реальная работа должна быть осуществлена практически описуемым способом,чтобы теоретическое описание стало ее адекватным описанием.Например, как показывают Линч, Ливингстон и Гарфинкель [Lynch,91Livingston, Garfinkel, 1983], понятность инструкций о проведении даже относительно простых лабораторных экспериментов всегда основывается на той работе, которая совершается в лаборатории с даннымконкретным оборудованиям и которая не описывается в инструкции.Эта работа может предполагать «ложные старты», ошибки, корректировки и другие приспособительные действия, направленные не простона организацию текущей ситуации, но на ее теоретически описуемуюорганизацию, т.
е. такую организацию, которая соответствовала быизначальной инструкции. При этом реальные действия в лаборатории«сами по себе» не лишены смысла. Они локально осмыслены и упорядочены. Методы их упорядочивания и составляют предмет этнометодологического описания, которое должно быть практическим, а нетеоретическим описанием естественно разворачивающейся практики.2.2.2 НаблюдаемостьПроблема наблюдаемости социального порядка — одна из «видимых, но не замечаемых» этнометодологических тем. Наравне с темой«методов» она составляет концептуальную «красную линию» этнометодологии — набор понятий, которые постоянно используются в этнометодологических текстах, — и, в некотором отношении, бросаеткуда более серьезный вызов традиционным социологическим понятиям, нежели принцип методичности порядка.
Однако, в отличие от понятия «методов», проблеме наблюдаемости было уделено гораздоменьше внимания в этнометодологии. Это тем более странно, чтонаблюдаемость социального порядка была одним из вопросов, на который Гарфинкель обратил внимание уже в исследовании присяжных.По его словам, методологическая озабоченность присяжных «быладля них чем-то, что они, взаимодействуя друг с другом, тем или иным92образом, скажем так, если хотите, видели. То есть каким-то образомразумность задававшихся кем-либо вопросов была для них наблюдаема и замечаема.
Она была доступна, тем или иным образом, для тогоособого способа видения, которым обладает член. Особого способапоиска, сканирования, чувствования, наконец, видения, но не тольковидения, а видения-сообщения. Она наблюдаема-сообщаема. Она доступна для наблюдения и сообщения» [Proceedings, 1968: 9]. Однако вчем именно эта наблюдаемость заключается, оставалось непроясненным, пока фокус этнометодологической концепции порядка не сместился к радикальным эмпирическим феноменам. В результате этогосмещения в этнометодологических работах начали актуализироватьсяпроблемы и понятия, истоки которых связаны с двумя традициями,которые всегда представляли интерес для этнометодологии: феноменологией и гештальтпсихологией.
Обе эти традиции были постоянным источником тем и терминов для Гарфинкеля, однако только навтором этапе они приобрели важное концептуальное значение, поскольку по мере усиления интереса к радикальным феноменам порядка появилась потребность в прояснении понятия «наблюдаемости».Центральным на этом этапе становится понятие «деталей», котороеотсутствует в ранних работах Гарфинкеля и этнометодологов39.Тем не менее, несмотря на важность круга понятий, связанных сидеей наблюдаемости социального порядка, они никогда не подвергались анализу, и их потенциал остается во многом нераскрытым. Поэтому в данном параграфе мы попытаемся прояснить те концептуальные возможности, которые содержатся в идее наблюдаемости социального порядка.39В «Исследованиях по этнометодологии» [Garfinkel, 1967] и в первых двухсборниках работ этнометодологов под редакцией Саднау [Studies in social interaction, 1972] и Дугласа [Understanding everyday life, 1970] термин «детали» появляется лишь в нескольких местах и практически никогда в качестве понятия.93Выдвинув тезис о том, что социальная организация должна бытьдоступна для обыденных членов общества благодаря тем же методам,которыми она достигается, Гарфинкель социологически проблематизировал тему, которая уже обсуждалась до него в гештальтпсихологии.
Гештальтпсихология — традиция психологических исследований, зародившаяся в Германии в начале XX в., — сделала предметомсвоего внимания перцептивную организацию, т. е. воспринимаемыйпорядок окружающего мира. Общий принцип, из которого исходилиродоначальникигештальтпсихологииМ. Вертгеймер,К. Коффка,В. Келер, состоит в том, что «существуют связи, при которых то, чтопроисходит в целом, не выводится из элементов, существующих якобы в виде отдельных кусков, связываемых потом вместе, а, напротив,то, что проявляется в отдельной части этого целого, определяетсявнутренним структурным законом всего этого целого» [Вертгеймер,1992: 147]. Распространив этот принцип, прежде всего, на областьвосприятия, они показали, что существуют законы организации, которые нельзя свести к простой сумме частей, например, мелодию нельзясвести к совокупности нот, она представляет собой единство иногорода.
Такие формы организации называются «гештальтами».Гарфинкель заимствовал в гештальтпсихологии многие темы, ноне напрямую, а через другую традицию — феноменологию, — некоторые представители которой (прежде всего М. Мерло-Понти иА. Гурвич) попытались интегрировать гештальтподход в феноменологию, отказавшись от позитивистских претензий первого на выявлениеуниверсальных закономерностей не только человеческого восприятия,но и в целом психической и социальной жизни.
В феноменологиигештальт перестает рассматриваться как закон: «Но если последний[Gestalt] и может быть выражен через внутренний закон, то нельзярассматривать этот закон как некую модель обнаружения структур94ных феноменов. Их выявление не есть обнаружение предсуществующего закона. Наше восприятие признает за „формой“ исключительную роль вовсе не оттого, что она представляет собой некое состояние равновесия, разрешает предельную проблему и определяет, в кантовском смысле, возможность мира, она есть не условие возможностимира, а его явленность… Gestalt круга есть не математический его закон, но его характерное свойство» [Мерло-Понти, 1999: 94–95].
Иными словами, феноменальная явленность мира уже дана как упорядоченная, и в этом отношении понятие гештальта лишь указывает на то,что такой порядок существует, однако не определяет условия этогопорядка, как полагали гештальттеоретики. Именно такая феноменологическая трактовка гештальтпсихологии была использована Гарфинкелем при осмыслении проблемы наблюдаемости социального порядка. При этом Гарфинкель читал работы Мерло-Понти и Гурвича (как илюбых других философов, социологов или психологов) намеренно«неправильно», т. е. не для обнаружения способа описания социального порядка, а для изучения реальных феноменов порядка.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
