Диссертация (1136803), страница 31
Текст из файла (страница 31)
Она вылечилась последлительного периода химиотерапии, но в ходе интервью о раке и лечении былосказано очень мало, даже в ответ на вопрос на эту тему («А это никак не повлияло.Это, скорее всего, повлияло на мой характер. Вот химиотерапия. Она же это —ой (0,5) да. (1,0) Я написала рассказ «Доктор Мирош». Вот он у меня выйдетвесной! И тогда почитаете! (Р смеется.) Ну, химия. Ну что химия? Наши людиочень часто заболевают раковыми опухолями» — 1332–1337). Лора Ида большевнимания уделила культурным аспектам привыкания к новой жизни: 152 «Я когда сюда приехала, мне показалось при всей этой красоте — МИР!ПОМЕРК! И стал ПУСТЫМ! Потому что ни одного знакомого лица. (1,0) Тамактеров я знала от А до Я, певцов — всех. И людей искусства.
А здесь никого.Пусто. Да! А это была моя жизнь! Я любила песню народную. А потом я началазаписывать имена. Вдруг у меня появился Лева Лещенко — это Роланд Кайзер(1,0), вдруг у меня появился Йося Кобзон — это Хартунг со своим голосоми в очках,иявсевосстановилаздесь!(Рулыбается.)И вотжизньпродолжается. (0,5) Я окунулась сразу в общественную деятельность» [750–764].Тут Лора Ида описывает свои ощущения того, что «мир померк и сталпустым», когда она переехала, и переходит сразу к тому, что она окунуласьв общественнуюдеятельность,деятельность.которуюонаЭтоуказываетосуществляланато,в рамкахчтообщественнаяроссийско-немецкихорганизаций и на гранты от государства, являлась частью стратегии адаптациив Германии и поиска своего места в новом обществе.
Примечательно и то, чтопроекты, на которые направила свои силы Лора Ида, включали в себя написаниеавтобиографических произведений (а также их чтение в рамках литературногокружка и распространение в интеграционном доме), и в этих произведенияхосуществлялосьпроговариваниесемейнойистории,совпадающейснормированным нарративом. Таким образом, российско-немецкие организации,государственные гранты и проекты для российско-немецкого сообщества помоглиЛоре Иде адаптироваться к новой жизни, используя и продвигая при этомнормированный нарратив, полностью примененный к собственному опыту.Таким образом, Лора Ида Штайн справляется с трудностями путемвключенияв российско-немецкуюобщественнуюдеятельность, используянормированный нарратив в качестве ресурса для адаптации. Лора Ида становитсяактивной в сообществе и тем самым уже продвигает нормированный нарративсреди российских немцев, проживающих в Германии.
Она ощущает себя и ведетсебя как носитель истории российских немцев, что подкрепляется грантами 153 государства, которые позволяют ей продвигать эту повестку дня. Для Лоры ИдыШтайн история ее семьи, которая полностью совпадает с нормированнымнарративом, становится определяющей для ее собственной нарративнойидентичности, а следовательно, и для ее общественной деятельности:«У меня такое ощущение, что я живу с того времени, когда я обнаружиласвоего прадеда. (0,5) Зная их уклад жизни, многое уже поняв и увидев, изучив все,что было до меня и уже при мне. (0,5) И теперь немного предвидя, что будетвперед, действительно получается вот такой длительный срок, у меня такоеощущение, что я все это время прожила! (Р смеется.) Вот. Да.
(3,0)» [1349–1360].2.Типчастичногосовпадениябиографическогонарративас нормированным нарративомДевять респондентов воспроизводили доминирующий нарратив как основурассказа, но не полностью применяли его к себе. Характерной чертой рассказаиз данной группы была ориентация на нормированный нарратив, но при этомподчеркивались уникальные черты собственной семейной истории.Представители данного типа — это наиболее интегрированные в немецкоесообщество люди, у которых есть ориентация на принимающее обществепо работе и по социальным кругам. В данной группе оказались более молодые(большинство от 27 до 40 лет) и более образованные люди. Молодыепредставители данного типа часто ориентируются на свои профессиональные илина студенческие круги для общения и самоидентификации.
Также представленыпожилыелюди(двапенсионера),нос высокимуровнемобразования.Примечательно, что для представителей данной группы (как для молодых, таки для пожилых) российско-немецкие организации не являются источникомсведений о работе и ресурсом для проведения свободного времени. 154 Представители данного типа из более молодого поколения частопереезжали в Германию вместе со своими родителями, то есть они самине принималирешениео переезде.Дляниххарактерноиспользованиенормированного нарратива в качестве ресурса, чтобы осознать свое местов немецком обществе.Так, Владислав Гольдт, которому 36 лет и который проживает в Мюнхене,переехав в Германию в 19 лет, причисляет себя к группе российских немцев,которых «не волнует» их идентичность. Владислав Гольдт противопоставляетсебя тем, кто переехал в Германию из деревень, и тем, у кого нет высшегообразования.
Нарративный блок в интервью с Владиславом начинается так:«Чисто по крови у меня приблизительно одна четверть. Это по отцовскойлинии, за счет чего собственно и фамилия сохранилась, и какое-то осознаниеэтой идентичности. (2,0) Я буду говорить именно о немецкой части семьи,об этой линии. Относились мы к русским немцам, эм (2,0), эм, которые жилитам, в волжской республике, сначала просто, эм, потом в немецкой республике.(1,0) До Второй мировой войны. Тогда это было со всеми российскиминемцами — всех сослали в Сибирь.
Эм ссылка эта была очень тяжелая, у прадедатогда из восьми детей умерло пять, сами они чудом выжили. (1,0) Вот так илииначе все это обернулось не так, как это могло бы обернуться, и, эм, вот, э,и после окончания войны прадеду как человеку образованному, удалось, это, таквыйти из ссылки и переехать в крупный город, что, может, даже нетипично длябольшинства русских немцев. (1,0) Ну и так или иначе, э, эм, ну, так или иначенаши родственники, э, достаточно рано оторвались от вот именно, э (1,0), эм,какой-то такой вот русско-немецкой диаспоры, там, эм, насколько я знаю,большинство людей оставались в каких-то своих поселениях там, колонияхв Казахстане, в Сибири в Средней Азии, эм (1,0), наши родственники там не были— начиная с 50-х годов они сумели вырваться оттуда и жили в принципев больших городах.
Уже мой дед, эм, немец смог получить высшее образование —тоже какими-то правдами или неправдами (1,0), потому что официально это, 155 конечно, не разрешалось — тем не менее ему это удалось — с помощью своейработы — дополнительного образования, э, он как-то да, смог — вырваться —в люди — да. Э (вздох). (2,0) ВОТ (1,0) и (1,0). Э, таким образом вся наша семья,и мне вот, скажем, как и мои родители и родители двоюродной сестры, онивыросли вместе не в Казахстане (2,0), они выросли в европейской частиСоветского Союза, в больших городах (1,0), все получили высшее образованиеи жили — правда, разбросанно по Советскому Союзу, но в больших поселениях,а не в, э, деревнях в Казахстане (1,0), что может быть дело в какой-то степенинетипичным, э (4,0), не знаю (2,0), типом» [интервью с Владиславом Гольдтом].В данном блоке видно, что Владислав постоянно сравнивает своюсемейную историю с обобщенной историей «большинства» российских немцев,и в его рассказе нормированный нарратив является точкой отсчета, по отношениюк которой описываются особенности семьи Гольдтов.
Это свидетельствует о том,что у Владислава есть представление о доминирующем нарративе, и он говоритоб этом нарративе именно потому, что он тоже причисляет себя к российскимнемцам. При этом он доказывает, что его история отличается от доминирующегонарратива.Отличительные черты истории Гольдтов в рассказе Владислава — этожизнь в больших городах европейской части СССР и высокий уровеньобразования. По его словам, именно эти обстоятельства помогли его семье«вырваться оттуда», то есть из «типичного» хода жизни других российскихнемцев в СССР.
Примечательно и то, что постоянно повторяющееся слово«вырваться» используется Владиславом и по отношению к опыту его семьи послепереезда в Германию: о последствиях репатриации он говорит, что «тут сначалабыл даунгрейд, потом вырвались из хайма228» и «оторвались от диаспоры, сумеливырваться». Он описывает процесс адаптации на новом месте как сложный длясвоих родителей, но не очень сложный для него самого: 228Общежитие для репатриантов в Германии. 156 «Нас определили в Саксонию. (1,0) Нас определили в маленький городок подназванием Вурцен.
(3,0) Вот (2,0), и поскольку у нас — мы там совершенно никогоне знали, и поскольку это был ма-а-а-а-аленький городишко, э (2,0), тамсовершенновпечатлениенечегонаделать.моих(2,0)родителей.Этопроизвело,И здесьмыконечно,опятьжеудручающееотличаемсяот большинства, эм, эмиграции. (1,0) То есть если ты приезжаешь из казахскойдеревни, то это, конечно, цивилизация. Были люди, которые даже радовалисьгорячей воде из крана.
(1,0) А мы приехали из большого города, и для нас это всебыло шоком. (1,0) Оказалось, что в ГДР было хуже, чем в СССР, и нечем былотопить, и половина Лейпцига — там в квартирах стояли ПЕЧКИ. (2,0) Я приехалв Германию — я научился топить ПЕЧКУ — нам нужно было в квартире, чтобытопить, сначала такую печь раскочегарить. (2,0) Нам пришлось привыкать (1,0),то есть это был даунгрейд (1,0), для молодого человека это еще черт с ним —приключение.
(1,0) А для зрелых людей вот, наших родителей, это был оченьсерьезный даунгрейд (1,0), то есть и качество жизни в краткосрочнойперспективе — в первые несколько месяцев оно вот реально упало (2,0), и онипытались как можно быстрее, так скажем, смыться. (2,0) То есть как толькомы получили немецкие документы, э, мы научились худо-бедно ломанообъясняться с людьми, и мы поняли, что к чему (2,0), и при первой возможностисмылись из этого хайма.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
