Диссертация (1136803), страница 30
Текст из файла (страница 30)
И даже, может быть, это и хорошо». [Интервьюс Лорой Идой Штайн]В нарративе Лора Ида Штайн часто использует слова «мы», «нас» и «все»,тем самым указывая на то, что «все вот это вот то, что было со всеми».Конструкция генерализации опыта до всей группы встречается в описанияхдепортаций («всех начали депортировать, особенно немцев»; «Их тоже всехи (0,5) в восточный Казахстан»), трудармии («И, э (2,0), в 1942 году указо трудармии (1,0) и тогда все немецкое население помчалось назад по всем этимгородам и весям»; «И всех женщин использовали как дармовую рабочую силу»),а такжедискриминациив СССР(«Немцамтяжелобылопоступатьв институт»). Тема трудармии играет важную роль в нарративе, и в ходеинтервью,рассказываяо трудармии,ЛораИдаШтайнпредлагаетсвоепроизведение на эту тему под названием «Каскад памяти» («Я вам сделаласпециально. «Каскад памяти» (Р указывает на стопку книг)»).
Данноепроизведение было издано в рамках проекта, на который Лора Ида Штайнвыиграла финансирование. Тем самым Лора Ида Штайн настаивает на том, чтопредставленный ею нарратив применим ко всей группе, и этот нарративраспространяется через ее опубликованные работы.При этом анализ второй части интервью (расспроса) показал, что Лора ИдаШтайн знает о своей семейной истории в основном не от своих родственникови предков, а из прессы и других публичных источников:И: И кто вам в основном рассказал про российско-немецкую часть Вашейистории?Р: Ну, э, во-первых, э, я сама ее прожила, всю свою — свою жизнь, да? И, э,в школе, э, ну нельзя сказать что — ну не так зверски все же времена уже было— но все еще да мы могли услышать слово «фашистка» (0,5) от школьников.
Да. 148 (0,5) «Ух ты фашистка». (0,5) Я была очень боевая (0,5), я могла догнатьобидчика (0,5) и ДАТЬ хорошо ему. (Р смеется) (1,0) Учительница меняне может оторвать и кричит: «Лорида, откуда в тебе это зверство?»Я говорю: «От фашистов». (Р смеется) (0,5) А что я должна была ответить,если я «фашистка»? И видимо, это, э, характер, так сказать, закаляло. Конечно(1,0), никакие мы не фашисты, мы нормальные человеколюбивые люди. Но такповелось. (1,0) В России два врага есть: татарин-супостат и немец-иноземец. (Рсмеется) Издревле.
(2,0) Что мы можем сделать? (Р смеется) (2,0) А историей яувлекалась, что же, приходилось уже больше читать, больше слушать. Я когдаработала в обществе «Знание», уже тогда пошел подъем «Возрождения»организации. (0,5) Я, э, меня пригласили работать в вот (2,0) вот в отделкультуры, приезжали к нам люди. И очень многие вещи всплывали.
Последнеевремя даже не таясь печаталось в таких газетах, как «Аргументы и факты».(0,5) В «Комсомольской правде» я прочитала, допустим, э, статью большуюна всю полосу о том, как депортировали российских немцев — на баржах ихтопили! (1,0) Из топили просто! (0,5) И, э, теперь берега отдают эти кости.(1,0) Вот. (1,0) Потому что обнаружили кости, стала вода вымывать их,и тогда уже сказали, что это кости российских немцев. Потом, я сама оченьмного любила читать. (1,0) Я как-то прочитала в газете о Полтавскоймануфактуре, управляющим которой был Кристиан Берляйн. Я вздрогнула.Не тот ли Кристиан Берляйн, который приехал девятилетним мальчикомв Россию? (1,0) Но я больше о нем ничего не нашла.
И вот сказали, Кристианпропал. Потом я читала про — ну вообще я вообще отношу себя к роду моеймамы. (1,0) Потому что меня мама воспитывала, я больше знала с этойстороны. (1,0) Вот. А ношу я мамину фамилию Штайн. Она была замужем. (1,0)И вот я читаю как-то в «Культуре и жизнь» о Святославе Штайне. Он из техмест, откуда все наши Штайны.
(1,0) Тоже было очень волнительно узнатьтакое. (1,0) Вот. (1,0) Я по крупицам собирала обо всем. (2,0) Сопоставляла. (2,0) 149 Таким образом, мы видим , что в ответ на вопрос о том, откуда у Лоры ИдыШтайн сведения об ее истории, она начинает говорить на немного отвлеченныетемы: о своем характере («Я была очень боевая (0,5), я могла догнать обидчика(0,5) и ДАТЬ хорошо ему») и о своем восприятии общественно-политических делв России(«ВРоссиидваврагаесть:татарин-супостати немец-иноземец»).Далее выясняется, что Лора Ида в основном формировала своевосприятие истории собственной семьи через отношение к ней со стороны другихлюдей (одноклассников, которые ее обзывали «фашисткой»), через сообществароссийских немцев в Казахстане, а также через газеты. Тем самым она узнавалаколлективную историю группы, применяла эти сведения к собственному опыту(«А ношу я мамину фамилию Штайн.
Она была замужем. (1,0) И вот я читаюкак-то в «Культуре и жизнь» о Святославе Штайне. Он из тех мест, откуда всенаши Штайны. (1,0) Тоже было очень волнительно узнать такое. (1,0) Вот. (1,0)Я по крупицам собирала обо всем. (2,0) Сопоставляла»).Далее благодаря своей позиции грантополучателя Лора Ида распространяласвой обобщенный опыт в российско-немецком сообществе. Кейс Лоры Идыуказывает на двойное структурирование биографического и нормированногонарративов: с одной стороны, нормированный нарратив (из газет и учреждений,например) структурирует нарратив биографический, и далее носитель биографииможет свой нарратив распространить и дальше, включая его в нормированнуюструктуру(например,распространяясвоиавтобиографическиетрудыв интеграционных домах).У Лоры Иды, как у других представителей данного типа респондентов,сложная жизненная кривая с множеством трудностей в период адаптациив Германии после переезда.
Лора Ида получила приглашение на репатриациютолько со второго раза, так как первый раз ее семье отказали, сославшись на то,что ее муж и она занимают высокие позиции в обществе («Первым делом мыполучили отказ. Потому что мой муж ДОЦЕНТ, я не ПРИТЕСНЯЕМАЯ. Как бытак, и все» — 554–555). После отказа Лора Ида написала письмо «на десятистраницах» [556] канцлеру Германии Гельмуту Колю, в котором «и написала 20 150 раз, почему я тут немка, а теперь вы не можете сказать, что я немка» [556–558]. Она подала на репатриацию второй раз, и семья получила приглашения.На данной странице биографии Лоры Иды мы видим, как ее семейная история,представленная в заявке на репатриацию, сначала воспринимается властями какне соответствующая критериям для переселения в Германию, а потом Лора Идаоспаривает данное решение с помощью написания нарратива на десять страниц.В этом нарративе Лора Ида доказывает, что история ее семьи действительноподпадает под критерии Германии, так как члены ее семьи являются этническиминемцами, репрессированными в СССР.
Со второго раза Лора Ида успешнополучила приглашение, и можно полагать, что ее письмо повлияло на эторешение (письмо было найдено позже в ее деле у немецких властей). Написаниетакого письма — это и есть процесс подчинения собственного нарратива подожидаемый властями Германии нормированный нарратив, и это подчинение быловознаграждено разрешением на переселение.После получения приглашения Лора Ида и дети уехали первыми, а ее мужостался продавать квартиру, что закончилось проблемами с мафией:«Его обобрали.
Он продал квартиру. Пришли с пистолетами, все отобрали.Как его самого оставили в живых (0,5). В три часа ночи (0,5) он уже квартирупродал, спал на тюфяках. Уже все-все, мы все, вот только он уезжает, и людивселяются. (0,5) Ну, я думаю, эти рэкетиры были сами казахи, они у нас купилиэтот дом, там приходил ТАКОЙ в длинном пальто, красный шарф.
Мафиози,одним словом! Я думаю, что это их работа. Или здесь, в, э, мы — он не могпродать, потому что мы не знали и моего согласия не было на продажуквартиры. И я отсюда должна была послать, э, разрешение. И это надо былоделать через посольство. Посольство знало, что он там продаст квартиру,и, видимо, они этим таким образом держали руку на пульсе. Вот. И все деньгиотобрали. Приехал он черный, худой.
Он ничего не ел. Его на самолет милицияпосадила, отправила, и все. И я его тут встретила. БОЖЕ МОЙ! Ужас какойто. Поэтому у меня мало приятных воспоминаний первое время было» [677–695]. 151 Тяжелые воспоминания связаны и с лагерем Дранзе, в который приехалаЛора Ида с детьми прямо после своего переезда.
Лагерь ей показался чистыми комфортным, но она там вступила в конфликт с сотрудницей, котораяопределила для семьи место жительства в Восточной Германии: «Нас хотелиотправить в Sachsen-Anhalt, вот сюда поедете. Я говорю, нет! И ткнулана Чехословакию ткнула. Да что вы! Я из этой системы приехала, и я не хочуназад» [699–702]. В ходе конфликта Лора Ида настаивала на распределение семьив западные земли Германии и пошла на эскалацию:«В общем, она надо мной решила поиздеваться. (1,0) Я так на неепосмотрела. Толстую папку выбрала и КА-А-А-А-АК кину ее на стол. Вот вам всемои документы, берите, что вам нравится.
А я пошла! (Р смеется) К двериподхожу, а она мне в спину говорит: «Но есть еще Берлин». О Gott! А я думаю,сейчас она увидит, что я обрадовалась (Р смеется), и переиграет все! А я таксердито посмотрела, говорю: «Мы еще подумаем». И пошла. (Р смеется)Прихожу: визг поднялся, дети счастливые, довольные — в Берлин! Вот! Ну.И таким образом мы попали в Берлин» [721–742].Важный аспект жизненной кривой в данной биографической историизаключается в том, что Лоре Иде поставили диагноз «рак».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
