Диссертация (1136799), страница 16
Текст из файла (страница 16)
Ощущение чуждости, а иногда и враждебностинового окружения заставляет их искать поддержку со стороны диаспоры и держаться представлений, ценностей, языка и культурных особенностей, принятых вродной стране [Diehl et al., 2009].Часть исследователей обращает внимание на второе поколение мигрантов.Родители – мигранты, оказавшись в ситуации, когда нормы окружающего общества им не вполне понятны, меньше стремятся передать свои ценностные ориентации своим детям, поскольку не уверены в их актуальности [Norris, Inglehart,2004, p. 133].
Молодые мигранты – мусульмане, особенно представители второгопоколения, оказываются в ситуации, когда им необходимо самим строить своюидентичность в условиях довольно агрессивной среды.Этничность каждый раз конструируется заново в новых условиях [Nagel,1994], особенно в обществах, где этот вопрос остро стоит, то есть существуют яркие этнические границы [Omi, Winant, 2014]. Как показывают теоретики сегментной ассимиляции, полный отказ от своего происхождения и попытка полной ассимиляции зачастую оказываются в такой ситуации проигрышной стратегией, поскольку такие люди рискуют не быть принятыми принимающим обществом и потерять контакты в диаспоре. Более того, как показывают некоторые исследования,сравнивающие мигрантов с теми, что остался (правда, связанные с региональноймобильностью с юга США в более развитые штаты), экономическая выгода миграции довольно спорна и зачастую является мифом [Eichenlaub, 2010].77Мигранты второго поколения, которые оказываются оторванными от корней своих родителей, но часто не полностью интегрированы в принимающее общество, могут акцентировать свое происхождение или создавать новые идентичности [Portes et al., 2005].
Более того, молодые мигранты второго или третьего поколения зачастую стремятся сформировать транснациональную идентичность,синтезируя культуру страны, в которой они живут, с традициями общества, откуда родом их предки [Fortin, 2002; Diehl, Koenig, 2013]. Как замечает В. Малахов, всовременном транснациональном мире «принципиально возрастает потребностьв признании, или в другой формулировке — запрос на различие, притязаниена самобытность, борьба за идентичность» [Малахов, 2014, с. 132].Эти работы показывают, что для многих мигрантов отправляющее обществоостается не менее важным ориентиром, чем принимающее, более того, они могутсформировать субкультуру своего сообщества, которая может значимо отличатьсяи от нового окружения, и от культуры сообщества, оставшегося на родине.
Чтобыпроверить, насколько мигранты стремятся остаться в культуре и ценностныхпредставлениях отправляющего общества, необходимо сравнивать их с жителямитех стран, откуда уехали они сами или их предки, а не только с принимающимобществом, и таких исследований все еще крайне мало, особенно выполненных всравнительной парадигме, и настоящая работа призвана частично заполнить этулакуну [Bejarano et al., 2011; Spierings, 2015].78§ 5. Инкорпорация мусульманских мигрантов – интерсекциональныйподход. Влияние религиозности на успешность адаптации.Современные европейские социологи и философы отмечают, что границыравенства в Европе в настоящее время активно переосмысляются и переопределяются [Bertossi, 2003], что во многом связано с притоком мигрантов из неевропейских стран, а в самое последнее время и беженцев (преимущественно с Ближнего Востока) [Al-Ali et.
al., 2001]. Как показывает в своем обзоре П. Кивисто, вработах многих европейских социологов, например, Э.Гидденса и А.Лефевра,подчеркивается, что общество больше не равно национальному государству, чтотребует новых подходов к осмыслению социального пространства вообще и миграции в частности [Kivisto, 2003].
Например, Б. Дикен, наследуя З. Бауману, приходит к парадоксальной мысли, что в современном мире все находятся в движении, будь то туризм, миграция или бегство, поэтому принятие обобщенного «другого» становится принятием себя в изменившемся мире [Diken, 1998]. Таким образом, неграждане, нелегальные мигранты, беженцы создают предпосылки длясоздания новых концепций европейских обществ, в то время как многие гражданек этому не готовы, что в частности выражается в отрицательном отношении к мигрантам с Ближнего Востока и из Африки.
А. Вишневский замечает, что европейские государства, и Россия в их числе, нуждаются в мигрантах как в рабочей силе,однако в принимающих обществах вновь прибывшие, многие из которых стремятся максимально интегрироваться, сталкиваются с системой барьеров и «противодействием смене культурной идентичности» [Вишневский, 2011-а, С. 90-97].В специальном выпуске журнала «American Ethnologist» 2005 года несколько статей были посвящены истокам и осмыслению феномена современной европейской исламофобии. Э.
Озюрек пишет об особом статусе мусульман в Европе ио том, что исламофобия сменила антисемитизм [Özyürek, 2005]. При этом он приоткрывает имплицитные культурологические причины таких «фобий», которые,по его мнению, связаны с восприятием европейцами себя как носителей христианских ценностей (несмотря на низкую индивидуальную религиозность), а му-79сульман (и в прошлом иудеев) – как чуждых и опасных.
Матти Бунцль подчеркивает, что антисемитизм c 19 века служил «щитом» этнически однородных национальных государств Европы, в то время как современная исламофобия «защищает» наднациональную европейскую идею. Он опасается, что исламофобия можетстать определяющей характеристикой новой Европы [Bunzl, 2005].Как утверждает Д. Т. Голдберг: "В современной Европе мусульмане воспринимаются как фанатики - фундаменталисты, попирающие права женщин итребующие от них беспрекословного подчинения. Мусульманин, с этой точкизрения, повинен в межкультурной розни, агрессивности, насилии, воинственности, терроризме.
Он представляется как убежденный традиционалист, котороготрудно, почти невозможно модернизировать, по крайней мере, без отказа от мусульманской идентичности" [Goldberg, 2006]. Отношение к этим группам ставитпод вопрос само понятие европейского либерализма [Gibney, 2004]. При этом исследователи отмечают, что институциональные барьеры устроены таким образом,что многие, стремясь получить статус беженца, постоянно сталкиваются с отказом, что переводит их в статус нелегального мигранта (что связано с существенным поражением в правах) [Градировский, 2010; Schuster, 2011]. Лиза Шустертакже показывает, что (не) получение статуса беженца связано не только со страной происхождения, но и комплексом других характеристик заявителя, таких какпол, класс и раса, что создает сложную иерархию исключенности и связано с концептом интерсекциональности, который рассмотрен ниже [Schuster, 2003].ИнтерсекциональностьИнтерсекциональность как теоретический подход появилась в 1980-х годахкак ответ на узурпацию феминистского движения белыми женщинами среднегокласса [Collins, Bilge, 2016].
Изначально эта концепция создавалась чернокожимифеминистками и означала пересечение гендера, расы и социального класса, но довольно быстро понимание расширилось до любых оснований неравенства. В современной социологии интерсекциональность может описывать последствия пе-80ресечения любых двух и более характеристик. Как пишет Патришия Хилл Коллинз, сделавшая этот термин популярным, “события и условия социальной и политической жизни общества и […] отношения власти становятся понятнее, есливоспринимать их не через призму одного основания социального разделения, будьто раса, гендер или класс, а учитывая многие, работающие вместе и влияющиедруг на друга.
В этих условиях интерсекциональность – это аналитический инструмент, позволяющий людям лучше понимать сложность мира вокруг и их собственную» [Collins, Bilge, 2016: 19].В данной работе в фокусе исследования люди, которые также попадают подэтот подход, т.к. они одновременно мигранты и мусульмане, а половина из нихженщины, и на их взгляды оказывают влияние (или даже давление) сразу несколько источников. Это А) нормы и ценности, принятые в отправляющих обществах, различающихся между собой. Они могут сформироваться из опыта проживания в стране происхождения в детстве\юности или транслироваться старшимичленами семьи, если человек родился уже после эмиграции своих родителей.
Б)Ценности и установки «диаспоры», то есть той группы эмигрантов из определенного общества, которая проживает в другой стране и поддерживает связи междусобой. В настоящей работе мы не рассматриваем такой тип влияния, однако,например, Ван Туберген, Маас и Флап учитывают эту перспективу в своем исследовании, посвященном вовлеченности мигрантов в рынок труда и безработице[Van Tubergen et. al., 2004]. Используя многоуровневый регрессионный дизайн сучетом стран исхода и проживания, они показывают, что чем больше число иммигрантов из определенной страны в данном обществе, тем успешнее они интегрируются в рынок труда (впрочем, здесь возникает вопрос о каузальности связи, т.к.возможно, что люди едут в эту страну, зная, что им точно удастся устроиться наработу).В) Третий источник влияния – это ценности принимающего общества, которые транслируются через прессу, суждения окружающих людей, на работе, вшколе и т.д.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
