Диссертация (1136799), страница 15
Текст из файла (страница 15)
Например, крупные и богатые ливанские диаспоры во Франции, Канаде иСША, существующие с XIX века, настолько сильно вовлечены в жизнь страны,что оказываются важными для политики (около 10% депутатов имеют опыт миграции), экономики (денежные переводы и многомиллионная благотворительность) и культурной жизни Ливана не меньше, чем живущие там граждане[Abdelhady, 2011]. Сильные транснациональные связи (через образование за рубежом, частые поездки и т.д.) привели к тому, что ценности и образ жизни многихливанцев ближе к принятым в Европе, чем к популярным в большинстве арабскихстран [Hourani, 2007].К этому теоретическому направлению примыкают работы Д.
Мэсси, который смещает фокус миграционных исследований с индивидов на сети, утверждая,что постоянные и маятниковые мигранты, а также их близкие, оставшиеся на родине, соединены сетями дружбы и родства [Massey, 1999]. Как показывает МарияСафонова, именно с его работ в 1980-х годы в исследованиях миграции появляется отправляющее общество как значимый фактор адаптации мигрантов [Сафонова, 2012, с.
114].Таким образом, концепция транснационализма ставит своей задачей создатьновую теоретическую рамку для анализа миграции, где мигрант больше не воспринимается как человек, оторванный от своей страны и вынужденный ассимилироваться, или интегрироваться, поскольку к отправляющему обществу онбольше не принадлежит. Напротив, мигрант воcпринимается в рамках этой концепции как обладатель двух и более идентичностей, включенный в социальную,экономическую, а часто и политическую жизнь нескольких обществ [Bauböck,2003].73Теории сохраненияПризнание того, что диссимиляция (утрата культуры, языка и религии отправляющего общества, а также связи с ним) – это часть ассимиляции в новоеобщество, связано с альтернативными теориями, которые называются по-разному:теории сохранения, сопротивления, отчуждения, культурного возрождения и т.д.[Güveli, Platt, 2011; Huschek et al., 2011]. При этом, предпосылки такого виденияочень различаются.
Так Ричард Альба и Виктор Ни в книге 2003 года говорят отом, что ассимиляция в первом поколении не представляется возможной, и говорить следует максимум о аккультурации. В то же время ко второму и третьемупоколению вовлеченность детей мигрантов в американское общество становитсястоль бесспорной, что уже они меняют мейнстрим, а не подстраиваются под него.Более того, авторы утверждают, что сам термин «ассимиляция» содержит имплицитный намек на превосходство принимающей культуры, что становится неприемлемым в современном обществе [Alba, Nee, 2003].
Мороквасич, говоря непосредственно о гендерных установках, утверждает, что идея ценностной ассимиляции, в частности, требование демонстрации установок гендерного равноправия,используется в современной Европе для создания барьера для мигрантов – мусульман и низкоквалифицированных иммигрантов, принимая характер обязанности [Morokvasic, 2004, p. 4-5]. Рёдер считает, что среди европейских мигрантовтолько мусульмане сохраняют более консервативные установки во втором поколении, в то время как дети мигрантов из других культурных контекстов оказываются полностью ценностно ассимилированными [Röder, 2014].Ричард Альба определяет успех ассимиляции как равенство возможностей ишансов на успех у представителей меньшинств и большинства (при прочих равных). В его терминологии существуют явные (bright) и неявные (blurred) этнические границы, и их природа определяет успех интеграции.
Он демонстрирует триосновных механизма ассимиляции, используя концепцию этнических границ: пересечение, размывание и сдвиг. Пересечение, которое чаще происходит в обществах с явными этническими границами он определяет как отказ от признаков74собственной культуры, сопровождаемый всеми психологическими сложностямитакого перехода, а именно ощущением предательства, отдалением от семьи и друзей, а также неуверенностью в успехе интеграции. Размывание – процесс болеесвойственный обществам с неявными границами, когда значимость этничностистановится все менее важна, а идентичность человека может различаться от случая к случаю (сюда также попадают люди с двойной или тройной идентичностью,например, франко-ливанской). Сдвиг – это более редкий случай, характерный,например, для первой волны иммиграции в США, когда потомки итальянцев иполяков (а несколько позже и восточноевропейские евреи) стали восприниматьсякак «белые», а не как иммигранты [Zolberg, Long, 1999].Альба утверждает, что было бы наивно ожидать подобного сдвига в отношении эмигрантов из Северной Африки и Турции в современных принимающихобществах Западной Европы, например во Франции или в Германии [Alba, 2005].Он связывает это с существующими антимигрантскими (особенно антимусульманскими) настроениями в Европе, показывая, что представители даже второгопоколения мигрантов не склонны порывать с семьей и традициями своей этнической группы, если шансы влиться в мейнстрим принимающего сообщества оченьмалы.
Он также демонстрирует, что практически полная секулярность таких европейских стран как Франция и Германия на самом деле является препятствиемдля интеграции мусульманских мигрантов. Это связано с тем, что проявления«нетрадиционной» (а именно исламской) религиозности запрещаются, в то времякак аналогичные проявления «традиционных» (христианства и иудаизма) понимаются как часть культуры (рождественские и пасхальные праздники, кресты икипы в публичных местах, часы преподавания религии в школе и т.д.) [Casanova,1994].А.Кортевиг и Г.Юрдакул развивают идеи Р.Альбы об этнических границахна примере освещения в прессе убийств чести в среде мусульманских мигрантов вЕвропе [Korteweg, Yurdakul, 2009].
Они углубляют понимание этнических границ,показывая, что эти границы всегда интерсекциональны и вписаны в целую сеть75неравенств, не только этнических и религиозных, но также гендерных и связанных со страной происхождения.18 Авторы показывают, что в немецкой прессе этислучаи маркируются как истории о этнических «других» (то есть, о турках), в товремя как в голландских медиа подчеркивается исламское вероисповедание (конструируемое как архаичное, древнее, неизменное и жестокое). Сам факт различиядискурсов в европейских странах может свидетельствовать о том, что границымежду европейскими мусульманами и местным населением имеют потенциал к«размыванию». Кортевиг и Юрдакул также показывают, что явные этническиеграницы мешают решению проблемы насилия в мигрантских сообществах, таккак в рамках такого дискурса культура иммигрантов представляется неизменяемой. Кроме того, фокусирование на убийствах чести среди мусульман замещаетобсуждение вопроса о том, насколько насилие в отношении женщин распространено в принимающем обществе (авторы утверждают, что непонятно кто в большей безопасности, женщины – мигранты или местные женщины).Е.
Варшавер подробно разрабатывает концепцию этнических границ на материале местных сообществ, используя теорию контакта и экспериментальныйдизайн [Варшавер, 2016]. Автор показывает, что в современных российских сообществах этнические границы больше всего размываются в школе, тогда как вдругих контекстах, например, на детских площадках, они остаются яркими.С. Абашин на примере миграции из Средней Азии в Россию в 2000-е годыпоказывает, что для многих мигрантов ассимиляция или интеграция не являютсяцелью, более важным остается отправляющее общество и дискурс о возвращениидомой, хотя на практике многие люди практически не ездят на родину и мало связаны с ней. Кроме того, в отправляющем обществе к мигрантам могут относитьсяне только как к добытчикам, но и как к предателям нации (особенно в официальном дискурсе), или же как к жертвам.
Поездки молодых мужчин, когда эта практика становится социально приемлемой, могут стать частью социального статуса,В случае мигрантов из Турции страна происхождения не однозначно определяет этничность, т.к. среди мигрантов много курдов.1876престижа. Абашин также напоминает, что если оставить в стороне националистические оценки, основным социальным процессом, вызывающим глобальную миграцию из бывших колоний в бывшие метрополии остается урбанизация [Абашин, 2014].В.И.Мукомель также обращает внимание на то, что интеграция мигрантов внекоторых культурных контекстах, в частности, в России, замедляется, посколькуоколо 60% мигрантов общаются только с соотечественниками, и работают в тяжелых условиях, не имея свободного времени для знакомства с принимающимсообществом [Мукомель, 2016].
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
