Диссертация (1136258), страница 26
Текст из файла (страница 26)
207.Термин «онаучивание» используют в немецкоязычной литературе (Виакер, Коинг, Авенариуси др.), чтобы обозначить процесс осмысления и адаптации положений Свода Юстинианаучеными юристами к условиям европейских стран начиная с позднего Средневековья. См.обзор концепции в статье: Avenarius M. Verwissenschaftlichung als »sinnhafter« Kern derRezeption: eine Konsequenz aus Wieackers rechtshistorischer Hermeneutik // Franz Wieacker:Historiker des modernen Privatrechts. Ed. Behrends O., Schumann E. Göttingen, 2010. P.
120–180.Полагаем, что в правовых школах при Юстиниане происходил близкий по смыслу процессобработки казуистики «древнего права» и императорских конституций, который историквизантинист Медведев называет «(ученым) усложнением». См.: Медведев И.П. Правоваякультура Византийской империи. С. 135.100по правилам аристотелевской логики. Прежде всего, дефиниция обязательства(оков права; Inst. 3.13) и договора-синаллагмы (Paraphr.
3.13.2) (см. выше). Крометого, в Институциях нельзя не отметить более последовательное, чем у Гая, делениепонятия обязательства на роды и виды (Inst. 3.13).В юриспруденции при Юстиниане возрастает роль юридических правил(regulae iuris). В целом изменение отношения к ним связано с нуждами какпреподавания, так и юридической практики230. По замечанию П. Стейна, правилабыли полезны для практиков VI в., поскольку многие из них признавались в судахв качестве презумпций, позволяющих перекладывать бремя доказывания на другуюсторону231.
Но большинство романистов подчеркивают, что комиссия составителейДигест намеренно проводила поиск regulae в произведениях юристов-классиков исобирала их в особый титул «О различных правилах древнего права» (D. 50.17).Тем самым правила превращались в предписания широкой сферы действия, нетолько «украшающие Дигесты», но и выражающие «соль» римского права, апотому крайне важные в процессе его преподавания.Благодаря «онаучиванию» юридического образования при Юстинианедидактические концепции и правила в конце концов могли повлиять и надействующее право Византии так же, как научные концепции время от временинаходят отражение в законодательстве и судебной практике в наши дни.
Однакоопределяющим в процессе составления Свода стали не академические концепции,схемы и методы, а образцы казуистической юриспруденции позднеклассическогопериода. Именно влиянием последней следует объяснять отсутствие общего ученияо договоре в «новом праве» Свода Юстиниана.Возможно ли было появление общего учения о договоре в процесседальнейшего«онаучивания»византийскойюриспруденциииувеличенияисторической дистанции с классическим римским правом? Данный вопрос всецело230231Уже в постклассическом праве IV–V вв. упадок юриспруденции и усиление ролиправотворчества полновластного императора-доминуса regula все чаще приобретает смыслобщего предписания (regula generalis), которое установлено или подтверждено императорскойконституцией.
Stein P. Regulae iuris. P. 112-114 (с примерами обобщения классическихregulae).Stein P. Ibidem. P. 123.101относится к области гипотез. Общий кризис Империи Юстиниана вскоре после егосмерти губительно сказался на юриспруденции. Сокращение государственныхрасходов привело к отмене должностей профессоров и передаче образования в рукиюристов-практиков,которыесовмещалипреподаваниеспрактическойдеятельностью232. Под вопросом оказалось само существование юридическогообразования. Исследователи-византинисты отмечают, что юридических школ в«темные века» истории Византии (VII–VIII вв.) не было вовсе.
«Юристами»,видимо, являлись практики и нотарии (составители документов), которые получализнания «по воле случая», преподавали в упрощенной форме и совмещалипреподавание с практической работой233.Слабость юриспруденции Византии лишь укрепляла авторитет римскойюриспруденции периода ее наивысшего расцвета. Насколько позволяют судитьскудные источники, византийские юристы так и остались «заложниками»представлений о договорах знатоков права I–III вв.234.Итоги параграфа.Изучение основного источника знаний средневековых европейских юристов оримском праве, именуемого ими Сводом цивильного права Юстиниана (VI в.),позволяет констатировать отсутствие в какой-либо из его составных частей ученияо договоре.
Такое учение отсутствовало в древнеримской юриспруденцииклассического периода (I–III вв.) ввиду ее сугубо практического характера. Впозициях наиболее известных римских юристов (Лабеон, Аристон, Педий,Ульпиан, Павел и другие), собранных в Дигестах Юстиниана, договоры(контракты) рассматривались как конкретные, исторически сложившиеся изакрепленные в источниках римского права основания возникновения цивильныхобязательств, каждое из которых было подчинено особому правовому режиму. В232233234Об этом см.: Scheltema H.J. L'enseignement de droit des antécesseurs. Leiden, 1970.
P. 8 ff.;Pieler P.E. Byzantinische Rechtsliteratur // Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner.Ed. Hunger H. München, 1978. Vol. 2. P. 429 f.; Van der Wal N., Lokin J.H.A. Historiae iuris graecoromani delineatio. P. 55–58.Медведев И.П. Правовая культура Византийской империи С. 135, со ссылками на: WolskaConus W. Les écoles de Psellos et de Xiphilin sous Constantin IX Monomaque // Travaux etMemoires. Paris, 1976. T.
6. P. 223–243; Scheltema H.J Ibidem. P. 62; Pieler P.E. Ibidem. P. 429.Stolte R. Op. cit. P. 326 (со ссылками на Василики и схолии, то есть комментарии к ним).102«новом (постклассическом) праве» Свода Юстиниана (прежде всего, в Кодексе иИнституциях) в целом закреплено представление о договорах чтимых юристовклассиков.Отсутствие учения о договоре объясняется опорой знатоков римского права наприменение опытного знания к новым ситуациям по аналогии, его ограниченногоиндуктивногообобщения.Данныйподходпрепятствовалвозникновениюабстрактной концепции договора и выделению общих правил для различных видовдоговоров вплоть до составления Свода Юстиниана в VI в. Тенденция кобобщению договорного права в комментариях ранневизантийских профессоровБерита и Константинополя не получила развития из-за общего кризиса Византиипосле смерти Юстиниана (565 г.), а ее результаты остались за рамками известныхсредневековым юристам текстов Свода Юстиниана.§ 2.
Христианская религиозно-этическая трактовка договорных отношений вСвященном Писании и канонах Декрета Грациана.Не менее важна для понимания развития учений о договорах в средневековойзападно-европейской науке христианская этическая традиция235. По общемумнению историков-медиевистов, она оказала глубокое всепроникающее влияние назападную христианскую культуру и всю цивилизацию средневекового Запада236.Средневековые юристы в гораздо большей степени испытывали воздействиерелигиозно-этических235236идей,нежелиихдревнеримскиепредшественники,О дуализме античной и христианской основы западной традиции права см.: Мальцев Г.В.Культурные традиции права.
М., 2013. С. 266 сл.; Берман Г. Западная традиция права: эпохаформирования. М., 1994. С. 136 сл.; Prodi P. Storia della giustizia. Bologna, Milano, 2000. P. 21–33. Тот же дуализм характерен для истоков европейской средневековой культуры в целом. См.:Воскобойников О.С. Тысячелетнее царство. 300–1300 гг. М., 2014. С. 54 сл.Под западной христианской культурой понимаются важнейшие особенности мышления,свойственные людям раннего и зрелого Средневековья на территории Западной Европы.Понятие цивилизации средневекового Запада мы используем в широком значениисовокупности материальной и духовной культуры Западной Европы периода X–XIV вв.,развитое французской школой «Анналов».
См.: Ле Гофф Ж. Цивилизация средневековогоЗапада. Пер. с фр. и общ. ред. Ю.Л. Бессмертного. М., 1992. гл. 5–9.103достаточно рано (не позднее II в. до н.э.) отделившие светское ius от воли богов (fas)и прочих соображений, не связанных с искусством решения казусов237.Мировоззрение типичного западноевропейского юриста в университетах XII–XVI вв.
в значительной мере определялось религиозной картиной мира. Какотмечают историки-медиевисты, Библия если и не исчерпывает средневековоесознание, то может объяснить в нем все, или почти все238. И дело здесь не только вхарактерном для всех традиционных обществ (к каковым причисляют и народыЗападной Европы раннего Средневековья) единстве социо-нормативного комплексарелигии, этики и права239. Предпосылками для такого глубокого влияния религиислужили доктрина Римской католической церкви и ее доминирующее положение вкультуре, политике и экономике стран Западной Европы вплоть до раннего Новоговремени.В отличие от языческой религии Рима, христианство, начиная с позднейАнтичности, претендовало на роль универсальной социо-нормативной системы,регламентирующей все стороны жизни верующего в силу самого факта его веры.Античной (эллинистической) парадигме знания христианство противопоставиловеру, необходимую и для понимания, и для спасения 240.
«Верь, чтобы понимать!»(crede, ut intelligas), ибо сам Господь изрек устами пророка: «Пока не уверуете, непоймете» (Ис 7.9)241, — наставлял свою паству в V в. бл. Августин (комментарии29.6 к Ин 7.14–18). Парадигма разума, ведомого верой (fides quaerens intellectum),237238239240241Римские юристы крайне редко упоминали в своих рассуждениях религиозные, экономическиеили социальные обстоятельства, находясь в состоянии «блестящей изоляции». Об этойособенности см.: Schulz F. Principles of Roman law.
P. 19 ff.; Schiavone A. Ius: l'invention du droiten occident. P. 200; Гарсиа Гарридо М.Х. Римское частное право. С. 88–89; Watson А. The spiritof Roman law. P. 66; Gordley J. The Jurists. P. 9. Античный знаток права, пожалуй, мог заявить,подобно немецкому пандектисту XIX в.: «Вопросы этики, политики или политическойэкономии — не дело юристов!» (Windscheid B. Die Aufgaben der Rechtswissenschaft // Idem.Gesammelte Reden und Abhandlungen. Leipzig, 1904. P.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
