Диссертация (1136258), страница 30
Текст из файла (страница 30)
Необходимые для такого суда нормы получили развитие враннесредневековых покаянных книгах (пенитенциалиях, libri poenitentiales).Покаянные книги как особый жанр церковной литературы содержали перечнигрехов и покаяний, налагаемых за них священником. Такие сборники получилираспространение с VI–VII вв. сначала в Ирландии и Англии, а затем на континенте(Франкское королевство с VIII в.)275. Авторы данных книг с начала VII в. писали о271272273274275«...всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам; если ктоскажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святого, непростится ему ни в сем веке, ни в будущем» (Мф.
12. 31–32).В перечень включает гордыню, сребролюбие, чревоугодие, блуд, лень, зависть, гнев.Например, в (2 Тим 3. 1–5) без разбора перечисляются и тяжкие (сребролюбие, гордыня,сластолюбие и др.) и извинительные черты характера испорченных людей.Иванов М.С. Грех // ПЭ Т. 12. С. 330–345.Первые каталоги грехов были связаны с монашеской (аскетической) традицией. См.: Kottje R.Bußbücher (leteinische) // LexMA. Vol. 2.
P. 1118–1122. Например, главы одного из ранниханглийских пенитенциалиев, пенитерциалия Феодора (Paenitentiale Theodori, нач. VIII в.) ужепредусматривали покаяние за клятвопреступление. Kottje R. Paenitentiale Theodori //Handwörterbuch zur deutschen Rechtsgeschichte. Eds A. Erler, E. Kaufmann. Berlin, 1984. Vol. 3.Cols. 1413–1416.; McNeill J.T., Gamer H.M. Medieval handbooks of penance: a translation of the117необходимостиучитыватьобъективныеисубъективныеобстоятельствасовершения того или иного проступка, дифференцировать наказание в зависимостиот мотива, социальной принадлежности, статуса, достатка, пола — как для оценкиопасности прегрешения, так и тяжести покаяния 276.
Примерно за век довозникновения науки канонического права жанр покаянных книг достиг своегорасцвета. Бурхард Вормский (ум. 1025) составил наиболее обстоятельныйпенитенциалий и добавил его в свою обширную компиляцию церковных текстов(«Декрет»). Значение пенитенциалиев снизилось по мере развития более развитыхформ «внешнего» церковного судопроизводства, что лишний раз подтверждаетсмежные функции внутреннего и внешнего суда277. Обещания и соглашенияхристиан могли быть оценены в категориях добродетели честности и греханарушения данного слова (см.
далее), а значит, входили в компетенцию богословови священников на исповеди.Заимствование этических и правовых идей античной культуры, юридическийхарактерзападногобогословия,компетенцияклириковвотношениидобродетельного или греховного поведения дают основание сопоставить с римскимправом наиболее релевантные для данной темы положения католической традиции.1) Одностороннее обещание как модель договорных отношений христиан.В римском праве в основе регулирования имущественных отношений междучастными лицами положена идея соглашения и договора, а одностороннееобещание, как правило, не порождает обязательства без его акцепта (заисключением pollicitationes) (см.
выше § 1). Католические богословы, напротив,взяли за основу своих рассуждений о возмездных отношениях между христианамиобещание одного христианина (клирика или мирянина) в пользу другого. Основойдля их рассуждений стали слова Христа о необходимости поступать в соответствии276277principal “libri poenitentiales” and selections from related documents. New York, 1938. P. 58–60,179–215.Ср.
правило ирландского миссионера Колумбана (ум. 615 г.): «за различную вину полагаетсяразличное покаяние» (Diversitas culparum diversitatem facit paenitentiarum). См.: The IrishPenitentials, ed. L. Bieler (Scriptores Latini Hiberniae V) 1963. P. 98 (цит. по: Kottje R. Bußbücher(leteinische) // LexMA. Vol. 2. Col.
1118).О концепции внутреннего суда, суда исповеди (forum internum, forum conscientiae),противопоставляемого суду внешнему (forum externum) как органу публичной власти см.далее главу 4, п. 1.3.118с данным словом, независимо от его принятия адресатом (Мф 5.37: «да будет слововаше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого»).Идея договора как сакрального соглашения Бога с избранным народом, царя снародомзанимаетцентральноеместовВетхомЗавете(«сакральныйконтрактуализм»)278, но утратила былую значимость в Новом Завете и не нашлаприменения в осмыслении богословами земных договорных отношений междухристианами.обозначающиеНигреческое«Завет»всловоδιαθήκη,Евангелии,ненилатинскоеиспользовалисьtestamentum,дляописаниямежличностных отношений279.Концепция соглашения между христианами обсуждалась католическимибогословами преимущественно в связи с браком.
Так, в Декрет Иво Шартрскоговключены рассуждения папы Николая I (858–867 гг.) о важности обоюдногонамерения сторон при его заключении: «в основе брака лежит не соитие, а воля(сторон)»280. Но в раннее Средневековье консенсуальная природа брака не являласьбезоговорочной, поскольку помимо согласия сторон Церковь долгое времяпризнавала необходимым дополнительные условия (разрешение родителей / отца,начало совместной жизни и так далее). Лишь богословы XII в. (Гуго СенВикторский и, возможно, Петр Ломбардский) придали согласию решающеезначение для заключения брака281.
Однако согласие в браке и обещания в пользуближнего рассматривались западными богословами как две самостоятельныепроблемы. Выводы по одной из них не применялись для разъяснения другой. Этоподтвердило и последующее развитие теологии и канонистики в XII–XIII вв.278279280281Мальцев Г.В. Культурные традиции права. С. 206 сл.В новых европейских языках производные от лат. testamentum существительные (фр.testament, ит. testamento, нем.
Testament) также не касаются договорных обязательств исоотнесены с завещанием, односторонним распоряжением своим имуществом на случайсмерти.«Matrimonium quidem non facit coitus, sed voluntas». Также в Декрете Грациана, C. 27, q. 2, c.1.Sent. l. IX, dist. XXVII, c. 9. Вслед за теологами идея консенсуального брака получилапризнание и обоснование в каноническом праве благодаря декретистам. Ср. правило в ДекретеГрациана: «Не сожительство, но согласие создает брак» (C. XXVII, q. 2, c. 1–3: Non concubitussed consensus facit nuptias).
См.: Oesterlé G. Consentement matrimonial // Dictionnaire de droitcanonique. Paris, 1949. Tom. 4. P. 295.119Благодаря авторитету Фомы Аквинского проблема обещания оказалась тесносвязана с односторонним обещанием, обетом (votum).Одоговорах(пактах,соглашениях,контрактах,договоренностях)католические теологи до XII в.
пишут крайне редко. Амвросий Медиоланский едвали не единственный отец Западной Церкви, кто со знанием дела рассматриваетконтракты, стремясь подчеркнуть сходство положений римского права сэтическими принципами христианства (добропорядочность, справедливость, fides,iustitia). По мнению Амвросия, римские контракты в целом и купля-продажа вчастности подчиняются общему христианскому принципу воздерживаться отобмана и следовать простоте и истине282. Впрочем, из этих пояснений следует, чтохристианский богослов не видел необходимости разделять контракты, соглашения(пакты) и обещания. Рассуждения последующих богословов и каноны соборовтакже не обнаруживают этой дифференциации.Особое значение в истории канонистики приобрел канон 12 первогоКарфагенского собора (ок.
348 г.), («Antigonus»). Л. Зойферт утверждал, что, хотяречь в каноне идет не о правовом предписании, но все же канон подтверждаетвозможность священнослужителей заключать соглашения (пакты) в письменнойформе283, — в данном случае, соблюдении согласованных двумя епископами границдиоцезов. На наш взгляд, из канона следует, что епископы заключили между собойпакт по поводу спора, ставшего предметом рассмотрения судьи. В таком случае подпактом подразумевается мировое соглашение сторон. Следовательно, канон 12(вопреки приписанному ему канонистами смыслу) лишь подтверждал возможностьцерковнослужителей заключать мировые соглашения в присутствии должностноголица и не содержал общего предписания, чтобы любые соглашения сохраняли«свою твердость» (pacta inita suam habeant firmitatem).Рассуждения канонистов о соглашениях (пактах) как способе установленияобязательств относятся к более позднему периоду и связаны с влиянием науки282283«...
не только в контрактах (в которых (честность) о том, что продается, надлежит выказывать,а если продавец этого не сделает, то отвечает по иску об обмане (doli actio), но и во всех делахследует воздерживаться от обмана и придерживаться простоты и истины (simplicitas,veritas)...» (De officiis ministrorum, 3.10.66).Seuffert L.
Zur Geschichte der Obligatorischen Vertrage. Nordlingen, 1881. P. 48.120цивильного права (см. далее главу 2). Так или иначе, выбор богословов раннегоСредневековья в пользу обещания как основы договорных отношений междухристианами не случаен. Он объясняется регилиозно-этическими представлениямиоб обязывающей силе простого обещания и решающем значении внутреннегонамерения должника, а также оценкой обещаний в категориях добродетеличестности и греха обмана ближнего.2) Обязывающая сила простого обещания.Обязывающая сила простого обещания в западной богословской литературевыводится из добродетели честного поведения и запрета обманывать ближнего.Общее предписание честного поведения и запрета лгать отражено в Писании.Призыв к честности усматривают в нескольких фрагментах Ветхого Завета (Исх20.16; Лев 19.12; Числ 30.3; Втор 23.21-23) и особенно в высказывании Соломона,который установил прямую связь между истинным словом и спасением души:«Итак, хранитесь от бесполезного ропота и берегитесь от злоречия языка, ибо итайное слово не пройдет даром, а клевещущие уста убивают душу» (КнигаПремудрости Соломона, 1.11).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
